Страх и ненависть: кому и зачем нужно запрещать аниме

Что не так с попытками обвинить аниме в подростковых суицидах и преступлениях.

20 января судья Колпинского районного суда Петербурга Дмитрий Никулин по требованию прокуратуры запретил распространение аниме «Тетрадь смерти», «Инуясики», «Токийский гуль» и «Эльфийская песнь» на двух сайтах. На заседании также рассмотрели сериал «Аки и Сора», но решение по нему не огласили. До рассмотрения «Наруто» и «Межвидовых рецензентов» судья не дошёл, а трансляция заседания завершилась блокировкой на YouTube за нарушение правил платформы.

И казалось бы, комментарии излишни: трансляция заседания была достаточно красноречивой. Но недавний суд — логическое продолжение процессов, которые сопровождают аниме — а особенно «Тетрадь смерти» — уже много лет.

Давайте поговорим об этом.

Демонизация аниме в российском информационном пространстве уходит корнями в середину девяностых. Причём сама японская анимация стала частью нашего культурного пространства намного раньше: в 1969 году в СССР дебютировал культовый «Летающий корабль-призрак». За ним последовала вереница других тайтлов, преимущественно производства Toei Animation. Большинство работ были экранизациями сказок, а некоторые даже создавались при непосредственном участии «Союзмультфильма» («Двенадцать месяцев», «Приключения пингвинёнка Лоло»).

Если в советское время через сито цензуры проходили только сугубо детские либо антивоенные произведения (в кинотеатрах крутили даже «Босоногого Гэна»), бум VHS в конце восьмидесятых всё изменил. Счастливый обладатель пиратской кассеты с голливудским блокбастером мог увидеть на плёнке бонус в виде аниме. Порой даже хентай.

Тем временем по телевизору начали показывать американские версии японских сериалов: выходили «Роботек», «Макрон-1» и «Ведьма Салли». В них уже можно было разглядеть уникальный стиль японской анимации. Но внимали ему лишь немногие энтузиасты.

Всё изменилось 1 июня 1996 года, когда телеканал 2x2 пустил в эфир первую серию аниме «Сейлор Мун: Луна в матроске».

Сериал познакомил широкую публику с феноменом японской анимации, рассчитанной на самые разные слои населения: от маленьких детей до взрослой аудитории. Публика оказалась не готова.

В стране, где мультики традиционно считались уделом малышей, невинный подростковый сериал стал провокационным и даже скандальным. «Сейлор Мун» обрела внушительную фанбазу среди девочек-подростков, прозванных «муняшками», а в обществе началась дискуссия о «тлетворном влиянии аниме на детские умы».

Любопытно, что в ноябре того же года взошли ростки VHS-бума: появился первый клуб отаку, R.An.Ma («Российская Ассоциация Аниме и Манга», отсылка к тайтлу «Ranma 1/2»). Участники клуба поставили чёткую цель — «создание в России легального коммерческого рынка аниме и манги».

За дело взялись всерьёз. Члены клуба создали первые русскоязычные сайты о современной японской культуре, публиковали статьи в журналах и книги. Усилиями воронежского филиала в 2000 году при поддержке Посольства Японии состоялся Первый всероссийский фестиваль японской анимации и первые показы аниме в кинотеатре. К этому клубу восходят издательства и студии дубляжа. Вклад R.An.Ma в популяризацию аниме в России сложно переоценить, а его масштаб достоин отдельной статьи.

Но в 2000 году начался показ «Покемонов».

Российский обыватель уже слышал о них: из новостей про «мультик-убийцу», который вызвал приступ эпилепсии у шести сотен японских детей. Речь шла о злосчастной 38 серии, которую после премьерного показа в 1997 году не транслировали ни в одной стране мира.

А в 2000 году прогремела новость о запрете «Покемонов» в Турции после случая с двойным самоубийством подростков, которые якобы решили полетать, подражая покемонам. Запрет, к слову, продлился всего два года.

Впрочем, и без того почва была благодатной. Аниме оказалось на одной волне с британским шоу «Телепузики». Проекты настолько полюбились детям, что недоумевающие родители, пытливые журналисты, озабоченные психологи и специалисты всех мастей всерьёз забеспокоились о причинах популярности: их детей подсадили на что-то странное, непонятное и чужеземное. Надо разобраться.

И разбирались как могли. Обращали внимание на жестокость, нарисованных чудовищ, находили намёки на ЛГБТ-пропаганду. Можно найти статьи 2001 года, где покемонов и телепузиков настороженно называют нежитью или дают слово учёному-физику, который объявляет аниме новым оружием массового уничтожения. Якобы японский мультик сбивает настройки биотоков мозга на шумановские резонансы и разрушает психику зрителей. Вскоре покемоны стали одной из ветряных мельниц в священной борьбе религиозных и общественных деятелей за моральный облик молодёжи.

Забавно, что за двадцать лет уровень общественной дискуссии вокруг аниме остался на прежнем уровне.

Но помешательство на «Покемонах» прошло так же резко, как и наступило, а японские мультики на повестке остались. Открывались студии дубляжа, проходили фестивали, развивался рынок. И чем активнее члены R.An.Ma продвигали аниме и старались просветить народ, тем больше ярких заголовков появлялось в непрофильных СМИ России и СНГ. В общей массе они были безобидными, наивными и игривыми. Журналисты и читатели дивились экзотичной субкультуре, открывали для себя мир косплея и хентая, узнавали новые японские слова.

К анимешникам относились пренебрежительно и насмешливо, указывали на признаки нетрадиционной ориентации, но в агрессивную риторику пускались редко — не было весомых инфоповодов. В основном, ограничивались туманной критикой и заявлениями «экспертов» об опасности аниме для психики.

Параллельно рос живой интерес к феномену японской анимации. Мой любимый пример — выпуск передачи Александра Гордона «Закрытый показ» 2007 года. В центре обсуждения тогда был «Призрак в доспехах» Мамору Осии. Дискуссия отлично иллюстрирует контрастность мнений об аниме среди разных слоёв населения — в первую очередь, по политическим взглядам и культурному багажу.

Но в целом, отечественное телевидение ограничивалось развлекательными репортажами о японских мультиках и фестивалях. Порой даже пытались проанализировать рынок. Такие репортажи появляются и сейчас. Изредка.

Появлялись даже попытки добавить немного отаку-культуры в художественные поделки на ТВ. Нелепые и строго уничижительные.

Сейчас на этот балаган без улыбки не взглянешь, даже не обидно.

Среди редких исключений был канал Рен-Тв. Уже в 2008 году он обращал внимание на смертельную угрозу, исходящую от мультиков.

Впрочем, и о просветительской деятельности сотрудники канала не забывали.

С окончанием нулевых ситуация изменилась. Тревожных сюжетов становилось всё больше.

Первый заметный случай в СНГ произошёл в 2010-м, в тогда ещё украинском Крыму. 10-летний мальчик повесился во дворе, а одной из возможных причин произошедшего стал просмотр аниме. Якобы перед смертью ребёнок и его сестра смотрели сериал, в финале которого мальчик, переживший смерть матери, берёт верёвку и вешается. В отдельных источниках указывают название аниме: «Эльфийская песнь».

Проблема в том, что там нет такой сцены. Не только в финале, а вообще. Информацию о результатах следствия мне найти не удалось.

В России первый громкий случай, когда аниме связали с детским самоубийством, произошел в 2012 году. 14-летний Леонид Хмелев сбежал из дома, а на следующий день сбросился с крыши многоэтажки. Случай осветили в Life News. В новостной заметке написано, что Леонид был замкнутым и почти ни с кем не общался. В соседнем абзаце утверждается, что у него были друзья, а некий «лучший друг» и вовсе уверяет, что покойный излишне увлекался аниме, а убил себя из-за гибели Итачи в сериале «Наруто: Ураганные хроники».

В тексте вскользь упоминается, что ребёнок рос в неполной и неспокойной семье, где бытовые конфликты были нормой. Предсмертная запись Леонида в социальных сетях никак не намекает на аниме. Но автор заостряет внимание на том, что считает главным: во ВКонтакте у ребёнка братом числился Итачи — значит, покойный всерьёз считал его своим родным братом. «Наруто» довёл ребёнка до суицида. По крайней мере, такова логика автора Life News.

Любопытный факт. Резонансная новость о связи «Наруто» с самоубийством ребёнка датирована 31 октября 2012 года. Немногим ранее, 1 сентября 2012 года, вступил в силу знаменитый Федеральный закон от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Интересное совпадение, не правда ли?

Интересно и другое. Можно найти более ранние заметки о самоубийствах анимешников. Например, в 2009 году покончил с собой 19-летний Павел Масцевой. Случай освещала «Комсомольская правда», но громких выводов делать не стала, про увлечение покойного японской культурой упомянула вскользь. Однако в 2011-м его случай начали задним числом вспоминать коллеги газеты. Увлечение аниме вышло на передний план.

Следующий случай долго ждать не заставил. Он стал по-настоящему громким. В феврале 2013 года покончила с собой 15-летняя Юля Макарова из Екатеринбурга. «Комсомольская правда» наверстала упущенное: теперь причину суицида 15-летней девочки вынесли в заголовок. Решили не дожидаться вердикта следственного комитета.

Прилежная школьница, идеальный ребёнок. Читала Кастанеду, оставила обстоятельную предсмертную записку, в которой, в числе прочего, написала «Это общество не позволило бы мне жить» и предложила считать её поступок экспериментом. И ни намёка на аниме.

После произошедшего отец погибшей нашёл в комнате дочери мангу «Тетрадь смерти» и обвинил во всём её. Было заведено дело о доведении до самоубийства, но СМИ уже всё решили сами. Историю растиражировали газеты и телеканалы, а Юля с каждым репортажем превращалась (с их слов) во всё более заядлую анимешницу, которая бредила «Тетрадью смерти» и перечитывала её каждый день. Вокруг манги водили хоровод все, кому не лень: от психологов до экстрасенсов.

Вот несколько примеров.

Некоторые СМИ, вроде НТВ, задним числом начали напоминать о других случаях подростковых суицидов. Теперь внимание стали заострять на увлечении покойных японской культурой и особенно анимацией. Тогда же начали впервые писать о том, что покончившие с собой подростки состояли в депрессивных группах, романтизирующих смерть.

Громкое название «Тетрадь смерти» не требовало подробных разбирательств. Общественный фонд «Уральский родительский комитет» обратился к детскому омбудсмену России Павлу Астахову с требованием запретить мангу. Тот согласился. И предложил издательству не дожидаться решения экспертизы следственного комитета.

Издательство «Эксмо» последовало совету. Отгрузка манги в магазины прекратилась, уже разосланные книги издательство отозвало из магазинов и уничтожило.

Между тем, представители фонда устраивали собственные рейды на книжные магазины, чтобы уничтожить тираж манги. Отдельного внимания в этой истории заслуживает представитель родительского комитета Екатеринбурга Евгений Жабреев, который инициировал расправу над мангой. На вопрос Znak.com, читал ли он сам это произведение, Жабреев ответил: «Ну, я полистал. Там кресты какие-то, кладбища, в общем, все понятно».

Год спустя с делом действительно стало всё понятно. Никаких следов влияния манги на психику Юли Макаровой эксперты не выявили.

Но внимание СМИ давно переключилось на другие громкие случаи. 9 мая 2013 года прогремел скандал вокруг паблика «Аниме лучше ветеранов». «Комсомольская правда» вновь была в авангарде. С тех пор слово «аниме» начало мелькать в заголовках криминальных новостей с завидной регулярностью.

А после скандала вокруг городской легенды о группах смерти, растиражированной в «Новой газете» в 2016 году, СМИ связали два явления воедино. Случаев стало слишком много, останавливаться на них подробно не имеет смысла. Просто прочтите некоторые заголовки.

Интерес телевидения к аниме тоже возрос. Японская анимация начала фигурировать в репортажах и телешоу с завидной регулярностью.

Впрочем, даже самые безобидные инфоповоды уже годились для уничижительных пасквилей — в сторону аниме, японской культуры и народа.

Не берусь анализировать причины такого подхода, но осмелюсь назвать их очевидными.

Как по часам, в 2016 году вышла игра Pokemon GO, которая только добавила масла в огонь дискуссии о скрытом вреде игр, аниме и всего плохого. Я тогда работал в журнале «Игромания» и однажды законспектировал прелюбопытную беседу на радио главной аниме-газеты страны. Получилось содержательно.

Не до смеха было только авторитетным СМИ. Об угрозе опасных пабликов, игр и мультиков писали и говорили все, кого заботит судьба подрастающего поколения.

Особенно примечательная статья государственного РИА Новости «Те же группы смерти», в которой автор рассказывает истории нескольких подростков и обвиняет аниме в доведении до самоубийства и пропаганде нетрадиционной ориентации. На текст обрушился шквал критики, редакция его отредактировала. «Медуза» выложила для сравнения оригинальный текст и его обновлённую версию.

18 декабря 2020 года прокуратура подала в Колпинский районный суд Петербурга пять исков с требованием запретить в России несколько аниме, включая «Тетрадь смерти», и трек Моргенштерна «Я съел деда».

По удивительному стечению обстоятельств незадолго до слушания наша любимая газета опубликовала очередную сенсационную новость. «Тетрадь смерти» нанесла новый удар по российской молодёжи. Случай звучит знакомо. Подросток надел красный галстук как у главного героя «Тетради смерти» и прыгнул с крыши. Утверждают, что он пытался воспроизвести сцену из аниме.

Кстати, в аниме нет такой сцены. Ягами Лайт никогда даже не попытался бы убить себя. Хоть что-то подобное можно разглядеть только во втором эндинге, который обыгрывает его грехопадение. Впрочем, какая разница?

Попытка самоубийства не удалась, судьба мальчика пока неизвестна. Как и причины его поступка. Надеюсь, его поставят на ноги, а мы узнаем подробности.

Но результаты следствия ждать долго, а суд над аниме уже был назначен. Этот случай удобно вписался в картину обвинения. О нём и поговорим.

История достигла кульминации 20 января 2021-го, когда в Санкт-Петербурге состоялся первый в России суд над аниме. Если вы всё пропустили, трёхчасовую трансляцию суда можно посмотреть здесь. Текстовую версию опубликовала «Медиазона».

Суд примечателен по целому ряду причин. Заключения экспертов пока трогать не будем. Остановимся на главных.

В первую очередь, вопросы вызывает выбор ресурсов, над которыми вершилось правосудие: аниме в зале суда смотрели на пиратских сайтах jut.su, animeteatr.club и yummyanime.club. Причём, второй — «зеркало»: оригинальный домен yummyanime.com РКН заблокировал ещё в 2018 году. Поскольку трансляция была изначально незаконной и нарушала правила YouTube, тот её заблокировал на канале суда.

Из этого вытекает ещё одна примечательная черта оглашённого приговора. Фактически судья запретил не распространение произведений, а пару ссылок на просмотр аниме на пиратских ресурсах. РКН может трактовать постановление по своему усмотрению, но в строгом смысле так и есть. По крайней мере, пока.

У кого-то могут вызвать вопросы приглашённые эксперты от прокуратуры.

Другой важный момент — сами тайтлы, над которыми вершилось правосудие. Давайте познакомимся с ними поближе.

Сериал «Эльфийская песнь» 2004 года. В 2006 году издавался у нас на DVD компанией MC Entertainment. Возрастной рейтинг — «18+». 2x2 и MTV Россия транслировали сериал с 2007 по 2008 год. Прокатное удостоверение в России недействительно.

Сериал 2014 года «Токийский гуль». Транслировался по каналу 2x2. В основе лежит манга Суи Исиды. Её у нас издаёт «Азбука». Возрастной рейтинг — «18+».

Сериал 2017 года «Инуясики». Официально в России не транслировался. Оригинальная манга не лицензирована. Рейтинг в других странах — «18+».

OVA 2009 года «Аки и Сора». Официально в России никогда не распространялась. В 2011 году за изображение инцеста запрещена в Токио — и, соответственно, во всей Японии. Оригинальная манга также запрещена к печати в Японии и не переиздавалась. Рейтинг в других странах — «18+».

Сериал «Тетрадь смерти» 2006-2007 года. В России издавался на DVD компанией «Мега-Аниме». Транслировался на канале 2x2, возрастной рейтинг — «12+». Оригинальную мангу издаёт «Азбука». Возрастной рейтинг — «18+».

В 2019 году права на аниме приобрела студия «СВ-Дубль», трансляция прошла на телеканале FAN — первом общероссийском канале, посвящённом аниме. 23 января 2021 года FAN начал повторный показ сериала.

Возникает логичный вопрос:

Из рассмотренных произведений только три официально появлялись на российском рынке и получили возрастной рейтинг. Даже если «Тетрадь смерти» в своё время попала в слишком «мягкую» возрастную категорию, на повестке суда этот вопрос даже не стоял. У сериала есть лицензиат в России, ему должен быть присвоен актуальный рейтинг по системе RARS, которую обновили после выхода пресловутого ФЗ о защите детей от информации.

Более того, манге «Тетрадь смерти» и «Токийский гуль» присвоен возрастной рейтинг «18+». Ни один ребёнок или подросток в РФ не может легально получить к ней доступ, а продавцы в любом магазине обязаны запросить у покупателя паспорт.

По такому же принципу можно запретить условную «Игру престолов» за недопустимое для детей содержание: там весь набор жалоб прокуратуры, от расчленёнки до инцеста и пропаганды ЛГБТ.

А заодно можно запретить и ворох классики, начиная с программного романа «Тихий Дон» Шолохова. Напомню, что в книге несовершеннолетнюю героиню Аксинью Астахову изнасиловал отец, за что его убили собственные дети. Подобного контента в романе вообще предостаточно: и групповое изнасилование горничной казаками, и возмущающая прокуратуру садистская расчленёнка во всех подробностях, и тема суицида раскрыты в полной мере. При желании можно и пропаганду ЛГБТ найти.

Иронично, что роман, как и многие программные произведения классики, получил возрастной рейтинг «18+», поэтому в нашей стране он одновременно запрещён для детей и обязателен к прочтению в школах. Но это уже совсем другая история.

Свет клином сошёлся на японских мультиках, которые не соответствуют стереотипам о «детском искусстве». Ведь само предположение, что запрещённое аниме предназначено для несовершеннолетних, ошибочно. Аниме традиционно делится аж на пять демографических категорий:

Остаётся вторить себе самому: забавно, что за двадцать лет уровень дискуссии вокруг аниме остался на прежнем уровне.

Только само аниме из маргинального увлечения для странных подростков превратилось в один из символов популярной культуры — в том числе, в России.

Та же злополучная «Тетрадь смерти» оказалась в центре очередного скандала лишь по трём причинам: броское название, антигерой в центре сюжета и безумная популярность, которая не спадает уже добрых 15 лет. На этой истории успело вырасти целое поколение: первая волна зрителей уже давно ступила во взрослую жизнь. Я — один из них. За свою жизнь я смотрел этот сериал 7 раз.

Это на 7 раз больше, чем каждый человек, присутствовавший на суде. И в этом — главная проблема заседания.

Давайте посмотрим, в чём конкретно обвиняют «Тетрадь смерти», главную «звезду» заседания.

На суде предъявили две претензии. Первая — название.

Я не квалифицирован спорить с выводами специалистов. Приведу лишь любопытный факт: в школьной программе по литературе можно найти 14 произведений, названия которых подпадают под описание: «Сельское кладбище», «Гробовщик», «Смерть поэта», «Майская ночь, или Утопленница», «Мёртвые души», «О, как убийственно мы любим…», «Умру я скоро…», «О Муза! я у двери гроба...», «Смерть чиновника», «Россия, кровью умытая», «Дюжина ножей в спину революции», «Смерть африканского охотника», «Я убит подо Ржевом», «Смерть Вазир-Мухтара».

Уж кому, как не российским школьникам знать толк в историях о самоубийствах, убийствах и жизни на дне общества.

Вторая претензия относится к содержанию сериала. Описание в Википедии и публичный просмотр одной серии привели к следующим выводам. Главный герой — сын полицейского и лучший школьник Японии. Он должен быть эталоном поведения, ведь зрители отождествляют себя с ним. Но протагонист без сожаления убивает людей, чем подаёт дурной пример молодым зрителям, склонным подражать любимым персонажам. В заключении экспертов говорится, что аниме противоречит нравственным установкам о ценности человеческой жизни.

Это — самая ироничная часть суда.

«Тетрадь смерти» рассказывает про школьника Ягами Лайта, который случайно находит тетрадь бога смерти. Человек, чьё имя записано в эту тетрадь, умрёт. Лайт, образцовый ученик с обострённым чувством справедливости и завидным самомнением, начинает записывать в тетради имена преступников. Вскоре он входит во вкус и решает стать «богом нового мира», анонимным вершителем справедливости и главным судьёй на всей Земле.

Парень в самом деле харизматичен, а его взгляды близки любому подростку. Лайт — воплощение юношеского максимализма.

Но в истории два главных героя: Ягами Лайт и детектив L, который объединяется с японской полицией в поисках загадочного сверхъестественного убийцы.

Сериал превращает их противостояние в битву интеллектов, а в центре внимания оказываются не абстрактные жертвы бога-самозванца, а его знакомые, родные и близкие. Реальные люди с яркими характерами и уникальными судьбами. Все они становятся разменной монетой в руках «образца для подражания», который постепенно деградирует до подлого манипулятора.

И чем ближе L подбирается к Лайту, тем больше жертв приходится оставлять последнему, тем большим психопатом его изображает сериал. Аниме показывает, как власть развращает героя, превращает его борьбу со злом в войну за выживание, где справедливости уже не остаётся места. Лайт обманывает и безжалостно убивает хороших людей, достойных и честных.

В конечном счёте, симпатии большинства зрителей достаются детективу L, а идея о смертной казни как пути к справедливому миру обнажает свою абсурдность. В конце истории Лайт заслуживает только жалости и презрения, а то и чистой ненависти.

«Тетрадь смерти» справедливо сравнивают с «Преступлением и наказанием», завёрнутым в оболочку остросюжетного подросткового сериала. Драматичный, напряжённый и смешной, он передаёт знакомые мотивы в увлекательной и яркой оболочке — через хитрые планы, детективную интригу и просто хорошую историю о двух школьниках, которые вершат судьбу человечества, занимаясь повседневными делами.

Как воспитательная притча «Тетрадь смерти» эффективнее многого из того, что детям приходится читать в школе. Когда сериал вышел, поклонники ещё несколько лет увлечённо обсуждали на форумах и в соцсетях этические аспекты истории. Спорили, сравнивали и анализировали.

Тысячи подростков с радостью занимались тем, что их худо-бедно заставляют делать на уроках литературы. Именно потому, что сериал не давит на них занудным морализаторством, но просто показывает поступки героев и их последствия. А в центр истории помещает персонажа, который им близок и понятен — только чтобы показать его в деле и ненавязчиво раскритиковать в пух и прах. Идея о недопустимости убийства закрадывается в головы зрителей сама собой. Она самоочевидна и кажется выводом из их собственных рассуждений.

Чтобы это понять, достаточно просто посмотреть сериал или прочитать мангу.

То же самое можно сказать про «Инуясики», «Токийского гуля» и даже злосчастную «Эльфийскую песнь». Мысль о недопустимости и отвратительности насилия пронизывает почти каждое аниме, в котором это насилие есть — как привлекательно оно бы ни изображалось. Один из самых популярных вопросов в сюжетах аниме: как бороться со злом и не утратить свою человечность?

В чём же тогда проблема? Кто виноват и что делать? Осмелюсь предположить.

Нет ничего удивительного в том, что малолетние самоубийцы увлекаются аниме. Сейчас сложно найти подростка, который не интересуется аниме в принципе. «Японские мультики» давно отвоевали себе место в популярной культуре. Когда СМИ тиражировали самоубийство Юлии Макаровой, выяснилось, что страшную мангу о мальчике-убийце читал чуть ли не весь её класс. Кого-то это ужасало. Все в зоне риска. Или нет?

Детский суицид привлекает всё больше внимания не просто так: статистика следственного комитета тревожная, а динамика не обнадёживает. В то же время, официальные данные невообразимо прозаичны. В 2017 году ответ МВД России был таким:

По данным Единой межведомственной информационной системы, 20% детских самоубийств приходится на май — время сдачи Государственной итоговой аттестации (ОГЭ и ЕГЭ).

Однако этот факт обсуждается не так широко и охотно, как аниме на аватарках некоторых самоубийц. Если собака укусила джентльмена, это не новость. Новость — когда наоборот.

Как бы цинично это ни звучало, новостью о самоубийстве ребёнка в России никого не удивишь. Чтобы заинтересовать публику, нужны необычные обстоятельства. Чтобы задеть за живое, нужно то, что есть почти в каждой семье, но не настолько обыденно, как родительская бутылка водки в холодильнике, моральное давление в школе или тотальное безразличие окружающих.

Если обвинять «японские мультики» или видеоигры, к проблеме (и себе) можно привлечь гораздо больше внимания. Отчасти я даже понимаю эту позицию. Что толку обсуждать банальные проблемы реального мира, когда можно поговорить об аниме?

Но поможет ли это решить проблему детских самоубийств? Именно там, в выдуманных мирах, многие подростки, особенно из группы риска, находят отдушину, пока ответственным людям не до них. Попытки отнять её могут только спровоцировать трагичный исход.

Пока я пишу эти строки, рядом на горшке сидит Кира и смотрит мультсериал «Человек-паук» 1994 года. Я опасался показывать ей арку «Чужой костюм», но мелкая не испугалась — да ещё и поняла, что к чему.

Я в её годы бредил Веномом, душу был готов отдать за такой костюм. Мой моральный компас всегда барахлил: я дважды стоял на учёте в милиции за драки.

В детском саду я сходил с ума по мультикам и особенно «Покемонам», а раздражённые родители рвали мои фишки. В начальной школе я сходил с ума по комиксам, которые мне было не с кем обсудить. Потом по видеоиграм, которых меня пытались лишить по любому поводу. Потом ещё и по аниме, за которое меня пытались пристыдить. О прелестях антинатализма я читал не паблики, а целые трактаты. Кажется, я с пелёнок коллекционировал ярлыки, которые наша многоуважаемая пресса раздаёт детям.

«Тетрадь смерти» я посмотрел подростком — несколько раз подряд. Это был один из моих первых тайтлов, он же сделал меня увлечённым анимешником. Я сочувствовал Лайту, мечтал о тетради смерти, плакал над «Эльфийской песнью». И пытался свести счёты с жизнью — задолго до того, как начал смотреть аниме.

Искусство, которое любят демонизировать в нашем информационном пространстве, помогло мне пережить самый болезненный этап своей жизни. Ещё сильнее помог бы психотерапевт и рецепт на антидепрессанты, но этот пробел я восполнил сам — уже во взрослом возрасте. А тогда пришлось обходиться тем, что было. Искусство разговаривало со мной на моём языке и о моих проблемах. Помогало вымещать агрессию и глушило боль. Других достойных собеседников у меня не было. А подростку надо не так много — чтобы его услышали.

Этой теме посвящено аниме «Эхо террора», суд над которым состоится 17 февраля. Судьи — люди занятые. Дела идут сплошным потоком, нет времени сесть и обстоятельно посмотреть японский мультик. А жаль. Этот сериал мог бы натолкнуть на интересные мысли.

Как и вас, меня судебный процесс скорее позабавил, чем разозлил — особенно его результат. Но я опасаюсь общей истерии, которая может навредить развитию и без того хлипкой индустрии аниме в России. Мне неприятно видеть, когда плоды многолетних усилий основателей R.An.Ma и их последователей втаптывают в грязь люди, которым не досуг даже ради приличия разобраться в теме — потому что им всё равно.

По крайней мере, одно я знаю точно. Я буду смотреть и читать всё, что интересно Кире — а потом обсуждать с ней. Я буду разговаривать с ней и слушать её.

Потому что мне не всё равно.

Спасибо Семёну Костину за огромную помощь при подготовке материала.

#тетрадьсмерти #аниме #мнения #лонг