В поисках сознания — идеи «Ложной слепоты» Питера Уоттса

Как главная фантастика десятилетия переосмысливает вековую тему.

Поначалу непонятно, почему роман «Ложная слепота» и его продолжение «Эхопраксия» обрели такую популярность. Произведений про Первый контакт написано уже немало — за век в историях на эту тему нам успели и рассказать про идеологические войны между государствами, и предложить смелые решения повседневных проблем, и с разочарованием отметить человеческие пороки. Контакт с чужим разумом неспроста остаётся любимой проблемой фантастов, ведь в центре всех историй — человек.

Как отмечает герой фильма «Солярис», люди не стремятся к контакту с инопланетянами, а всего лишь ищут двойников, «братьев по разуму». Какими бы чертами не наделял автор пришельцев, они призваны лишь подчёркивать на контрасте достоинства и недостатки людей. А главным вопросом жанра по прежнему остаётся «Кто мы такие?»

В 2006 году канадский писатель Питер Уоттс нашёл новые ответы и заставил нас иначе посмотреть на себя. В отличие от предшественников, он решил опираться не на философию, а на научный метод. Биолог по профессии, Уоттс переосмысливает концепции «сознания», нашего «я», последовательно разрушая типичные представления и стереотипы.

История начинается в 2082 году, когда вокруг Земли возникают и тут же сгорают в атмосфере 65 тысяч инопланетных зондов. Земное правительство, рассчитав расположение «отправителя», посылает навстречу корабль «Тезей». Его путь лежит к дальним рубежам Облака Оорта. Там, посреди льда и пыли, над орбитой таинственного газового гиганта «Большой Бен» притаился объект, прозванный «Роршахом».

С самого начала автор предупреждает, что мир живет по законам природы. Старые представления о добре и зле остались в прошлом. Как раньше на смену идеалистическим идеям Ламарка пришёл холодный, прагматичный дарвинизм, так и сейчас практически все события, происходящие в обществе, продиктованы суровой необходимостью.

В 2082 году в мире царствует трансгуманизм — биоинженерия позволяет модифицировать человеческие тела как душе угодно. Это не только роскошь — улучшения дают очевидные преимущества, повышают конкурентоспособность в обществе, так что людям приходится идти «под нож» или остаться на обочине истории.

Неудивительно, что человеческие тела у Уоттса выполняют утилитарную функцию, имеют практическое применение. Экипаж «Тезея» не похож на бравых исследователей старой фантастики, скорее на живые инструменты. Так, у биолога экспедиции, Исаака Шпинделя, есть встроенная в тело биологическая лаборатория, позволяющая определять химические вещества непосредственно на вкус и запах. Майор Аманда Бейтс находится в постоянной нейрональной связи со взводом дронов, а заболевание лингвиста Сьюзен Джеймс, страдающей от расщепления личности, адаптировали для повышения шансов на успешный контакт благодаря разным психологическим профилям.

Командует экспедицией Юкка Сарасти, «вампир». Так Уоттс назвал подвид людей-каннибалов, охотящихся испокон веков на обычных homo sapiens. В былые времена отсутствие у них сострадания делало их совершенными хищниками, сейчас же это именно те лидерские качества, которые нужны хладнокровному руководителю.

А главным героем романа стал Сири Китон — «синтет». Так Уоттс прозвал людей, лишённых способности к эмпатии. Сири должен был стать внешним наблюдателем, объективно оценивающим контакт со стороны. Роман не раз расскажет, почему на это не стоило и надеяться.

И всё же физические изменения, которые претерпели человеческие тела, мало интересуют писателя. Настоящим предметом исследования стало человеческое сознание. Уоттс не берётся делать не обоснованые утверждения. Наоборот, он с кропотливостью учёного рассматривает все процессы, в которых участвует сознание, и находит им естественное объяснение. Он отделяет от нашего «я» всё лишнее, необязательное, пытаясь понять, для чего же оно нам нужно.

Для начала, автор относительно просто доказывает, что чувства, эмоции, которые мы ощущаем — не наши собственные, они возникают под действием внешних факторов. Действительно, все ощущения приходят нам в виде электрохимических импульсов, которые посылают мозгу органы чувств.

Химическую природу имеют не только элементарные эмоции, но и более сложные чувства, например, любовь. Главный герой пребывает в уверенности, что чувство привязанности — всего лишь действие гормонов, а счастье — иллюзия, создаваемая эндорфинами. По его мнению, человеческие взаимоотношения можно объяснить с помощью «Теории игры» и выгоды, которую можно получить.

Сири Китон не верит в любовь, считает её лишь иллюзией, создаваемой действием генов, которые отчаянно желают реплицироваться. А все позитивные эмоции — лишь «награда» нашему сознанию за эволюционно корректное поведение.

Отдельной критике подверглось искусство. Ему также нашли простую и понятную функцию — передавать позитивные эмоции.

Подобных предрассудков в романе лишены вампиры, обладающие кристально чистым рациональным мышлением, а потому имеющие преимущество над людьми. Сочувствие было необходимым первобытным людям для выживания популяции. Но вампирам, питающимся своими сородичами, оно только мешало, и эволюция от него избавилась.

Под конец романа автор нивелирует контроль эмоций сознанием, рассказывая о редких эффектах электромагнитных полей. Так, науке известен феномен транскраниальной стимуляции, вызывающей у людей непроизвольные изменения настроения, чувство страха, тревоги, гнева. Что бы не делало наше сознание, то, что мы чувствуем, от него не зависит.

Наши ощущения далеко не в первозданном виде приходят к нам в голову, мозг интерпретирует полученные данные и создает цельный образ. Проблема кроется в том, что методы синтеза не точны, и не вызывают абсолютного доверия. Бесчисленное количество иллюзий — тому подтверждение.

Взять к примеру восприятие цвета: известно, что человеческий глаз различает лишь три базовых оттенка, вся остальная гамма выстраивается у нас в сознании. Мы лишь можем предполагать, какого цвета предметы, которые мы наблюдаем. Можно вспомнить и о жёлтом пятне, и о том, что мозг «видит» лишь отдельные кадры, а мир кажется непрерывным благодаря воображению.

Погрешности можно найти и в нашей памяти. Довольно часто то, что мы помним как правду, оказывается сокращённой, перекрученной версией событий. Из воспоминаний исчезают важные детали, а они сами наслаиваются друг на друга, создавая «коллажи». Уоттс отмечает, что память сохраняет не фотографии, а этакую мозаику, импрессионистские мазки. Вместе с нашими ощущениями они рисуют у нас в голове то, что мы считаем реальностью.

Несомненно, логичная и непротиворечивая картина мира необходима для прогнозирования дальнейших действий, но она — всего лишь несовершенная иллюзия. В первую очередь, она нужна для выживания, а не поиска правды. Уоттс не раз напоминает, как хрупка иллюзия у нас в голове, называемая реальностью.

Интересный спор возникает также между объективным наблюдателем Сири и лингвистом группы. Эволюционно, для существования мы придумали символы, заменившие реальные объекты. Без подобной системы не могло существовать ни абстрактного мышления, ни общения, а соответственно — не было бы цивилизации. И всё же в языке много условностей и логических противоречий, он учитывает лишь часть качеств вещей, которые описывает.

Восприятие действительности оказывается ограниченным, но это ещё не всё. Название романа отсылает к редкому неврологическому феномену. Ложная слепота — это состояние, когда человек адекватно реагирует на предмет перед ним, но не осознаёт его. Например, он никак не поймет, что перед ним лежит ручка, но если попросить его записать своё имя, он сделает это без проблем. На вопрос «как» ответит, что догадался.

Ничего сверхъестественного в этом нет, мы совершаем множество вещей интуитивно, «на автомате», например, когда останавливаемся на красный свет или переступаем через порог.

Редкое заболевание доказывает, что мы подмечаем и реагируем на множество вещей, но только на маленькую их толику обращаем внимание.

Получив информацию, стоит её правильно оценить. Традиционно принято разделять слепую веру и разумные, научные знания. Последние получают на основе эмпирического опыта и формируют рассуждениями, для которых и нужно сознание. Уоттс утверждает, что эти представления ошибочны.

Для начала, писатель приводит тезис, что вся разница между религией и наукой лежит в точности предсказаний. Ньютоновская физика точнее скажет, куда приземлится яблоко, но и она не поможет понять природу гравитации. А если копнуть глубже, в основе физики лежит математика, а та упирается аксиомами в философские догматы.

Наука и эмпирический метод позволяют заглянуть необычайно глубоко в основы пространства-времени. И тем не менее, рано или поздно приходится принимать определенные правила «на веру». Таким образом принципиальная грань между верой и научными достижениями стирается.

Иллюстрируют это в романах Уоттса умнейшие из людей — орден «Двухпалатников». Это коллективный разум монахов, решивших объединиться в одно целое. Двухпалатники наследуют традиции дхармических религий, достигая просветления путём стирания собственных личностей.

Подключённые сектанты пребывают в состоянии кататонии и сами по себе беспомощней ребёнка, но их коллективные достижения превосходят любые открытия простых землян. Например, укрощение торнадо, которое вырабатывает в 100 раз больше энергии чем ядерный взрыв. Уоттс проводит аналогию с нейронами мозга, ведь каждый из них по отдельности не способен ни на что.

Двухпалатники получают озарения в ритуалах, считая, что они посланы свыше. И те предсказывают реальность точнее современной науки, хоть и получены не сознательно.

Создание непостижимо разумных сверхлюдей стало для Уоттса непростой задачей. Их мотивы должны были оставаться непонятными читателю, но в их действиях должна была прослеживаться логика. Так что описание ордена остаётся загадочным и расплывчатым. Известно, что они видят мир как компьютерную симуляцию, а Бога считают вирусом, своими чудесами взламывающим законы реальности.

На протяжении всего второго романа главный герой спорит о эволюционной пользе религий с переводчиком, передающим сообщения Двухпалатников остальному миру.

Если выделять главное: на определённом уровне все знания нам приходится принимать на веру, интуитивно. Осознавать и понимать их для использования совершенно необязательно.

В конце концов, когда говорят о сознании, подразумевают разумные и взвешенные решения. Трансгуманисты в романе Уоттса стремятся к чему-то возвышенному, великому. Но сам автор вводит простую и примитивную концепцию — зомби.

По сюжету романа, так называют группу людей, у которых в результате операции или воздействия военного вируса погибли клетки лобных долей мозга. В результате, они потеряли сознание, как лоботомированые пациенты в былые времена.

В большинстве случаев зомби сохраняют достаточную автономность, чтобы выполнять простые задачи вроде «сторожить» или «стрелять». Иногда они могут сами питаться и одеваться. Вымысла в этом мало — мы много что делаем автоматически, не отдавая команды телу.

Подобная идею, скорее всего, Уоттс взял с давней концепции философского зомби.

Теоретик искусственного интеллекта Джон Сёрл пытался разграничить навыки и сознательность при помощи идеи «китайской комнаты», но Уоттс с ним не согласен: он считает, что понимание не имеет значения. Старый спор сейчас актуален как никогда — в связи с развитием нейросетей. Машинное обучение уже сегодня позволяет алгоритмам выдавать результат, неотличимый от сознательной работы людей. Соответственно возникает вопрос: необходимо ли сознание для разума?

Ещё в 80-е учёный Бенджамин Либет шокировал общественность своим экспериментом. Во время его проведения к голове испытуемого прикрепляли электроды для снятия ЭЭГ, к запястью датчики для регистрации движения, а перед глазами располагался циферблат.

Участник эксперимента выбирал момент, в который он пошевелит рукой, фиксировал его по циферблату и потом действовал. Оказалось, что мозг принимал решение за полсекунды до того, как разум осознавал выбор.

В последующих экспериментах получалось даже предугадывать действия испытуемых до их свершения. Результаты не кажутся чем-то фантастическим, если вспомнить реальную жизнь. Большинство решений о наших действиях проходят мимо нас — когда выйти из метро, как завязать шнурки, как включить камеру на телефоне — и всё пока мы витаем где-то в своих мыслях.

Можно даже спросить: если бы 95% населения Земли было лунатиками — заметили бы мы разницу?

Последний тезис, окончательно разрушающий привычные представления о сознании, касается свободы воли. Уоттс утверждает, что даже при ясном сознании человек может быть безвольной марионеткой в чужих руках, достаточно лишь его правильно «взломать и перепрошить». В качестве примера он приводит другой неврологический феномен — эхопраксию.

На сегодняшний день она считается психическим расстройством, а её механизмы до конца не изучены. Известно, что в определённые моменты человек может бессознательно повторять движения другого, не отдавая в этом себе никакого отчёта.

В романе возникает ситуация, когда герой думает, что действует по своей воле, но его тело становится безвольной куклой, управляемой удалённо.

Уоттс отмечает, что эхопраксия — это такое же поражение силы воли, как ложная слепота — восприятия. В обоих случаях сознание остаётся безучастным пассажиром, не способным что-либо предпринять.

В конце-концов, от нашего «я», каким мы его ощущаем, остаётся исчезающе мало. Можно не любить стиль письма Уоттса или излишне пессимистичную картину будущего, но оспорить его рассуждения тяжело, так как они подкреплены научными фактами. И это, пожалуй, пугает сильнее всего. Не даром писатель в недавнем интервью сказал: «Я беру идеи из кошмаров. То есть из новостей и научной литературы».

«Ложная слепота» и «Эхопраксия» не дают окончательного ответа, что же такое сознание. Возможно, заключительный роман трилогии, «Всезнание», прольёт свет на новые факты, но пока приходится довольствоваться оставленными зацепками и искать ответы в научной литературе.

Но нельзя говорить, что «Ложная слепота» ничего нового о нас не рассказала. Ведь в книге наглядно показано: даже негативный результат — всё же результат.

#разбор #ложнаяслепота #наука #long #космос #золотойфонд