Обзор мультсериала «Царство падальщиков»

Научная фантастика, авторы которой попытались осмыслить само понятие жизни.

Спасательные капсулы с несколькими счастливчиками внутри прорываются сквозь атмосферу неизведанной планеты. В синеве неба появляются и исчезают росчерки рукотворных звезд, а раскаленный металл, со скрежетом пронзивший местную твердь, смиренно остывает. Сквозь повисшую тишину пилигримы слышат незнакомый, ритмичный и завораживающий звук.

Раз за разом сдавленный гул коронуют порывы ветра, несущие разноцветные споры, мелких насекомых и лепестки хищных цветов, которые способны убить одним укусом. Это дыхание самой планеты — огромного организма по имени Веста, окутанного мириадами загадочных существ. Идеальный механизм, существующий в рамках бездонного комплекса условий и неписаных правил.

Конфликт человека и природы, насыщенный эмоциональными перипетиями, имеет смысл лишь для одного из них. Внушительной планете неведомы страхи и желания, поэтому она не выступает антагонистом и не противопоставляет кому-либо свои природные силы. Только безучастно смотрит за тем, как гости из иного мира пытаются встроиться в слаженный и комплексный быт.

Пришельцы — живые или мертвые — неминуемо станут частью дикой фауны, и грубое, но мастерски сконструированное колесо жизни сделает очередной оборот. Прикосновение к дикому плоду может привести к совершенно непредсказуемой последовательности событий, которые, в свою очередь, спровоцируют необратимое и почти конвейерное рождение новых организмов.

Гудящие коконы с щупальцами выращивают голема из простой капли крови, после чего отравляют «оригинал», чтобы он не мешал новорожденному нести семена на новые территории. Местный одуванчик запускает в воздух семечки, чтобы обездвижить существ и спокойно съесть их. А останки растерзанного человека обязательно послужат плодородной почвой для светящихся цветов, способных наделить примитивного робота настоящим разумом и чувствами.

В «Царстве падальщиков» зритель молчаливо наблюдает за происходящим и потому становится негласным соучастником Весты, но взамен получает возможность увидеть сотни чудес и ужасов. Человеческая плоть, споры, внутренности невиданных существ, пот, разноцветная кровь, дикая листва, насекомые и лимфа перемешиваются в бульоне новой жизни.

В этом и состоит тайное знание. Трагические, внезапные и даже дикие смерти на манер второго сезона «Последнего человека» (см. наш текст) пугают и печалят, но исключительно с позиции человека. Для Весты в такие моменты происходят обязательные процессы — вещества или организмы развиваются, приспосабливаются, соединяются и распадаются.

Каждое создание подчинено метаморфозам. Человек, стараясь выжить любой ценой и вернуться в привычное окружение, не желает понять, что стал частью исполинского организма. Возможно, Веста уже проникла внутрь, и его сердце оплели черные паразиты, которые делятся знаниями о выживании на завораживающих пустошах.

Кажется, что «Царство падальщиков» мог снять Хаяо Миядзаки, если бы был мизантропом. Воспевание красоты и гармонии природы идут об руку с ненавистью к людям — они мрут как ядовитые мухи, а их моральные качества часто вызывают сомнения. Почти как в недавнем «Мальчике и птице» (см. наш текст).

Хаяо Миядзаки, будучи автором с узнаваемым почерком, делает фильмы не про «красоту природы». Скорее, старается запечатлеть важные моменты повседневности, которые скрываются между магическими или бытовыми мелочами. Именно поэтому усталые и мудрые взрослые в его работах часто упускают всю магию, а дети, напротив, отчетливо ее видят, потому что умеют удивляться пустякам.

Создатели «Царства падальщиков» сосредоточились на комплексности фантазии. Если внимательно наблюдать за Вестой, можно приметить мелкие детали в ее безупречном механизме и их фундаментальное влияние на разные формы бытия. Следом придет понимание, что это история не про ненависть к людям, а про колоссальную сложность самого понятия жизни и ее метаморфоз — позитивных, негативных и попросту необходимых.

Смерть выступает важной частью течения времени — все умирает и перерождается, а грань между животными, людьми и растениями истончается все сильнее. Местное повествование заражено брутальной красотой выдуманной планеты, будто спорами кордицепса. Благодаря этому гигантское колесо сонно вращается под мечтательные мелодии, ведь в нем нет ничего лишнего, и у всего есть своя функция.

PS. Если понравился текст — ищите нас в Telegram.

Либо заглядывайте на сайт, там уже можно почитать сразу о двух картинах — «Фрекен Юлии» и «Чуде в Милане», которые в начале 1950-х разом заявили, что старый способ рассказывать истории истлел.