Маньяк
На фоне новостей про сроки за репосты и лайки (пост из черновика за октябрь 2018), а также очередного обсуждения "вреда" видеоигр.
Автор текста - Юрий Нестеренко.
Солнце весело светило в окно, оставляя на полу камеры квадратную сетку восемь на восемь. Большой рыжий таракан выбежал погреться и был немедленно прибит в квадрата В-6 метко пущенным с верхних нар ботинком.
— Скукота, — сказал вор в законе Облом, почесывая татуированное пузо.
— А снаружи сейчас весна, птички поют, - подхватил плюгавый мужичонка по кличке Глюк, которому, кажется, самой судьбой было предначертано ходить в шестерках.
— Не трави душу, падла, — лениво отозвался Облом.
— Скорее бы уж и впрямь, что ли, на этап, — неожиданно поддержал Глюка Моченый с соседних нар. — Чем тут париться в ожидании...
— Этап начнется — так будешь париться, мало не покажется, — авторитетно перебил рецидивист Штырь. — Тут-то ничего еще, жить можно. А там тебе такое устроят... У тебя режим-то какой?
— Строгач, - гордо ответил Моченый, мотавший свою первую ходку.
— Ну вот. Если сразу не замочат, считай, повезло.
В камере повисла унылая тишина, неожиданно нарушенная звуком шагов и звоном ключей по ту сторону двери. Заключенные заинтересованно прислушались. Глухо лязгнули запоры, дверь отворилась, и на пороге в сопровождении двоих охранников появился бледный долговязый парень, смущенно державший обеими руками узел с бельем.
— Здорово, - стараясь держаться уверенней, сказал он, когда тюремщики вышли и дверь снова захлопнулась.
— Ну здравствуй, мил-человек, коли не шутишь, — откликнулся Облом, сквозь прищур разглядывая новичка. — Погоняло-то твое как?
— Э... ник, в смысле? Чатский. Это от слова «чат».
— Не мельтеши, пока не спрашивают. Сами грамотные, «Горе от Дюма» читали... Какую тебе статью шьют?
— Кража... — вздохнул новенький.
— Со взломом? — осведомился Штырь.
— Не, защиту еще до меня взломали. Я таскал только, — откровенно сообщил парень.
Штырь презрительно гыгыкнул, радуясь, как легко развел новичка.
— Лох ты, Чатский, - пояснил Моченый. - Кто ж о таких вещах до приговора говорит? Надо говорить — не виноватый я, не знаю ничего, а шьют мне падлы то-то и то-то...
— Да я это, — еще больше смутился парень, — все равно уже чистуху написал. Может, скостят хоть немного...
— А, ну-ну, — осклабился Облом. — И много ты натаскал, чистосердечный ты наш?
— Да не очень. У меня канал-то не особенно широкий. Только двадцать гигов и успел утянуть, как меня замели...
— Фильмов или музыки?
— Да софта в основном...
Глюк присвистнул.
— Плохо твое дело, парень, — констатировал Облом. — За фильмы тоже гребут нещадно, но софт нынче больших бабок стоит. Тут ты серьезно попал, легким режимом не отделаешься...
— Ну, вообще-то от присяжных зависит, — решился возразить вору в законе Штырь. — Если среди них программеры будут, может, и скостят.
— Кого ты лечишь? — презрительно сплюнул Облом, попав на плешь Глюку. — Они ж за таким следят, чтоб программер в присяжные не прошмыгнул...
— Это сколько ж мне влепить могут? — опечалился Чатский.
— Ну ты Кодекс-то читал? — усмехнулся Штырь. — От десяти до пятнадцати.
— Неужто «Квейка»?
— Ну, может, и «Фира», — рассудительно заметил Штырь, — только, знаешь, хрен редьки не слаще. Там тоже десять этапов пройти — мало не покажется, про пятнадцать уж не говорю. Мочат только так, от самого старта. Зависит, конечно, от режима сложности. Может, тебе по первому разу и скостят до нормального — с учетом чистухи-то… На легкий не рассчитывай, — Штырь поскреб пятерней волосатую грудь, на которой были вытутированы шесть компьютером — по числу ходок в игровую зону.
— Вообще режим — еще не самое главное, — важно заметил Облом. — Главное то — куда попадешь.
— Вот-вот, — рискнул поддакнуть Глюк. — «Фир» — еще не самое страшное. Куда хуже, если в какую-нибудь леталку угодишь. Там же вообще, даже сохраняться не дают, садюги! Они потому леталками и называются - от слов «летальный исход»...
— Зависни, Глюк, — велел Облом. — Опять ты глючишь. Вовсе не поэтому, а потому, что их много лет проходить надо.
— А на сколько вообще это обычно затягивается — ну, в среднем? Те же десять этапов? — оптимистично выбрал нижнюю границу Чатский.
— Ха! — усмехнулся Моченый. — Смотря как проходить будешь. Пока все не пройдешь, не выпустят.
— Да это-то понятно, — заторопился новичок, — я имею в виду, ну, обычно сколько выходит...
— Ты чо, фраер, не слушаешь, что тебе авторитет говорит? — с угрозой в голосе осведомился Облом. — Сказано ж тебе — смотря куда попадешь. От игры зависит — раз. Ну и от зоны тоже, само собой. От зоны очень много чего зависит. Под Магадан не дай бог тебе загреметь. Там вообще к компу приковывают и жрать не дают, пока до следующего чекпоинта не дойдешь.
— А в туалет? — ужаснулся Чатский.
— До параши цепь дотягивается, — усмехнулся вор в законе. — И то так только сейчас стало. А раньше дадут тебе один памперс на весь этап и крутись, как умеешь. Потом какая-то комиссия из Европы прикатила, сказала «негуманно»... А когда тебя бьют с утра до ночи - это гуманно, падлы?
— Кто бьет? — испугался новичок.
— Фашисты или пришельцы какие-нибудь. Или монстры. Сказано ж тебе — от игры зависит, ты че, не въезжаешь? Под Воркутой получше, игровой день нормирован, и на прогулку водят. Больничка опять же: как нервы себе совсем испортишь, отдохнуть дают... Только компы у них глючные. Бывало, дойдешь уже почти до конца этапа, еще чуть-чуть — и сохраненки — а комп фигакс! — и синий экран смерти. А мусорам что? «Ничего не видели, ничего не знаем. Перезапускайся и проходи с начала.». Тьфу, волки позорные... Вот под Красноярском хорошая зона, если, конечно, бабки есть. За бабки там все достать можно — карты уровней, аптечки, стволы крутые, бластеры-шмастеры. В принципе, даже чит-коды у охранников можно купить.
— А без бабок? — не унимался новичок.
— Без бабок, Чатский, — наставительно растопырил пальцы Облом, — в нашем мире везде жизнь хреновая, в том числе в виртуальном. Будешь тащиться по этапам, как честный лох, пока до конца не дойдешь — ну или до ручки, это уж как повезет.
— Пока с катушек не съедешь, — пояснил Глюк.
— И часто... это... съезжают? — с трепетом осведомился Чатский.
— На легких режимах не очень. А на строгаче — сплошь и рядом, — ответил вор в законе, явно наслаждаясь эффектом. — Те, что покрепче, бывает, так всю жизнь и долбятся, а пройти не могут. Кого к высшему уровню сложности приговорили — считай, верняк пожизненное. Если читы раздобыть не удастся. Но на зонах, где высший уровень отбывают, за этим следят строго...
У Моченого уныло вытянулась физиономия.
— Вот же падлы, садюги позорные! — заскулил он. — Что творят, беспредельщики! Ну, встретил бы я его в темной подворотне, разве ж я б его так терзать стал? Да пырнул бы один раз пером, и все, отмучился мусор. А они?Годами над людьми изгаляются, пытают своими играми! Да какая ж падла эти игры придумывает?! Ууу, попадись она мне...
— Говорят, —приглушенно забормотал Глюк, - сами же зэки их и пишут. Далеко за Полярным кругом, у самого Северного полюса, есть особая секретная зона, такая секретная, что у нее даже номера нет, и координат нет, потому что находится она на плавучей льдине. Жрать там нечего, греться нельзя, потому что, если тепло будет, льдина растает. В ту зону собирают самых страшных маньяков и насильников, таких, чтоб каждый не меньше двадцати невинных душ загубил, да притом — особо извращенным способом. Их туда с вертолета сбрасывают. Охраны там никакой нет — во-первых, со льдины никуда не сбежишь, а во-вторых, чуть какой легавый зазевайся, они его мигом зубами загрызут. Вот они-то все эти «Квейки» и пишут!
— Брехня, — убежденно заявил Штырь.
— Может, и не брехня, — впервые вступился за Глюка Облом. — Ты сам не впервой по этапам идешь, видел, что в этих играх творится. Разве ж нормальные пацаны до такого додуматься способны?! Нет, весь этот беспредел точно какие-то отмороженные творят...
— Эх, — мечтательно вздохнул Глюк, — вот раньше-то, говорят, житуха была! По любой статье не игру в этапах давали, а срок в годах, от звонка до звонка, и ни днем больше. Отсидел — на свободу с чистой совестью,раньше сядешь — раньше выйдешь... А зоны какие были? Работай себе цельный день в лесу, на свежем воздухе, а не сиди за компом этим поганым... Спокойно, хорошо, никто тебе нервы не треплет. Если вдруг и начинается какой беспредел, то с пацанами по понятиям договориться можно было, а на легавых жалобу написать, на них тогда еще управа была, их мусорское начальство беспредел не одобряло... А сейчас?! Кому жаловаться, на кого? Инопланетянам — на зомби? Или наоборот?
— Все ты гонишь, — презрительно скривился Моченый, — не может быть, чтобы нашему брату так по кайфу сидеть было.
— Ты, Моченый, самого умного из себя не строй, - возразил очередному скептику Облом.
— Почему не может быть? Игры эти не всегда же были. И ста лет не прошло, как их придумали. А ну-ка растолкайте Деда, пусть он нам про старые времена расскажет, а мы послушаем.
Глюк и Моченый направились к нарам в дальнем углу, на которых целыми днями дремал древний скукоженный старичок, из тех, кто вступив на преступный путь еще малолетками, проводят за решеткой бОльшую часть жизни и под старость, даже если и оказываются случайно на свободе, норовят поскорее вернуться в привычную тюрьму — там привычнее.
Дед долго не хотел будиться, сопел, кряхтел и стонал во сне, но, наконец, разлепил подслеповатые глаза и поднял над шконкой плешивую голову, обрамленную редкими седыми клочьями.
— А ну-ка, Дед, расскажи пацанам, как сиделось в старое время, — потребовал Облом. — Ты ж, небось, баланду хлебал еще во времена, когда компов этих гадских с играми еще в натуре не было?
— Ну, не такой уж я древний, — проскрипел старичок. — Были, были тогда уже компы, но только на воле, не на зонах — а сидели по старинке еще, от звонка до звонка... Как сидели-то? Ну, по-разному сидели... лес валили, на стройках работали... но вообще ничего вроде, скучновато только. А тогда как раз мода пошла на «гуманизацию пенитенциарной системы», — Дед с явным удовольствием выговорил специально заученную заковыристую конструкцию. — И стали, значит, кумовья со скукотой этой бороться да культурный досуг нам организовывать. Самодеятельность лагерную поощрять, ну там песни-пляски, театры-кино... а потом уже и компы на зонах появляться начали.
— Кончилась, значит, гуманизация, - понимающе кивнул Штырь, - вот так всегда у них, у мусоров...
— Почему это кончилась? — словно бы даже обиделся за тюремщиков Дед. - За компы, правда, тогда пускали только особо отличившихся...
— Беспредельщиков, значит? — подхватил Моченый. — Вместо карцера?
— Да нет же, наоборот — за примерное поведение туда пускали, это поощрение такое было!
— Поощрение? — остолбенело переспросил Штырь. — И что ж они там делали?
— Ну там по интернету лазили, по сайтам всяким, то есть не всяким, конечно, а которые начальством дозволены, письма писали, кто-то даже программировать учился... Если кум особо добрый был, он и поиграть разрешал.
— Погоди, Дед, ты не путай, — перебил Глюк. — Что значит «разрешал»?!
— Да то и значит — дадут тебе, скажем, час машинного времени, и играй в свое удовольствие.
— Ты, Дед, ври, да не завирайся, — грозно вмешался Облом. — Какое еще от комповых игр удовольствие?!
— А почему нет? — удивился старик. — Мне игры всегда нравились, с воли еще. Сутками, бывало, просиживал. Не знаю, с чего к ним на воле интерес падать стал. А уж как гуманизация до того дошла, что во всех зонах играть стали давать, сколько влезет — тут уж я окончательно понял, что на свободе мне делать нечего. Одно плохо — сейчас-то игр не делают почти, в зонах все больше старые гоняют, а я их все проходил по много раз, на максимуме сложности. Так что теперь не успеешь сесть, уже снова на волю выставляют: все прошел, свободен. Вот, правда, слух прошел — кто-то новый адд-он к «Фиру» сделал, теперь жду не дождусь первого этапа...
— Дед, — робко пробормотал рецидивист Штырь, — ты шутил, да? Ты их все с чит-кодами проходил?
— Читерство маст дай, — с достоинством возразил старик.
И тут камеру потряс вопль. Это вор в законе Облом, соскочив с нар, метнулся к двери и заколотил тяжелыми кулаками в дверь.
— В карцер захотел? — откликнулся из коридора охранник. — На старший уровень с дефолтным оружием и без бонусов?
Но Облом не слушал.
— Маньяк! — вопил он. — Уберите от нас маньяка! Ему игры нравятся! Нет такого закона, чтобы с маньяками сажать!
Юрий Нестеренко. Редактура команды "Игромании".