Тропа
Сколько лет я уже иду по Тропе? Не знаю. Сначала дни перестали отличаться друг от друга, потом месяцы. Какое-то время мне удавалось вести отчет времени по сезонам, но чем дальше я иду, тем меньше они отличаются. Все сереет, становится размытым, уходит за границы зрения. А я все иду.
Вернулся к своей старой забаве — начал отсчитывать шаги. На четыреста тридцать седьмом увидел руку. Левую, если я правильно понял. Вряд ли это первое, что потерял ее бывший хозяин. Я, например, сначала поседел, потом начали выпадать волосы, устилая дорогу за моей спиной. Мне кажется, у меня стало меньше крови, но возможно это лишь следствие угасающего рассудка. Забавно пытаться вычислить, теряешь ли ты рассудок с помощью этого самого рассудка. Абсурдно, но помогает скоротать время.
А вот у обочины лежит ухо. Совсем свежее, не иссохшее, не черное, как оба моих. Странно, как его обладателю удалось пронести его таким здоровым, прежде чем лишиться. Я повидал много частей тел, да и самих тел, мало кто выглядел свежим. Обычно это подгнившие или подсушенные органы, которые все равно бы уже не пригодились. Такое расточительство, терять свежее ухо. Что же с ним случилось? Я прошел еще сотню шагов, размышляя о нем. Возможно, стоило взять его с собой, неясно когда еще попадется такой свежак. Но, как всегда, умные мысли запаздывают. Теперь уже не вернуться.
В который раз мозг завел старую шарманку. Зачем я иду? В конце меня ждет смерть. Шаг за шагом, я подхожу все ближе к своему концу. К своему, но не Тропы. Ее конца я никогда не достигну, а останусь украшением обочины, в лучшем случае чуть подальше большинства. Но если я перестану идти, я умру. Готов ли ты, дружок, остановиться прямо сейчас и украсить своим свеженьким телом этот пейзаж? Как те, в самом начале тропы, кто так и не смог смириться. Кажется, этот вопрос уже давно прояснен. Зачем же ты возвращаешься к нему?
Да и что меня держит? Я определенно точно не переживаю, что проходящие после меня плюнут на тело и презрительно назовут слабаком. Конечно же не плюнут. Сохранить слюну к этому времени – большая роскошь, никто не будет ей разбрасываться ради еще одного сошедшего. Пока я снова мотал по кругу сотни раз пережеванные мысли, обратил внимание на свои ступни. Разбиты в кровь они были достаточно давно, но я не припомню, чтобы я замечал отсутствия трех пальцев ранее. Ну вот, проморгал, даже не проводил их в последний путь. Ха, смешно. На самом деле, это они должны были отправить меня в последний путь, их собственный уже кончился… Боже. Твои шутки становятся все глупее, дружок.
Ну вот, я снова сбился со счета. Скоро можно будет отмерять расстояние моими попытками отмерять расстояние. Зачем я пытаюсь наполнить это смыслом? Просто иди вперед, дружок, зачем ты все усложняешь? Просто. Иди. Вперед.
Какое время удавалось сохранять пустоту в голове, просто сконцентрировавшись на ритме шагов. Раз. Два. Раз. Два. Но жужжание разума вернулось, чтобы продолжать истязать меня. Я начал слышать повтор моих внутренних диалогов, в которых я разбирал другие мысли. Как же я истосковался по чему-то новому. Хотя бы одна птичья трель, боже, я бы хранил ее в голове до самого конца. Но с самого начала пути я не слышал ничего, кроме своих шагов.
Настало время подкрепиться. Как назло, обочина стала чистой, только щербатые камни и песок. Я шел и шел, пока не увидел метрах в ста впереди очередное тело. Отлично. Всего каких-то триста шагов и я буду у цели.
Когда я подошел, то понял, что зря понадеялся. Это была скрученная, иссохшая старуха, свернувшаяся как мокрица. Я попросту не успел бы оторвать от нее ни кусочка. Даже если бы там что-то осталось, кроме сухожилий и костей. Эх, почему я не взял ухо с собой?
Я этими размышлениями я чуть не пропустил его. Благо, я поднял взгляд до того, как прошел. Я успел разглядеть его в течение всего четырех шагов, но вряд ли теперь когда-нибудь позабуду. Дерево. Скрюченный, мертвый ствол с парой ветвей. Оно было такое же серое, как и пыль на обочине, но его контур прорезал мой пустой мир словно извержение вулкана. Эта причудливая геометрия напомнила мне об облаках. Как давно я не видел неба. Поднять голову не рискуя ослепнуть можно было лишь в дождь, но всматриваться в серое небо было бессмысленно, да и ливень не особо жалел глаза.
Мысли о дереве надолго заняли мой разум, совершенно отогнав голод прочь. Я должен был дать ему имя. Что-то, что подчеркнет его уникальность… Ха, какой же я идиот. Видимо рассудок все же решил покинуть меня быстрее, чем конечности. Есть только одно подходящее ему имя. Дерево. Что может быть уникальнее чертова дерева на Тропе. Ты же не думаешь встретить здесь еще одно?
Столько лет и только камни, пыль и останки тех, кто шел впереди. Это дерево – словно награда за все пережитое, за каждый раз, когда я стискивал зубы и шел вперед. Какое же приятное чувство.
Дни шли, и первоначальный восторг утихал. Яркая картинка в воспоминаниях поблекла, выцвела. Не понятно, почему я так разволновался из-за скрюченной в три погибели ветки, которую уже давно покинула жизнь. Как это можно считать наградой за все то, что я пережил? Что за наивный дурак! Впрочем, злость тоже постепенно ушла. Осталась лишь пустота. И Тропа.
Спустя еще какое-то время (дни? недели?) на горизонте замаячило непонятное марево. Неровные кляксы двигались в такт какому-то ритму. Сначала я грешил на сетчатку, думал она начала отслаиваться. Однако сколько я не тер глаза, кляксы оставались на своих местах, только увеличиваясь в размерах с каждым часом.
Постепенно кляксы начали приобретать смутно знакомые очертания. Что-то из глубин памяти. Это… кроны. Лес?
Зеленое море листвы приветствовало меня равномерным шелестом. Невероятно. Никогда бы не подумал, что встречу на Тропе такое чудо. Полудохлый пенек, встреченный ранее, даже близко не стоял рядом с этой красотой.
Я вошел под кроны. Глаза наслаждались зеленью, дышать стало легче — в воздухе повеяло свежестью. Идти стало легче. Я все шел и шел, но деревья не кончались. И я снова начал размышлять.
Я очень сильно сомневаюсь, что встречу на Тропе когда-нибудь что-то, хоть немного похожее на это. Все что мне останется – идти вперед, вспоминая это море зелени, мечтая хоть на минуту очутиться под этими кронами, но вместо этого ощущая лишь палящее солнце на растрескавшейся коже. Я иду по Тропе столько лет. Куда? Зачем? Не пора ли мне остановиться?
Конец моего путешествия известен заранее. Я просто останусь черным остовом на обочине. Тогда зачем мне идти туда? Не пора ли перестать идти по инерции, не пора ли взять судьбу в свои руки и, черт возьми, сделать свой выбор?
Все что я делал весь путь — просто шел вперед. Решал насущные проблемы, вроде поиска воды и пропитания, но единственное настоящее усилие, которое я прилагал — толкал свое тело вперед. Так долго, пока это не стало рутиной. Так долго, пока я не забыл, зачем я это делаю. Пока не забыл, что есть что-то помимо ходьбы.
Нет. Этот лес, изобилие зелени, это настоящий дар. Нельзя его упускать. Мой путь заканчивается здесь.
Я начал постепенно замедлять шаг. Это было нелегко — какое-то время я попросту не мог понять, как это сделать — ноги привыкли к размеренному ритму и отказывались слушаться команд мозга. Я наклонился и стал бить по голеням, хватать их руками и силой замедлять. Кожа начала чернеть и дорогу позади меня начали устилать большие темные хлопья. Но ноги продолжали идти и я, потеряв устойчивость, свалился на землю, ощущая как руки, спину, живот — все начало стягивать. Победа? Не совсем. Подчиняясь рефлексам рептилии, тело продолжало извиваться, стараясь протащить меня еще чуть-чуть дальше. Но я знал, что долго так продолжаться не сможет. Оно устанет, и его упорство закончится. И я смогу насладиться шумом листьев, смотря на миллионы подрагивающих от ветра зеленых ладошек.
Тело все ползло и ползло, у меня не было сил ему сопротивляться. Но, из-за замедления скорости передвижения, процесс распада значительно набрал обороты, что в конечном итоге пошло мне на пользу. Правая рука осталась в пыли позади, и тело значительно потеряло в резвости. Оставшейся рукой спустя еще несколько метров мне удалось перевернуться на спину и полностью остановиться. Наконец-то покой. Я перестал чувствовать ноги, но они мне больше и не нужны. Взглянул на деревья, вздохнул полной грудью, чтобы раствориться в этом чудесном аромате. Вместо этого, легкие наполнились затхлостью и спертостью. Стволы деревьев обернулись костяными остовами исполинских животных, а вместо листьев на них тряпьем висели обрывки высохшей кожи. Лес отсутствовал. Вокруг лишь привычный, мертвенный пейзаж Тропы.
Я попытался сделать вздох, но было уже нечем.