История становления советского кинематографа

От кинематографа НЭПовского к кинематографу социалистическому.

Не сложно найти историю советского кино концентрирующуюся на художественных особенностях различных картин и художественных направлениях. Увлёкшись этой стороной дела, забывают, что любой кинематограф является лишь малой частью государственной надстройки.

А при таком подходе роль личности доводится до абсурда. Творцом истории становится гениальный художник или чиновник самодур. Я бы хотел сконцентрироваться на тех общественно-политических условиях, которые позволили советскому кинематографу сформироваться и стать не просто выдающимся, а мировым феноменом.

24 мая 1896 года в саду Эрмитаж в Москве, через несколько месяцев после показа изобретения братьев Люмьер в Grand-Café на Больших бульварах в Париже было показано «Пребытие поезда». Впечатление от сеансов было ошеломляющим: «Прямо на вас несется паровоз железной дороги, и, кажется, нет спасения!» – взволнованно писал рецензент.

Все лето 1896-го Cinématographe Lumière демонстрировался на Всероссийской Нижегородской выставке где его посетили уже тысячи любознательных со всей страны. В следующем году в Москве был открыт Электрический театр. Но лидировали в России иностранцы.

Фирма Братьев Пате разместилась в Москве, которая стала кинематографической столицей России. «Пате успешно торговали киноаппаратами, игровыми картинами, выпускали хроникальный Пате-журнал, а в 1913 году открыли фешенебельную кинофабрику у Тверской Заставы, чтобы снимать фильмы про Россию на местах событий», — пишет историк кино Зоркая Н.М. Вслед за Братьями Пате устремились в Россию их конкуренты-французы – фирмы Гомон и Эклер, итальянцы – Чинес, Глория и другие.

За новыми фильмами владельцы кинотеатров ездили за границу, покупать ленты у производителей, что было очень дорого. Экран надо было заполнять, публика требовала новых и новых названий. Было необходимо организовывать собственное производство, где владельцы залов беспрепятственно получали бы материал – нечто наподобие действующих фильмотек, складов и одновременно магазинов. Эти заведения назывались прокатными конторами.

В 1906 г. в Москве Ханжонков открыл первую российскую контору по прокату фильмов, а в 1907 г. основал фирму «Торговый дом Ханжонков и К»: «Мы будем систематически выпускать картины, рисующие как внутреннюю жизнь русского человека, так и географию, и этнографию России», – писал Александр Ханжонков.

Но выпущенная 20 сентября 1908 года картина «Драма в таборе подмосковных цыган» не имела отклика ни у зрителей, ни у прессы, Картина длинной 4 минуты была снята в настоящем цыганском таборе в Кунцеве, но неумелая и натужная игра статистов, которые «с ужасом косились на аппарат», привела к краху замысла. С 1909 по 1914 гг. фирмой Ханжонкова было выпущено более 70 игровых картин. По объему производства она заняла первое место в России.

Ханжонкова обогнал Александр Дранков, чья фирма сняла «Стеньку Разина». Для съёмки картины на более или менее общественно значимую тему требовались не только деньги, но и покровительство, или, как тогда говорили, протекция, которую он получил у всемогущего Столыпина. Именно день премьеры первого игрового фильма «Стенька Разин» 15 октября 1908 года считается датой рождения российского кино.

Кроме прямой цензуры была и другая проблема: пресса обвиняла кинематограф и в «обирании честных людей» (хотя плата за билеты была в иллюзионах минимальной), и в растлении нравов, и в пошлости, и в низведении уровня «игры первоклассных актеров к бесцветной симуляции».

Первым же по-настоящему признанным режиссёром стал Василий Михайлович Гончаров. За один 1909 год он снял 9 фильмов, но в последующие уже снимал по 2-3. Лента «Ермак Тимофеевич – покоритель Сибири» насчитывала уже 14 сцен и 460 метров. Летом 1915 года Василий Михайлович Гончаров скончался в постели, держа в руках повесть «Бедная Лиза» Карамзина, которую намеревался экранизировать.

Сюжет «Бедной Лизы», судьба «соблазненной и покинутой», станет эталонным для русской психологической драмы – ведущего жанра отечественного кино 1910-х. Основное производство было сконцентрировано в Москве и Петербурге. Но перед самой войной в Ялте был построен павильон (тогда их называли ателье). Около 100 картин было снято совместными трудами фирм «Ялтинского Голливуда» к 1918 году. В Москве же было снято более 250 фильмов.

Были у дореволюционного кино и свои прорывы. Многие из них касаются мультипликации и связаны с именем Владислава Старевича — всемирно признанный классик «седьмого искусства», и изобретатель объемной (кукольной) мультипликации. Его миниатюра «Стрекоза и муравей» (1913) пользовалась огромным успехом у публики, заслужила поощрение самого Николая II и была продана (что тогда было редкостью) в Англию, Францию и Америку.

Во время войны резко сократился ввоз иностранных лент и это даже подстегнуло отечественное производство. Февральскую революцию магнаты встретили спокойно. В 1917 году выходят остросоциальные фильмы Евгения Бауэра «Революционер» и «Набат».

А вот Октябрьскую революцию деятели дореволюционной кинематографии встретили крайне враждебно. В их среде считалось моветоном отзываться о ней положительно, и уж тем более никто из них не думал снимать о ней какие-либо пропагандистские картины. Поэтому в 1918 году из 150 фильмов, выпущенных частными фирмами, не было ни одного, в котором хотя бы единым словом упоминалось о социалистическом перевороте в России.

Старая русская интеллигенция считала эту революцию настоящей трагедией для страны и была уверена, что после нее дни России-матушки сочтены. Поэтому не случайно на кинофабрике «Русь» в 1919 году был экранизирован роман эмигранта Мережковского «Петр и Алексей», в котором петровские реформы были изображены в целом «противными» богу, как и Октябрьская революция.

Понимая, что со старой кинематографией пути властей кардинально расходятся, большевики решили национализировать кинематограф. 27 августа 1919 года Ленин подписал декрет о переходе фотографической и кинематографической торговли и промышленности в ведение Народного комиссариата просвещения под руководством Луначарского.

После этого многие представители старой кинематографии предпочли покинуть страну. Однако были и такие, кто решил остаться и работать при новой власти. Среди последних были режиссеры – В. Касьянов, Б. Михин, А. Пантелеев; операторы – Ю. Желябужский, П. Ермолова; художники – В. Егорова, С. Козловский и многие другие.

Происходящее в СССР было уникальным явлением. Революция вынесла наверх тысячи, до того неизвестных людей. Отношение большевиков к кино как к искусству, а не как коммерческому продукту превращало режиссёров в художников мирового масштаба. Благодаря этому советский кинематограф задавал стандарты для всех стран.

Ведь в Голливуде кинематографисты никоим образом не считались художниками, что бы они сами ни воображали в своем деле. Сценаристы, актёры и режиссёры завоёвывали право быть художниками все 1930-е и 1940-е годы в многочисленных забастовках и стачках, доходящих до столкновений с полицией и наёмниками голливудских магнатов.

Борис Барнет до революции занимался профессионально боксом. Марк Донской и Фридрих Эрмлер пришли в большой кинематограф из следственных органов. Сергей Эйзенштейн по основной своей профессии был техником-строителем, потом работал военным переводчиком. То, что в 1920-е вошло в золотой фонд мирового киноискусства в качестве русского киноавангарда, без всякого преувеличения, было рождено Октябрем.

Льву Кулешову принадлежит неоспоримая пальма первенства в разработке теории монтажа. Он считал монтаж абсолютом кинематографа. И хотя техника монтажа разрабатывалась в кино и до него никто из кинематографистов мира не отдал столько внимания монтажу и не осмыслил его роль в системе художественных средств экрана как Кулешов.

В историю кино он вошел своим «эффектом Кулешова» – монтажным сцеплением двух кадров, которые в своем единстве должны дать некое новое третье. Хрестоматийно известны его экспериментальные последовательные склейки тарелки супа, с детским гробиком, с кадром красивой женщины.

Кулешов создал одну из первых в истории кино профессиональных школ киноактера, исследовал специфику кинематографической игры в ее существенных отличиях от театральной. Ученики Кулешова были выдающимися людьми, почти всех ожидало большое будущее в кинематографе: это Александра Хохлова, Всеволод Пудовкин, Борис Барнет, Владимир Фогель, Леонид Оболенский, Сергей Комаров, Петр Подобед.

Дзига Вертов начал работать в кинохронике в 1918 году, выпуская и монтируя номера журналов Кинонеделя и Кино-Правда, склеивая из хроникальных сюжетов полнометражную Историю Гражданской войны (1922). «Я – киноглаз. Я – глаз механический. Я, машина, показываю вам мир таким, каким только я смогу его увидеть», – писал Дзига Вертов в книге Киноки (сокращенное «кино-око»).

Застать «жизнь врасплох» – один из важнейших лозунгов, который именно Вертов ввел в мировую кинотеорию наряду с такими, как «киноправда», «киноглаз», «мир без игры» и другими закрепившимися термины. Cвоими фильмами, где эти теории реализовались, Дзига Вертов укреплял фундамент не только советского документализма 1920-х, но киноискусства XX века.

Сергея Эйзенштейна считают одним из пионеров семиотики – науки о системе знаков. Кинематографисты-педагоги опираются на опыт Эйзенштейна – руководителя мастерской во ВГИКе и других экспериментальных кинолабораториях. Его теоретические работы Монтаж аттракционов, Вертикальный монтаж, Неравнодушная природа и другие являют собой фундамент кинотеории и эстетики. «Революция дала мне в жизни самое для меня дорогое – это она сделала меня художником» – так начинается Автобиография, написанная Эйзенштейном в 1939 году.

Его фильм Броненосец «Потемкин» (1925), согласно данным статистики, имеет максимальное количество призов, дипломов, наград и стойко держит титул «фильма № 1 всех времен и народов». Рядом со Стачкой, Броненосцем «Потемкин», Октябрем Эйзенштейна встают Мать (1926), Конец Санкт-Петербурга (1927), Потомок Чингисхана (1928) Пудовкина и – чуть позже – Звенигора (1928), Арсенал (1929) Довженко.

Выходила масса критического и остросоциального кино. Протазанов в «Дон Диего и Пелагея», Пырьев в «Посторонней женщине» и «Государственном чиновнике» не стесняются изображать коррупцию и бездушие, Эрмлер смело изображает в «Парижском сапожнике» аморальные поступки комсомольцев.

Однако при всех своих огромных достижениях немое советское киноискусство не сумело решить одной важнейшей задачи. Оно не создало значительных образов-характеров людей своей эпохи. «За отдельными исключениями, они и не ставили перед собой задачи создания образов-характеров. Они видели смысл своего творчества в отражении великих идей и славных событий революции, отводя при этом образу человека подсобную роль. <…> В показе же событий отдельные люди либо олицетворяли целые социальные группы, становились образами-символами, либо растворялись в массе, превращались в ее детали», — пишет историк кино Н.А. Лебедев.

Но Вертов, Эйзенштейн, Кулешов и другие гении, составившие своими усилиями пантеон шедевров мирового кинематографа — это лишь сверкающая вершина айсберга, которая и проплывает перед нашими глазами, всякий раз, когда мы говорим о советском кино двадцатых годов. Очень легко упустить весь тот комплекс противоречий, раздиравших советское кино и всё искусство.

«Броненосец “Потёмкин”» провалился в советском прокате, а в лидерах тогда ходил приключенческий фильм «Багдадский вор» с Дугласом Фербенксом в главной роли. «Потёмкин» шёл во всём мире кроме Одессы, где он снимался, и которая увидела его последней в мире.

После образования СССР в большинстве республик были созданы свои национальные киностудии. Киносети постоянно разрастались. Только в Москве с 1921 по 1923 год число кинотеатров увеличивается в пять раз (с 10 до 50). Появляются первые кинопередвижки для обслуживания деревни. Однако Госкино тогда было не в состоянии удовлетворить резко выросший спрос. Рядом с Госкино возникают новые прокатные конторы — государственные, общественные и частные.

Новая экономическая политика (НЭП), проводившаяся тогда в стране оказывала на кино значительное влияние. И влияние это было не самым положительным. Частным компаниям было сложно рассчитывать на получение доходов от производства фильмов. Гораздо выгоднее было заниматься прокатом иностранных лент.

Купив за 3-5 тысяч рублей лицензию на право проката средней иностранной картины, можно было заработать на ней 50000-100000 рублей и больше. Тогда как постановка среднего советского фильма стоила этих самых 500000-100000 рублей, которые в лучшем случае и возвращались обратно в кассу. Эффективные собственники и чиновники острили: «Каждый не поставленный фильм — чистая прибыль для кассы».

Ещё в 1921 году Ленин, беседуя с Луначарским, говорил: «Если вы будете иметь хорошую хронику, серьезные и просветительные картины, то не важно, что для привлечения публики пойдет при этом какая-нибудь бесполезная лента, более или менее обычного типа. Конечно, цензура все-таки нужна. Ленты контрреволюционные и безнравственные не должны иметь место».

Но экраны заполняли аполитичные, строго развлекательные ленты. Существовавшая тогда цензура легко закрывала глаза на идеологию фильмов если они были потенциально прибыльными. Ситуация не менялась вне зависимости от того в какой орган власти передавали все функции по цензуре сценариев и готовых фильмов, поскольку чиновники ничем не отличались от прежних по части коммерческой изворотливости.

Даже признанные мастера советской кинематографии в те годы снимали чисто коммерческие фильмы, как тогда писали, сильно ниже своего таланта. Так, Дзига Вертов снял «Одиннадцатый» (1928) и «Человек с киноаппаратом» (1929). А Лев Кулешов во второй половине 20-х снял ряд чисто проходных лент: «Журналистка» (1927), «Веселая канарейка» (1929), «Два-Бульди-два» (1929). При этом что касается организации съёмок многое заимствовалось у Голливуда.

К концу НЭПа художественное качество большинства советских фильмов оставляло желать лучшего. В разговоре с немецким кинодеятелем Белой Балашом Сергей Эйзенштейн говорил: «Русские фильмы действительно стали хуже. И для нас это не утешение, что они все еще лучше, чем буржуазные фильмы. Уровень действительно снизился. Это кризис переходного периода, который будет преодолен...».

За годы НЭПа произошло сращивание бизнеса и государственных чиновников. На многих киностудиях царило кумовство, очковтирательство, приписки и воровство бюджетных средств. В феврале 1930 было образовано Союзкино при ВСНХ СССР, которое занималось развитием кинопромышленности, строительством киностудий и фабрик пленки, но и это не помогло.

«Поддающийся исчислению брак картин за 1930 год составил 2 млн. рублей. Перерасход смет по фильмам «Ненужная вражда» на 30%. «Праздник святого Иоргена» на 150%, «Пятилетка» на 222% и т.д.», — говорится в проекте постановления Президиума ЦКК ВКП(б) о чистке Союзкино.

Государственные деньги режиссёры начинали воспринимать как свои собственные. Они завышали себе зарплаты настолько, что все причастные зарабатывали ещё на этапе производства, а до проката фильм и вовсе мог не дойти. Конечно, нецелесообразное финансирование определял не только злой умысел, но и кадровый голод. Порой чиновники от культуры были менее грамотны чем режиссеры и шли на поводу у творцов.

Особенно в этом отметились киностудии «Арменкино» и «Белгоскино». В марте 1934 года Абрама Роома уволили со студии «Совкино» и отдали под суд за перерасход средств во время съемок фильма «Однажды летом», но он отделался только увольнением. И таких случаев были десятки. Несомненно, свою роль в перерасходах играла и просто плохая организация производства.

Вскоре национальные киноорганизации были подчинены единому центру – Москве. Теперь они работали по единому плану, а доходы от кино, за исключением небольшой доли, шли обратно на финансирование кино. Актёры и режиссёры теперь получали зарплату и премии, а не часть прибыли как раньше. Был учреждён Комитет по делам искусств при СНК СССР.

У централизации были и другие экономические причины. СССР оставался довольно бедной страной и стихийный выпуск фильмов создавал конкуренцию, которая разоряла отдельные компании и студии. Это вело к убыткам, которые государство не могло себе позволить. Нужно было плановое производство фильмов, чтобы картины одного жанра и тематики не сталкивались в прокате. Нельзя сказать, что при централизации производства были сведены к нулю все хозяйственные злоупотребления. Однако несомненно, что их стало в разы меньше.

Тем не менее, за годы НЭПа была создана материально-техническая база кинематографии, но по-прежнему зависимая от иностранной техники и особенно плёнки (больше половины её было импортной). В Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Ереване, Баку, Ташкенте, Одессе, Новосибирске и ряде других городов были построены крупные киностудии, просуществовавшие до конца Советского Союза. Количество киноустановок выросло с 1000 в 1914 году до 26000 в 1931 году. Была организована сеть прокатных контор, регулярно снабжающих киноустановки новыми фильмами.

К 1928 году НЭП был уже на излёте, а проблема коммерциализации кино назрела и перезрела.

Проблема была в том, что возникло два кино – новаторское и революционное, на которое государство всегда было готово выделять деньги, но остававшееся уделом меньшинства и оставленный на откуп частным студиям массовый прокат, который заполнялся дешёвым в производстве ширпотребом, не несущим никакой смысловой нагрузки.

В 1929 году вышел фильм Эйзенштейна «Старое и новое», посвящённый первым годам коллективизации. Как отмечала критика, все изобретательные художественные решения показывает только одно – гениальный художник Эйзенштейн, проживший в городе всю жизнь, просто не знает и не понимает свою страну, остававшуюся преимущественно крестьянской. А показанные герои имели мало общего с реальными крестьянами. В ходе дискуссий стало ясно, что в деревне показывают картины, которые ей не нужны и практически не выходят, которые деревне интересны.

В январе 1929 года ЦК ВКП (б) выпустил постановление «О руководящих кадрах работников кинематографии». Было принято решение на форсированное привлечение талантливой молодёжи из крестьянской из рабочей среды в режиссуру и сценарные мастерские, который будут говорить с народом на одном языке.

В 1930-х годах в культурной политике был актуален «призыв ударников в литературу», проводившийся под эгидой Максима Горького. Отчасти для этого в 1933 годах был введён 7-часовой рабочий день, а на предприятиях начали форсировано создавались условия для культурного и творческого роста рабочих. Их старались привлекать к различным культурным мероприятиям, печатать романы, повести и рассказы, написанные рабочими. Руководство страны возлагало на них большие надежды.

С приходом звука политическая роль кино ещё больше возросла. Развернулась дискуссия о дальнейшем развитии советского кино. Известный тогда режиссер Павел Петров-Бытов (его последний фильм «Водоворот» о советской деревне имел большой успех у рядовой публики) в статье «У нас нет советского кинематографа» журнала «Жизнь искусства» в 1929 году заявил, что фильмы Эйзенштейна, Козинцева и Трауберга непонятны рабоче-крестьянским массам. В качестве положительного примера Петров-Бытов привел фильм «Танька-трактирщица» Бориса Светозарова, который по своей кассовости сравнялся с другим хитом – «Красными дьяволятами».

В «Таньке...» речь шла о дочери трактирщика, которая мечтает вступить в пионерский отряд, но ее отец всячески этому противится. Когда ситуация достигает критической точки, трактирщик решается на преступление: подговаривает хулигана расправиться с руководителем пионерско-комсомольского драмкружка. Но все, естественно, заканчивается хеппи-эндом: руководителя спасают, Таньку принимают в пионерский отряд, ее отца сажают в тюрьму, а в трактире открывают общественную чайную.

В постановлении ЦК ВКП (б) «О советской кинематографии» от 8 декабря 1931 года говорилось: «Задача советского кино заключается в том, чтобы создать кинокартины такого качества, чтобы обеспечить стремление рабочих и колхозников получить от кино развлечение, отдых, поднятие своего культурного и политического уровня как строителей социализма. В соответствии с этим и должно определяться содержание кинокартин. Кино должно в высоких образцах искусства отобразить героическую борьбу за социализм и героев этой социалистической борьбы и стройки, исторический путь пролетариата, его партии и профсоюзов, жизнь и быт рабочих, историю гражданской войны; оно должно служить целям мобилизации трудящихся на укрепление обороноспособности СССР».

«Форма, доступная миллионам» — таким был один из главных постулатов соцреализма. Суперсложно смонтированный, тонкий «Новый Вавилон» Трауберга или ясный, с авантюрным сюжетом и понятными героями «Танька-трактирщица» Святозарова?

Да, советское кино пошло по пути упрощения, но если посмотреть на это с другой стороны, то качество именно массового кино за несколько лет выросло на порядок, найдя баланс между сложной кинематографией, в рамках которой работали авангардисты 1920-х, и понятным, читаемым сюжетом.

В 1930 году были сняты первые документальные звуковые программы, носившие экспериментальный характер. В 1931 году появляются первые художественные звуковые фильмы: игровые («Путевка в жизнь», «Златые горы», «Одна») и мультипликационные («Блоха», «Гопак», «Летун»).

В 1932 году выпуск звуковых художественных фильмов достигает двадцати наименований, и в их числе такие выдающиеся произведения, как «Иван» А. Довженко и «Встречный» С. Юткевича и Ф. Эрмлера. В 1934—1935 годах создаются такие крупнейшие произведения звукового киноискусства, как «Чапаев», «Юность Максима», «Петербургская ночь», «Гроза», «Аэроград».

В 1920-е годы самым популярным жанром была комедия. Многие из них просто подражали западным фильмам с участием Чарли Чаплина, Бастера Китона, Макса Линдера, Гарольда Ллойда и т. д. Поэтому и удач в этом жанре у советских кинематографистов было не очень много.

Герои новых советских комедий – обычные люди, люди которых можно встретить в трамвае, на улице, в очереди или в коммуналке, по-своему привлекательные, но никак не претендующие на особое место в истории.

За два года на экраны вышло около десятка новых кинокомедий, снятых на разных киностудиях страны: «Марионетки» – политический памфлет, высмеивающий фашистских деятелей, «Гармонь» – музыкальная комедия про деревенских комсомольцев, «Горячие денечки» – комедия про любовь танкиста к студентке сельхозтехникума, «Великий утешитель» – экранизация новелл О’Генри и др.

Однако главным событием стал мюзикл Григория Александрова «Веселые ребята», который вышел в декабре 1934 года. На фестивале в Венеции в 1934 году картина была удостоена сразу двух призов: за режиссуру и музыку. Однако подражание второсортным голливудским джаз-ревю – было главной претензией советских критиков к авторам. Газета «Правда» писала: «мюзик-холл на экране – веселое и занятное зрелище, но надо давать его в меру». Режиссёр же был награждён за фильм орденом Красной Звезды.

Тем временем не менее значительных успехов достигли и представители серьезных жанров, а именно: производственного и героико-приключенческого кино. Так, в конце 1932 года на экраны страны вышел фильм «Встречный», который впервые в истории советской кинематографии глубоко и правдиво показал современный рабочий класс (это была оптимистическая драма о рабочих ленинградского турбинного завода, построивших первую советскую турбину). Именно этот фильм дал импульс отечественной кинематографии развиваться в реалистическом направлении. А «Окраина» (1933) Бориса Барнета выиграла главный приз на Венецианском кинофестивале.

В 1930-х Андрей Жданов роль искусства, и в частности кино и литературы, формулировал так: «Литература призвана не только к тому, чтобы идти на уровне требований народа, но более того, — она обязана развивать вкусы народа, поднимать выше его требования, обогащать его новыми идеями, вести народ вперёд». И это была не игра чиновника на публику.

В 1920 – 1930-е годы Москва становится культурной столицей мира. «В этот вечер я понял, каким хотели видеть марксисты «новое искусство». <…> Искусство, по их словам, должно быть частицей жизни, отражать классовую борьбу. Искусство не может существовать ради искусства. Башни из слоновой кости абсурдны. Художник не смеет рассматривать своё творчество только как выражение собственных эмоций. <…> В России народ – это всё. «Искусство принадлежит народу», — говорил Ленин. Здесь это так и есть», — писал бродвейский режиссёр Норрис Хоутон. Американских режиссёров, актёров критиков, посетивших Россию, потрясало то, что большевики первыми в истории «принуждали к культуре» советских граждан.

Пол Стрэнд, создатель фотографии как автономного вида искусства, приехал в 1932 году в СССР, чтобы поработать у Эйзентштейна ассистентом. И таких паломников были десятки: Эдмунд Уилсон, Пол Стрэнд, Элмер Райс, Поль Робсон – они и многие другие хорошо знали «как тягостна и безжалостна зависимость от биржевой конъюнктуры, капризов спонсоров, рыночной диктатуры массового вкуса».

Оскароносный композитор Алекс Норт учился в Московской консерватории у Александра Веприка. Поражённый тем, что студенты не только не платят за обучение, но ещё получают стипендию, комнаты в общежитиях и им гарантируется работа по специальности, писал своей подруге: «Москва – родина цивилизации».

В 1934 году вышел первый советский блокбастер «Чапаев». Режиссёры и сценаристы Георгий и Сергей Васильевы не были родными братьями, а всего лишь однофамильцами, однако, учитывая схожесть своих жизненных и творческих взглядов, решили взять себе псевдоним «братья Васильевы». В кино они пришли в 30 и 29 лет. До 1930 года они работали монтажерами на разных киностудиях, снимая документальные фильмы. Очередной результат постановление ЦК ВКП (б) на «привлечение пролетарских сил» в кино.

Сценарий «Чапаева» был написан по одноименной книге фронтовика Д. Фурманова, ставшего одним из главных героев. До них было снято множество фильмов о Гражданской войне, но всегда в качестве героев действовали вымышленные персонажи. По словам режиссёров: «Гражданская война много раз служила поводом для создания неглубоких, примитивных агиток».

С современной киноведческой точки зрения здесь представлена не столько романтика, сколько трагедия Гражданской войны. Причём белые здесь, да и вообще в советском кино, не демонизировались, а были показаны достойными противники выбравшими не ту сторону. Психическая атака Каппелевцев – одна из лучших сцен в фильме. Одним из достоинств советского кино по прежнему оставались массовые сцены.

Вообще «Чапаев» получился очень достоверным. Фильм был мгновенно разобран на цитаты. За год его просмотрело свыше 30 миллионов человек – цифра по тем временам небывалая. Фильм горячо приняли и ветераны Гражданской войны, и молодежь. Он стал лауреатом множества престижных советских, европейских и американских премий.

Непосредственно к «чапаевскому» направлению в советском кино можно отнести в первую очередь такие замечательные фильмы, как «Трилогия о Максиме» (1935-1939), «Депутат Балтики» (1937), «Член правительства» (1940) и другие. Эти фильмы исследовали характеры героев революции и социалистического строительства, сделав то чем творческий метод «бессюжетности», «монтажа» и «типажа» не занимался.

Полным ходом шла форсированная индустриализация, ежегодно создавались миллионы рабочих мест и целые отрасли промышленности. Так что у каждого была возможность себя проявить. И к началу войны большая часть руководства страны включая наркомов (министров) были из рабочих и крестьян в возрасте от 30 до 40 лет.

Например, инженер из рабочей семьи Николай Байбаков стал замом наркома нефтяной промышленности в 29 лет и в 1944 году наркомом в 33. Одним из таких людей был сын провинциального священника Андрей Жданов, который во второй половине 1930-х становится вторым человеком в государстве и «генеральным продюсером» советского кино.

Приток молодых кадров затрагивал все сферы общества. Вместе с тем обновлялось и руководство кинематографа.

Приход молодёжи из рабочей среды и повышение роли чиновников повело ситуацию в другую крайность. Со слов Эрмлера и других режиссёров «руководство кинематографии рассматривало художников кино как шайку мелкобуржуазных бездельников, как рвачей, как богему». Вспоминая НЭП, нельзя сказать, что эти претензии возникли на пустом месте и сами творцы ещё неоднократно это подтверждали.

Это создавало проблемы уже другого рода. Чиновники могли зарезать некоторые идеи из личной неприязни или сославшись на позицию руководства, но многое вырезалось из-за желания перестраховаться. Например, возможность делать партийных чиновников главными антагонистами пришлось подтверждать на встрече режиссёров со Сталиным.

Постоянные же доработки сценария приводили к простою оборудования и персонала, съедая кучу денег и выбивая всех из плана. «Мосфильм» в 1937 году оказался из-за этого на грани катастрофы и был спасён «Лениным в октябре». Так что бюрократизация производства тоже имела место.С этим пыталось разобраться перед самой войной руководство Кинокомитета вместе со Ждановым.

Но не смотря на все жалобы режиссёров наверх, именно эти люди утверждали сценарии и выделяли деньги на фильмы, которые завоёвывали международные награды, становились всенародно любимыми и пополняли списки классики мирового кинематографа.

Советское руководство по-прежнему внимательно смотрело на Голливуд и не стеснялось заимствовать, то что хорошо работало. В 1935 году Борис Шумяцкий с небольшой группой деятелей кино посетил Голливуд.

После его возвращения был реабилитирован вестерн по-советски, или истерн. Ещё в начале 1930-х выходили приключенческие фильмы: «Сам себе Робинзон» (1930), «Настоящие охотники» (1930) и «Полесские Робинзоны» (1934), но они снимались в основном в расчете на детскую аудиторию. Однако с середины 1930-х годов на экранах страны стали появляться и приключенческие ленты рассчитанные для всех возрастов.

Одним из таких фильмов был «Джульбарс». В нем рассказывалась захватывающая история о борьбе пограничников и смышленого пса Джульбарса с бандой басмачей, возглавляемой бывшим баем. Фильм вышел в 1936 году и был восторженно встречен зрителями, в особенности подростками. Когда «Джульбарса» посмотрели американцы, побывавшие в Москве, они заявили, что это – типичный вестерн, но снятый по-русски.

Не смотря на все успехи, по масштабам производства советское кино отставало от Америки. Когда Шумяцкий в 1935 году предложил построить свой «советский Голливуд», Сталин ответил: «Конечно, нужен город. Возражающие не видят дальше носа. Разве может наше кино сидеть на карликовой базе? Нам нужны не только хорошие картины, но нужно, чтобы их было куда больше и в количестве, и в тираже. Ведь противно становится, когда во всех театрах идет по месяцам одна и та же картина».

Проект «советского Голливуда» в Алуште был готов в уже 1936 году. В это же время в Испании начался франкистский мятеж и гражданская война. Укрепление фашизма было свершившимся фактом и затребованные 500 млн. рублей перенаправили на военные нужды.

Известно, что Сталин был большим киноманом. И не только отсматривал новинки советского кино вместе с друзьями, но и часто обсуждал их с авторами. Для понимания сути большинства претензий не только вождя, но и официальной критики, приведу историю с фильмом «Закон жизни» (1940) о «нравственном противостоянии секретаря обкома комсомола Огнерубова и комсорга медицинского института Паромова».

Сценаристом выступил 32 летний Александр Остапович Авдеенко, сын донецкого шахтёра, в годы Гражданской войны ставший беспризорником. С конца 1920-х годов Авдеенко водил паровозы на стройке Магнитогорского металлургического комбината. И Авдеенко выделился своими литературными талантами и вскоре перебрался в Москву

После премьеры его пригласили к Сталину, которому фильм не понравился. Первая претензия касалась главного героя: «Я бы предпочёл, чтобы нам давали врагов не как извергов… У самого последнего подлеца есть человеческие черты, он кого-то любит, кого-то уважает, ради кого-то хочет жертвовать… Дело вовсе не в том, что Авдеенко изображает врагов прилично, а дело в том, что нашего брата он в тени оставляет… Победителей, которые разбили врагов, повели страну за собой, он оставляет в стороне, красок у него не хватает… Почему не хватает красок на то, чтобы показать хороших людей?». При этом чем «Закон жизни» не был, так это банальной агиткой.

Вторая претензия касалась романтической линии: «Какой у него язык, страшно делается… Это наша доверчивость и наша простота, вот на чём он выехал, посмотрите, какого Дон Жуана он рисует для социалистической страны, проповедует трактирную любовь, ультра-натуральную любовь. "Я вас люблю, а ну, ложитесь". Это называется поэзия. Погибла бы тогда литература, если бы так писали люди…» С такой эстетической позицией можно спорить, но трудно отрицать, что поднятая проблема актуальна и сегодня, особенно что касается героев и злодеев.

После этого Авдеенко вернулся на завод (далеко не только из-за фильма), а в июне 1941 года пошёл на фронт. В 1943 году, после нескольких фронтовых очерков и статей, его снова приняли в Союз писателей и восстановили в партии.

Эти слова были сказаны Андреем Ждановым на «Совещании по вопросам художественного кинематографа» проходившим 14—15 мая 1941 года, но такое отношение к кино начало формироваться гораздо раньше. Уже после Мюнхенского сговора в 1938 году было ясно, что война может начаться в любой момент, и весьма вероятно нападением на СССР, у которого союзников в Европе не было.

Выпуск фильмов на военную тему (они назывались «оборонными») был поставлен на поток уже в 1937 году. Причем инициатива их выпуска исходила не столько от Сталина, сколько от самих кинематографистов. Примерно в это же самое время на поток был поставлен и выпуск фильмов о происках западных спецслужб на территории СССР, о массовом вредительстве со стороны «врагов народа» и т. д.

Здесь стоит выделить двухсерийную ленту «Великий гражданин» – первую советскую политическую драму, снятая на злобу дня, сценарий которой корректировал Сталин. До этого кино политическую конъюнктуру особо не затрагивало. И не смотря на местами картонных персонажей, фильм уделяет внимание и таким проблемам советского общества как безработица и коррупция. Не смотря на некоторые недостатки, считается классикой мирового кино.

Ну и конечно не могло обойтись без фильмов, посвящённых 20-летию революции. «Ленине в октябре» (1937) стал не меньшим хитом чем «Чапаев». Борис Щукин сыграл Ленина, без преувеличения, на поколения вперёд. Даже в недавнем «Демоне революции» Миронов играет не Ленина, а подражает образу Щукина. Знаменитая же сцена взятия Зимнего дворца часто цитировалась в кино и, в отрыве от контекста фильма, стала восприниматься как документальные кадры. Многие до сих пор уверен в реальности показанной ожесточённой перестрелки во время штурма.

Отдельная тема – историко-патриотическое кино. Становление его выпало на середину 30-х, когда обострилась внешнеполитическая ситуация, когда руководство страны перераспределило пропорции национального и интернационального в культуре. И первой ласточкой подобного рода кинематографа стала лента Владимира Петрова «Петр I» (1937–1939) по сценарию Алексея Толстого (параллельно сценарию Толстой писал одноимённый роман). Среди подобных фильмов значились следующие: «Минин и Пожарский» (1939) и «Суворов» (1940) В. Пудовкина и М. Доллера, «Богдан Хмельницкий» (1941) Игоря Савченко.

Однако самым грандиозным историко-патриотическим кинопроектом стал «Александр Невский» (1938), снятый Сергеем Эйзенштейном. Он вошёл в список шедевров мирового кино, который цитируют до сих пор (Битва бастардов в «Игре престолов»), а в учебниках и сегодня можно прочесть, что тевтонские рыцари провалились под лёд Чудского озера.

Процесс централизации советского кинематографа, завершившийся в конце 1930-х, при всех своих издержках, принёс гораздо больше пользы чем вреда. Увеличилось не только ежегодное количество фильмов, выходивших в прокат, но стало шире их жанровое многообразие и, что самое главное, выросло их художественное качество. В год кино приносило около 400–500 миллионов рублей; за 15 лет прибыль выросла почти в 20 раз. Разрозненные киностудии, ориентированные на заработок здесь и сейчас, этого никогда бы не достигли.

Но постоянная нехватка средств вынудила сначала к централизации, а потом и к тщательному отбору сценариев, которые запускались в производство. В конце 1930-х, когда в Европе уже шла война советское кино также переводилось на военные рельсы, сценаристы и режиссёры мобилизовывались для нужд внутренней и внешней политики.

В феврале 1941 года несколько сотен высококвалифицированных специалистов из киностудий, предприятий и лабораторий, занятых кинопроизводством были переведены на предприятия оборонного профиля. Только для авиационных заводов Комитет по делам кинематографии обязали выделить 189 рабочих-химиков высших квалификационных разрядов. Советский кинематограф и так не был избалован материально-техническим изобилием, однако нараставшая угроза войны не оставляла выбора.

На одном из выступлений в 1941 году Жданов говорил: «Вы нашу линию представляете в отношении международной политики — линию независимости, самостоятельности и, вместе с тем, линию расширения фронта социализма, всегда и повсюду, тогда, когда обстоятельства нам позволяют. <…> Мы должны воспитывать наш народ в духе активного, боевого, военного наступления, и это одна из задач кино и его работников, и это есть обязанность наших киноработников и наших советских граждан, понимающих проблему нашего развития, понимающих, что столкновение между нами и буржуазным миром будет, и мы обязаны кончить его в пользу социализма». Фильмы по важности здесь не уступали линкорам и танкам.

Если же отвлечься от политики, то вот как «Краткая история советского кино» подводила итог преобразований 1930-х годов: «По-новому была решена и актерская проблема. Кинематограф 30-х годов в массе своей стал актерским в противовес режиссерскому кинематографу 20-х годов. Это было вполне закономерно, если принять во внимание, что киноискусство решало проблему раскрытия характера».

Актер стал основной фигурой. Через него сценаристы и режиссеры воплощали свои идейные замыслы. Появление школы Станиславского уже говорит об уровне советского кино и его влиянии на мировой кинематограф. И в США доработанную технику Станиславского называют просто «the Method» – «тот самый метод».

Звезды, взошедшие в 1930-е годы, оказались куда более долговечными, чем их предшественники, – многие из них будут сниматься не одно десятилетие, причем у многих из них последующая слава будет оставаться не менее громкой, какой она была в начале карьеры. Именно они и создали плеяду ярких образов, отражавших нового советского человека.

Именно в 1930-е годы сложилась та система, со всеми своими достоинствами и недостатками, которая определила лицо советского кино на ближайшие 50 лет. И нужно понимать, что ресурсы СССР были весьма ограниченны и не шли ни в какое сравнение с США.

Но именно советская система позволила не только концентрировать человеческие и технических ресурсов, которые можно было направлять в определённое русло, но предоставила художникам свободу, позволившую достичь выдающихся результатов, которые и сегодня остаются примерами для изучения во всём мире.

#история #ссср #лонг