Этот холодный, холодный Нью-Йорк: 50 лет «Французскому связному»

Один из лучших полицейских фильмов в истории вышел полвека назад.

Промозглые нью-йоркские улицы 70-х годов двадцатого века заполнены спешащими людьми, по пути вдруг замечающими небольшую группу мужчин с кинокамерами прямо в центре Бруклина. Из любопытства поглазев на них, горожане отправляются дальше. Они ещё не знают, что в этот момент никому тогда неизвестный режиссёр, вместе со своей командой, снимает посреди обычного рабочего дня свой новый фильм, который через год станет настоящей сенсацией.

7 октября 1971-го года в прокат в США вышел «Французский связной» 36-летнего Уильяма Фридкина. Он прогремел по всей стране, собрал 51 миллион долларов, выиграл пять «Оскаров», включая награду за лучшую мужскую роль, лучшего режиссёра, лучший фильм и представил новый взгляд на криминальный экшен – реалистичный, грязный, приземлённый.

Прошло, без малого, 50 лет, но сравниться с работой Фридкина до сих пор мало кто способен. Дело в том, что уникальные обстоятельства, при которых создавался The French Connection, были возможны только в то время – сегодня подобное кино просто нереально было бы снять.

Американское автомобильное десятилетие, маслкары, Новый Голливуд, отчаянный режиссёр, молодая команда и истинное творческое безумие – всё это сложилось вместе той холодной зимой 1970 года, когда группа кинематографистов отправилась на улицы, чтобы рассказать одну историю о двух упрямых копах.

По сюжету, из французского Марселя в американский Нью-Йорк преступный синдикат во главе с Аленом Шарнье (Француз) через океан везёт шестидесяти килограммовую партию кокаина, спрятанную в «Ситроене».

На улицах Нью-Йорка, тем временем, полицейские Джимми Дойл, по прозвищу Попай (Джин Хэкмен), и его напарник Бадди Руссо (Рой Шайдер) из отдела по борьбе с наркотиками гоняют мелкую шпану, навещают притоны и мечтают о том, чтобы поймать крупную рыбу. Однажды в баре, после работы, они замечают за столиком, где сидят наркодилеры, новое лицо, и решают за ним проследить, «так, для забавы».

Сценарий «Французского связного» основан на одноимённой книге, написанной Робином Муром в 1969-м, которая, в свою очередь, рассказывала реальную историю двух нью-йоркских полицейских — Эдди Эгана и Сонни Гроссо, участвовавших в предотвращении крупнейшей на то время поставки наркотиков в США.

Самое удивительное, что сцена в баре не является выдумкой — Эдди и Сонни в 1962-м действительно после тяжелого дня в офисе решили зайти в бар, заметили там группу наркоторговцев за столиком и решили проследить за одним из них.

Оба полицейских стали консультантами при фильме и каждый день присутствовали на съёмках, а Эдди даже сыграл не самую последнюю второстепенную роль — босса своего персонажа.

Сам термин The French Connection стал употребляться при описании схемы переправки наркотиков из Индокитая во Францию, а затем уже — в Соединённые Штаты. Схема начала работать в 1930-е, достигла своего пика в 60-е и просуществовала до конца 1970-х.

Операция стартовала под руководством французского криминального авторитета Поля Карбона, организовавшего трансатлантический наркобизнес, центр которого находился на Корсике. В качестве финансирования этой сложной схемы, мафия использовала украденные активы во время Второй мировой войны. Преступники перевозили героин и опиум на лайнерах, прятав наркотики в автомобилях. К 1969 году поставки французских контрабандистов составляли около восьмидесяти процентов от общего количества наркотрафика, идущего в США.

Взяв за основу эту невероятную историю, продюсер Филип Д’Антони решил снять предельно правдоподобный фильм, который бы показывал все ужасы героиновой эпидемии конца 60-х и отвагу двух обычных полицейских, бросивших вызов наркомафии.

Но сначала нужно было найти правильного режиссёра.

Д’Антони обратился к Уильяму Фридкину из-за его документальных проектов, которые тот снимал в начале карьеры в 60-х. Экранизация книги о полицейском расследовании требовала особенного подхода, и молодой постановщик оказался идеальным кандидатом на пост режиссёра. Уильям лично встретился с Эдди и Сонни, они рассказали ему свою историю, и он понял — из этой истории получится отличный фильм.

Но Д’Антони и Фридкину пришлось ждать два года, прежде чем они смогли приступить к работе. В то время ни одна студия не соглашалась финансировать проект, а некоторые компании отказывали им по нескольку раз. В конце концов, 20th Century Fox дала зелёный свет и выделила небольшой бюджет на съёмки (изначально — полтора миллиона долларов).

Операторы Оуэн Ройзман и Рики Браво никогда раньше не снимали кино. Оуэн потом будет стоять за камерой в «Изгоняющем дьявола», а Рики Браво до «Связного» фотографировал Кубинскую революцию. Они не использовали ни стедикам, ни операторскую тележку — всё снималось с рук, посреди улицы, вживую.

Вообще, для многих в команде «Французский связной» был первым фильмом в карьере — для композитора, для операторов, для сценариста. Возможно, поэтому эти люди, не знакомые с привычными нормами, правилами, законами Голливуда, сделали кино, которое кроме них не смог бы сделать никто.

Забавно, что Уильям до конца так и не смог прочитать книгу Робина Мура, по которой должен был ставить картину — вместо этого он с полицейскими и актёрами отправился на грязные нью-йоркские улицы. Они посещали притоны, полные наркоманов, присутствовали при арестах, видели, как ведутся расследования. Джин Хэкмен и Рой Шайдер месяц патрулировали город вместе с Эдди Эганом, всё сильнее сближаясь со своими персонажами. К тому моменту, когда надо было снимать фильм, Фридкин уже увидел и понял совсем другой Нью-Йорк.

Глянцевое Большое яблоко с Таймс-сквер, Бродвеем и величественными небоскрёбами здесь вдруг предстало в виде пустых улиц, грязных подворотен, заброшенных зданий. Городские джунгли Бруклина, покрытые синеватой зимней дымкой, освещённые естественным светом, снятые с максимально близкого расстояния, кажется, никогда не были показаны настолько правдиво, показаны под таким углом.

Большинство картин того времени выглядели как кино, но «Французский связной» и правда казался реальным, более реальным, нежели чем другие фильмы наступающих 70-х.

У проекта было несколько сценариев — два из них отклонили (за один отвечал сценарист Point Blank с Ли Марвином). Но затем, Филип Д’Антони нашёл Эрнеста Тайдимена, написавшего криминальную новеллу «Шафт», по которой в 1971 году снимут одноимённый культовый «блэксплотейшен». Эрнест ни разу не работал над сценариями — он был криминальным репортёром в «Нью-Йорк Таймс», но именно его профессиональное знание улиц и было так необходимо для этой истории.

У фильма, на самом деле, могло быть другое название — «Дойл» или «Попай», так как на студии не могли понять, что значит это «Французский связной». В итоге, оригинальное наименование всё же смогли отстоять. Своё необычное прозвище настоящий Попай получил из-за того, что всегда «держал глаза открытыми». (Popeye – open eyes).

Занимаясь новым проектом, Фридкин вдохновлялся сразу двумя французскими картинами — «На последнем дыхании» Годара и блистательным политическим триллером «Дзета» Коста-Гавраса, рассказывающем о расследовании убийства влиятельного оппозиционного лидера. Из «Дзеты» Фридкин подчерпнул одну важную идею: художественный фильм может быть настолько реалистичным, что в какой-то момент он перестаёт отличаться от документального кино.

Снятая на основе книги греческого писателя Василиса Василикоса, «Дзета» представляла собой кропотливо воссозданное на экране повествование о чудовищном заговоре в государственной власти, в котором замешаны влиятельные генералы и полиция.

Тогда, в 1970-м, «Дзета» забрала два «Оскара» (за лучший монтаж и за лучший фильм на иностранном языке) и отлично совпала по настроению со студенческими восстаниями мая 68-го. «На последнем дыхании» для многих молодых режиссёров того времени был примером для подражания, поэтому неудивительно, что Уильям оглядывался на Годара, стремился ухватить его парижский молодецкий задор, его ошеломляющую творческую свободу, умение смотреть на кино совершенно другим взглядом.

И вот весь «Связной» оказался будто снят в стиле французской новой волны — такая же неспокойная ручная камера (словно за ней стоял Рауль Кутар), отрывистый монтаж, авангардный саундтрек, общий неореалистичный дух. На горизонте, тем временем, постепенно восставала титаническая фигура Нового Голливуда — «Бонни и Клайд» вышли всего четыре года назад, и фильм Фридкина оказался на передовой, в числе первых.

Всё в нём было естественным, словно это случилось на самом деле, а камера – камера просто оказалась рядом, зафиксировала происходящее на плёнку, отпечатала в вечности этих людей и этот город, которого уже давным-давно нет.

Съёмки начались в ноябре 1970-го. Была зима, в Нью-Йорке стоял мороз, но за 86 дней команда сумела посетить около сотни локаций. Фридкин рассказывал, что члены съёмочной группы между дублями просто не могли оставаться на улице — им необходимо было зайти куда-то внутрь погреться, прежде чем вернуться к работе.

Наркоторговцы едят в дорогом ресторане — следящие за ними Попай с напарником жуют остывшую пиццу снаружи. Чтобы снять этот кадр, потребовалось несколько дублей, а Уильям просил Хэкмена не играть, а просто показать, насколько ему было холодно в этот момент, ведь на улице действительно было очень морозно.

И вот, прямиком с улиц, на экран переносится этот неуютный, промозглый мегаполис, со строящимися башнями Всемирного торгового центра. Дым, поднимающийся из решёток, поезда, гремящие под землёй, люди в пальто, усталые копы, преступники в шляпах. Одни убегают, другие преследуют. Извечная жанровая формула вдруг неожиданно обрела в «Связном» совершенно новое звучание.

Как-то раз, во время съемок в метро, Эдди Эган заметил среди обычных пассажиров человека, который был одет почти также, как и Француз в фильме (глава преступной группировки). Эдди сразу заподозрил этого человека и просто ушёл со съёмочной площадки на пару часов, чтобы проследить за ним и убедиться — тот парень и правда был в чём-то замешан. Эдди в любой ситуации всегда оставался копом.

В жизни Сонни пытался быть осторожным, Эдди, наоборот, — шёл напролом. В фильме Фридкин сумел передать эти разные черты характеров, простыми диалогами начертить образы двух товарищей. Одержимый навязчивой идеей Попай, пытающийся отыскать в скрывающихся за углом силуэтах преступный заговор — как образ идеального полицейского, стоящего на своём до конца. Тем не менее, его тяжело назвать образцовым копом — он может спокойно ударить задержанного, бросить пару скабрезных словечек, цинично пошутить.

Сложное десятимесячное расследование Фридкин смог уложить в 100 минут хронометража и, при этом, единственная выдуманная вещь в фильме, которой на самом деле не было — это погоня.

Ещё перед съёмками, Фридкин встретился с Говардом Хоуксом, снявшем «Рио Браво» и «Глубокий сон». Тот дал молодому постановщику дельный совет:

И Фридкин сделал погоню — ту, которую потом будут вспоминать полвека спустя.

Он тогда понимал, что ему предстоит соревноваться с похожей экшен-сценой из «Детектива Буллитта» (тоже созданного при участии Филипа Д’Антони), два года назад взорвавшего экраны Америки. Уильям не хотел повторяться, не хотел снимать привычное преследование машины за машиной – ему нужно было связать погоню с образом главного героя Попая, который, несмотря на безвыходную ситуацию, не опускает руки и готов рискнуть своей жизнью и жизнями других.

Однажды в пятницу Фридкин вместе с Д’Антони отправились гулять по Нью-Йорку, обсуждая различные варианты предстоящей сцены, пока вдруг кому-то не пришёл в голову образ несущегося сквозь поток машин автомобиля, преследующего надземный поезд. Узнав, что подобный состав обычно ездит со скоростью около 50 миль в час, режиссёр понял, что идея осуществима, но для сцен в вагонах им необходимо было получить соглашение властей.

Транспортный инспектор сказал им, что подобные съёмки провести невозможно, но, когда Фридкин и Д’Антони уже собрались уходить, он окликнул их и пояснил, что за разрешение мог бы попросить 40 тысяч долларов и один билет до Ямайки. «Почему один билет до Ямайки?» — спросил тогда Фридкин. «Потому что, если я позволю вам, ребята, это снять, меня уволят, и я никогда больше не смогу сюда вернуться». Так и случилось — после съёмок его уволили, он уехал на Ямайку, где остался счастливо жить.

Засада у дома Попая, бег по улицам и напряженные сцены в вагонах — весь этот сегмент фильма снят без использования закадровой музыки; слышен лишь шум улицы, тяжёлое дыхание, рёв мотора. Увидев, что преступник скрылся в уезжающем поезде, Дойл не придумывает ничего лучше, как отобрать у гражданского машину и ринуться вслед.

Эту пятиминутную автомобильную погоню снимали без разрешения властей — за камерой находился сам Фридкин, не позволивший операторам с семьями рисковать своими жизнями. Из-за ограничений бюджета они даже не могли арендовать специальный транспорт с камерой, поэтому аппаратуру разместили в «Понтиаке», который должен был нелегально промчаться по заполненным улицам.

Постановкой этого сумасшедшего эпизода занимался Билл Хикман, профессиональный координатор трюков, отвечавший за подобную же сцену в «Детективе Буллитте». Именно он сидел за рулём одного из автомобилей в фильме Питера Йетса и за рулём в «Связном».

Знаменитый детектив полиции Рэнди Юргенсен, работавший консультантом на различных фильмах («Донни Браско», «Разыскивающий»), во время съёмок этого фрагмента расположился на пассажирском месте, завёрнутый в матрас (на всякий случай) — он был готов в любой момент вытащить и показать свой значок, если команду вдруг остановит полиция.

И вот, наконец, 5-минутная погоня — коричневый Pontiac LeMans несётся на скорости 90 миль в час через весь Бруклин, сквозь потоки автомобилей с ничего не подозревающими нью-йоркцами на дороге. Три камеры, три человека в машине и Билл Хикман за рулём. Никаких дублёров или страховки — только скорость и одна сцена, вошедшая в историю.

Подобное просто невозможно снять сегодня.

Это невозможно было снять и тогда, но они просто «взяли и сделали это», невзирая на все возможные последствия и опасности.

Во время погони в аварию всё же попала одна гражданская машина, врезавшаяся в другой автомобиль, в котором находился Джин Хэкмен. Он в этот момент участвовал в сценах, снимаемых второй съёмочной группой. Данный отрывок вошёл в итоговый монтаж фильма, но никто во время инцидента не получил травм, а студия затем выплатила потерпевшим компенсацию.

В интервью с Кристофером МакКуорри, Фридкин рассказывает:

После всего этого осознаёшь: погоня в «Французском связном» неспроста так реалистична и так захватывающе выглядит, неспроста она кажется такой естественной и натуральной.

Всё потому, что эта погоня была настоящей.

На самом деле, весь продолжительный сегмент с преследованием не совсем правдив — после премьеры зрители даже писали письма Фридкину о том, что маршрут Попая не совпадает с реальными местами в Бруклине. Со всеми этими претензиями Уильям любезно соглашался, отмечая, что это всё же просто кино, призванное развлекать, а не наскучивать.

Сам Джин Хэкмен (ему в этом году стукнуло 91) в интервью New York Post заявил, что погоня через холмы Сан-Франциско в «Детективе Буллитте» вышла лучше, чем в «Связном», да и сам он ни разу не пересматривал фильм за прошедшие годы. Картина, которая принесла ему Оскар за лучшую мужскую роль, так и осталась для него простой историей о копах, пресекающих деятельность могучего международного синдиката.

Финальная сцена в заброшенном здании, загадочная, обрывающаяся на полуслове, на отчаянном выстреле в пустоту, резко выбивается из общего тона фильма и оставляет пространство для размышлений, превращая криминальную хронику в символичную борьбу одного одинокого человека с притаившимися где-то там в глубине пугающими тенями.

А вот, наверное, лучшее описание «Французского связного», которое дал сам Уильям Фридкин:

С этим трудно поспорить.

Немного позже, о персонаже Роя Шайдера продюсер Филип Д’Антони снимет ещё один полицейский триллер — «От семи лет и выше» (1973), с ещё одной изобретательно поставленной автомобильной погоней. Д’Антони сам сядет за режиссёрское кресло — этот фильм тоже консультировал Сонни Гроссо, погоню тоже ставил Билл Хикман, да и вообще среди съёмочной команды оказалось много тех, кто создавал тогда The French Connection.

А уже в 1975-м Джон Франкенхаймер («Маньчжурский кандидат») сделает сиквел «Связного», который на фоне успеха и культовой славы оригинала будет всеми позабыт.

Нью-Йорк сменится Марселем: именно туда отправится Попай после финала первого фильма. Джин Хэкмен снова примерит шляпу и образ наглого копа, теперь очутившегося в чужой стране, где все говорят на другом языке, власти связывают руки, и даже невозможно нормально познакомиться с девушками в кафе.

Опять идёт охота на наркоторговцев — Попай, приехав в столицу преступного синдиката, вдруг оказался лишен всей своей силы — в картине есть посвящённый этому длинный, тяжёлый, даже изнурительный эпизод.

В продолжении Франкенхаймер променяет масштабную уличную одиссею на камерную, личную историю одного уставшего копа, вдруг осознавшего, что не всё ему в этой жизни по плечу. Несколько неплохих экшен-сцен (особенно запоминается масштабная перестрелка на пристани) и, наконец, финальная десятиминутная погоня — большая отсылка к первой части.

Но, на этот раз, без машин: бегущий по солнечным улицам Марселя Попай, измученный, тяжело дышащий, которому каждый шаг даётся с трудом, тут совсем не похож на того, кто несколько лет назад резво гонял шпану на противоположном берегу океана. Но он всё равно не готов остановиться, не готов сдаться, не готов прекратить преследование.

«Французский связной 2» не дотягивает до уровня фильма Фридкина, но он органично продолжает сюжет о приключениях Попая и завершает его резкой, совершенно неожиданной, эффектной монтажной склейкой, ставящей точку в истории Джимми Дойла.

И после этого невероятная история успеха «Французского связного» завершается. Филип Д’Антони перестанет находить деньги на жёсткие полицейские фильмы — он уйдёт на ТВ, поработает над сериалом и триллером «Ударные силы», в котором одну из своих первых ролей сыграет молодой Ричард Гир. После 1977-го Д’Антони навсегда исчезнет со сцены Голливуда, оставив при себе только тот самый неожиданный «Оскар», полученный в начале десятилетия.

Следующую свою золотую статуэтку Джин Хэкмен возьмёт только в 1992-м за «Непрощённого», но это уже будет награда за роль второго плана. С Роем Шайдером Фридкин поработает ещё лишь раз — над проблемным «Колдуном» в 1977-м. Билл Хикман примет участие в «От семи лет и выше», поставит там очередную выдающуюся погоню, и это станет его последней работой в большом кино.

Композитор Дон Эллис напишет саундтрек к режиссёрскому дебюту Филипа Д’Антони и к «Французскому связному 2», а потом умрёт в 44, ещё до конца 70-х. Уильям Фридкин, через два года после «Связного», поразит мир своим «Изгоняющим дьявола», но затем его карьера даст пару осечек и застопорится.

И спустя, страшно подумать, полвека, «Французский связной» смотрится всё так же на одном дыхании, он ни капли не устарел, он по-прежнему заставляет вжаться на сто минут в кресло, по-прежнему позволяет переместиться в уже исчезнувший Нью-Йорк, почувствовать холодок на коже, побыть за рулём несущегося «Понтиака».

Есть какая-то неповторимая магия в этом отчаянном синефильском безумии, в этом творческом порыве, в этом стремлении во что бы то ни стало сделать настоящее кино.

Работа Уильяма Фридкина напоминает о временах, когда фильмы снимались людьми, не задумывающимися об успешном прокате, наградах от академиков и дальнейших контрактах со студиями. Поэтому пять «Оскаров» у «Связного» — это, действительно, чудо и подлинная кинематографическая справедливость.

Растворившись в сумерках одного из лучших американских кинодесятилетий, Попай и Бадди Руссо будто остались там вместе с теми, кто пятьдесят лет назад не боялся пробовать новое, не страшился препятствий и верил, что великое достигается только упорным трудом. Также, как и герои «Связного», люди, создавшие этот фильм, были упрямыми, настойчивыми, упёртыми до невозможности.

Также, как и Попай, они во всю силу гнали по прямой, жали на газ до упора, мчались по встречной полосе, ведь только так и только так можно обогнать само время.

И они обогнали его, навеки оставив с нами: Бруклин, Нью-Йорк, 1971-й.

#лонг #мнения #обзоры