Предатель

#будеткровь

Я с самого детства делила свою жизнь на периоды, которые разделялись у меня фразами, сказанными другими людьми. Вот, моя мама говорит, что с завтрашнего дня я иду в садик и я чувствую, как я стала взрослее. Мне там нравиться, много интересных детей, с ними веселее, чем оставаться дома одной или с моим любимым папой. А вот отец крутит мне хвостики с нарядными бантами, одевает в красивое платье бледно-голубого цвета, и целует меня в лоб. А потом берет за ручку, и ведет в большое, но не очень красивое здание белого цвета, что он много раз, провожая меня в детский сад, называл моей будущей школой. «Сегодня первое сентября и ты впервые идешь в школу. Теперь уже совсем взрослая», - говорит он мне, и я подбочениваюсь, задирая нос, выше головы. В школе меня уже не так сильно любят – слишком худая, слишком маленькая, слишком бледная. Когда мне было двенадцать, мальчики начинают интересоваться девочками в моем классе, но не мной. Я как-то набралась смелости, и спросила у одного мальчика по имени Витя, что сидел со мной за партой, почему он улыбается, и строит глазки, голубоглазой брюнетке Кате, а не мне, что всегда помогает ему на уроках? К чести Вити, он признался сразу: «Так ты же мышь! Ну да, волосы у тебя красивые, хоть и желтые. Но ресницы бледные и редкие, так же, как и брови. Глаза какие-то мыльные, да и нос большущий». Эта самая мышь стала для меня следующим этапом жизни, я – некрасива. И если я не замечала этого раньше, то теперь я видела это каждый день в зеркале. Не отличалась я и умом, бывая крепким середняком в школе, не слишком отличаясь от общей серой массой и не переживая, будет ли у меня «три» или «четыре». Чтобы не бередить свою душу и дальше, я отсела от Вити на «Камчатку» и решительно стала игнорировать что-либо кроме учебы. Мое внимание переключилось на мою же семью, я старалась проводить больше времени с отцом, единственным, как мне казалось, человеком, что любил меня за мою мышиную внешность. И только теперь я стала замечать, что если у большинства детей папа работал больше, и был основным поставщиком материальных благ, то в моей семье было не так. Мама работала больше. Она уходила около семи утра, и приходила в десять вечера, тогда как папа, по большей части, был дома, лишь иногда перебиваясь случайными заработками и отсутствуя дома ненадолго. Впрочем, готовил и убирался исключительно он, даже в выходные, когда мама отсыпалась. Когда я спросила его, почему так, он замялся, и не ответил. Тогда я повторила мой вопрос уже маме в субботу.

- Ты замечаешь, что наш папа красивый? – вместо ответа на мой вопрос, поинтересовалась мама.

- Конечно, - ответила я.

- Я тоже это замечаю, каждый день, когда прихожу с работы, а он уже спит. Он моложе меня на двенадцать лет и был моим последним шансом на замужество и детей. Я никогда не требовала от него денег или даже работать по хозяйству.

- Я… тебя поняла, - отозвалась тогда я. А поняла я, что между родителями была такая сделка, и раз всех всё устраивало, то почему нет?

Оказалось – не устраивало. Прошло полгода после разговора с мамой. Это была, кажется, среда, и я вернулась из школы в расстроенном настроении. Я получила «двойку» по литературе, просто потому что терпеть не могу Булгакова и читать его не собиралась. Я пожаловалась отцу, но он будто меня не слышал, а лишь ходил из угла в угол по комнате.

- Ты не знаешь, во сколько придет твоя мама?

- Думаю, как обычно. В десять, - непонимающе ответила я.

Он кивнул, и продолжил ходить. Мы дождались ее. Он, так и не прекращая ходил из угла в угол, мне казалось, что он протопчет ковер. Поскольку мы не спали как обычно, когда она пришла, а отец выглядел ошарашенным, мама, будто всё поняла еще до его слов. «Я встретил другую. Мои вещи уже у нее. Я ждал тебя, чтобы попрощаться с вами и сразу уйти». Мама ничего не ответила, лишь медленно кивнула. Отец кивнул ей в ответ и вышел за дверь. Помню, как в комнате стало тихо-тихо и душно, будто она была наполнена осколками разбитой семьи. Моей семьи, что я считала самой счастливой на свете. Но не фраза отца отбила новую главу моей жизни, а фраза матери, что она произнесла через пару минут. Она наклонилась ко мне, сидящей на диване и ошарашенной и произнесла:

- Никогда не выходи замуж за мужчину, что очень красив и значительно моложе тебя.

Не помню, что я ответила ей, а отвечала ли? Теперь я не находила покоя не в школе, не в опустевшей родной квартирке. И я стала ходить в кафе недалеко от дома. Заказывала себе кекс и сок и подолгу сидела, просто рассматривая людей, что проходили мимо него или сидели внутри. Я быстро стала постоянным посетителем, хотя появлялась не чаще пары раз в неделю. Спустя год, я поняла, что повар и официант всегда заготавливают мне кекс с изюмом и кремом, хотя его уже не было в меню. В одиннадцатом классе, из-за повышенной нагрузки, я все же реже появлялась там, но когда появлялась, почему-то всегда замечала яркую пару. Он – стройный брюнет, а она рыжая и шустрая женщина. Они так громко и заразительно смеялись, так, что я невольно улыбалась, хотя и не слышала их шуток. Потом эта яркая девушка заявилась уже с другим мужчиной, но все так же смеялась на весь зал. Затем с третьим. И все ей улыбались в ответ, посматривая на нее вожделенно. Я даже завидовала ей, и ловила себя на мысли, что никогда такой быть не научусь. Был холодный апрель и у меня полным ходом шла подготовка к экзаменам, которую я проводила в моем любимом кафе с кексом в зубах, когда ко мне абсолютно внезапно подсел тот первый брюнет, которого я когда-то видела с рыжей смеющейся девушкой.

- Простите, свободных мест нет. Я не буду мешаться, - произнес мне он. Я покраснела, и опустила глаза в книгу, что еще пару минут назад рассказывала мне о тригонометрии. Но сейчас все мои мысли буквально вылетели из головы, и я бесстыдно рассматривала мужчину, сидящего напротив. Он был красивым, хоть и бледноватым, прямой нос, средней полноты губы и проникновенные, огромные голубые глаза.

- Вы на меня пялитесь, - отметил он.

- Просто впервые вижу вас вблизи. В основном я видела вас с рыжей девушкой…

Брюнет поднял руку, прерывая меня.

- Алёной, да. Не будем об этом. Я пришел сюда есть, а не предаваться воспоминаниям об этой легкомысленной девушке. Кстати, меня Родион зовут, а тебя?

- Марина.

- Вот и познакомились. Занимайся, давай, не буду тебе мешать.

Но мне было не до занятий. Я вовсю рассматривала его.

- Если я попрошу у тебя твой телефон, Родион, ты мне его дашь? – спросила я. Он притих, но продиктовал цифры, я записала их себе и тут же позвонила ему, чтобы он знал мой номер. Я не звонила ему, выжидая сутки, как вежливая и правильная девушка. Он позвонил первым, и позвал на ужин, «если я не помешаю изучению математики». Но мне уже было не до учебы. Я согласилась пойти прямо в тот же день, и у нас закрутились отношения. Родиона от меня отличали не только мужской пол, но и возраст – 30 лет. Он был выше меня на голову, вежлив, образован и неплохо зарабатывал. И главное – терпелив. Он не принуждал меня ни к чему, даже помогал с уроками, когда нужно.

Я никогда не понимала выражение «влюбиться как кошка», да и совсем не такую любовь я к нему испытывала по-кошачьи. Мне было трудно дышать, когда его нет, когда я не вижу его чудных глаз. Мне было трудно дышать и при нем, просто хотелось любоваться. Так что моя любовь была скорее как у рыбки, выброшенной на берег – я задыхалась без него. Выпускные экзамены я сдала кое-как и то, с помощью Родиона. Я не ходила на выпускной, и моим праздником был наш первый секс. Для меня было все столь прекрасно, что я не найду слов, чтобы описать все это. Помню лишь один страх моего возлюбленного – причинить мне боль. После всего действа, я отправилась пить обезболивающее. А Родион остался – ждать мою маму. Тогда он говорил, что готов взять на себя ответственность за наши отношения, поскольку я несовершеннолетняя. Мама отреагировала на его слова спокойно, а после его ухода, сказала мне, что ожидала от меня чего-то подобного. Одного, первого, секса нам хватило, чтобы создать моего сыночка. Как только я поняла это, я рассказала Родиону. Он снова дождался моей матери, и говорил уже с ней. Ни о каком аборте речь не шла, и Родион был только за брак. А мама была и не против. Тогда она похвалила меня за правильный выбор, и это была первая, на моей памяти, хвала от матери. Ни о каких вступительных экзаменах речь уже не шла и я после быстротечной отсутствующей церемонии бракосочетания, переехала к мужу в его квартиру. И вот оно было мое женское счастье, омраченное жутким токсикозом. Меня мутило буквально от всего, даже от запаха родного и любимого супруга. Я была уверена, что сын, мой Ванюша, явно за то, чтобы питаться воздухом. Родион помогал, как мог, но я чувствовала его огорчение. Он явно хотел молодую и яркую супругу, а я с каждым днем становилась всё старше и блеклая. Ожидая приближение внука, мама решила сделать мне подарок – дорогие кроватку и коляску. Хотела она мне и роды в столице оплатить, но не успела – меня забрали на сохранение после очередного обморока. Мой мальчик появился раньше срока на три недели, ровно за два дня до моего совершеннолетия. Он родился сразу с волосиками, светлыми как у меня и ярко-голубыми глазами. Я влюбилась в него сразу, несмотря на сложные роды с кесаревым сечением. Нас выписали быстро, и я вернулась к Родиону. Я не сразу поняла, что он не испытывает таких же диких восторгов по поводу Ванечки, как я. Я понимала, что мужу тяжело, но ничего не могла сделать – шов от кесарева болел, молока очень не хватало, и мне пришлось сесть на диету. Ванечке было три недели, когда я в очередной раз уложила его спать, и заметила, что супруг спать не идет, а сидит на кухне в темноте. Мы не так долго были вместе, но я поняла, что он хочет со мной поговорить. Он вообще любил разговаривать в темноте.

- Если бы я знал, что мой сын потребует от тебя столько сил, я бы так не торопился, - отозвался Родион. Так началась моя очередная глава в жизни.

- Тебе не хватает внимания? – спросила я.

- Мне остро не хватает секса. Мне почти тридцать один, я хочу ярких эмоций, драйва, физической нагрузки. А ты все время с сыном.

- Мне больно.

- Я знаю, но как ты мне предлагаешь решать свои проблемы?

- Я… тебя поняла. Только давай будем вести себя тихо – Ванечка очень чувствительно спит.

Муж больше не был нежен со мной как в первый раз. Я все меньше и меньше интересовала его. Впрочем, мне было не до интереса – лишь бы быстрее все кончилось. Внешний мой вид становился все хуже. Я была полноватой, а тут стремительно худела, зубы становились все более мягкими, словно пастила, а когда я проснулась, и заметила что здоровенная прядь моих желтых волос осталась на подушке, я решила позвонить матери. Она сказала, что запишет меня к врачу, но пока попросила сделать тест на беременность, чисто интереса ради. И я сделала, и оказалась беременной повторно. Два месяца было сыну, когда я узнала об этом. Мама записала меня к гинекологу, к тому, что вел мою первую беременность. Она объяснила мне риски, особенно с моим едва-едва заросшим кесаревым, но мне не хотелось думать, о том, чтобы убить моего ребенка. Вечером, я сказала о повторной беременности Родиону.

- Я не буду ждать, пока ты родишь снова, - отозвался он.

- Я уже это поняла. В этот раз меня не так мучает токсикоз, будет проще, - оправдывалась я. Секс не был мне отвратительным, но и удовольствия я уже не получала. Я воспринимала его как работу по обслуживанию мужа, как готовку или уборку. Не хочется, но надо. Беременность действительно протекала проще, но состояние моё становилось всё хуже. Впрочем, не только мое. Мой розовощекий малыш тоже худел, и будто выцветал. Он стал больше спать, и меньше есть. Я сказала об этом мужу, на что он ответил:

- Всем сейчас плохо. Я тоже похудел, и чувствую себя неважно.

- Извини, я не заметила.

А я и правда не заметила. Родион, что выглядел раньше лишь чуть старше меня, теперь приобрел седую прядь и тусклый вид.

- Может вирус, какой нас поразил? – предположила я.

- Может. Ты беременная, потому проходишь, все время какие-то анализы, на тебе и выясним.

Я кивнула, на этом наш разговор окончился. Волосы стали выпадать все сильнее и я решилась выбрить их практически под ноль. Муж заметил не сразу. Он вообще все реже меня замечал. В день стрижки, я выяснила, что вместо одного моего ребенка во мне живут две девочки. Я назвала их Саша и Маша, и тогда пошутила, что мои девчонки вдвоем берегут меня больше, чем Ванечка. С сыном же мы стали ходить по педиатрам как на работу. Кто-то прописывал нам витамины, а кто-то даже ругал меня, что забеременела быстро, лишив старшего сына полноценного питания. Эпидемия подправила сроки тестов для беременных, потому я свои сдала свои поздно. Я пришла к гинекологу и та, вместо приветственной доброжелательной улыбки, озарила меня презрением и взглядом… которым обычно смотрят на грязь под ногами.

- Вы, ВИЧ – положительная, потому я имею право отказаться от вашего ведения, - сказала она мне.

Тук, новая глава.

- Не поняла, - призналась я.

- Что не понятного? У вас СПИД. Во время первой беременности не было, теперь есть. Мне все равно вы ли это подцепили во время своего блуда или ваш муж. Больше вы при мне на учете не состоите, а теперь вон.

Я не успела сесть у нее в кабинете, потому просто развернулась лицом к двери и вышла. Не помню, как я добралась до своего дома. Мама была с сыном, она что-то спросила у меня тогда, но я ее проигнорировала. Я просто села за компьютер и стала искать все, что найду про больных СПИДом. Мама стояла рядом и читала рядом со мной.

- Твоя вина? – спросила она полчаса спустя.

- Нет, - ответила я.

- Мне жаль. Я не уберегла тебя.

Я кивнула, хотя умом понимала, что она тут не причем.

- Иди домой, не хочу, чтобы ты общалась со мной или сыном и заразилась.

- Думаешь, Ванечка болен? – поинтересовалась она.

- Везде сказано, что можно заразиться через грудное молоко. Иди домой.

Мама ушла, а я осталась одна. Дожидаться Родиона, любовь всей моей жизни. Он пришел как обычно, и тут же направился на кухню, не моя руки. На кухне было пусто – я не готовила в этот день принципиально. На его лице отразилось злобное недоумение

- С кем ты спал помимо меня? – спросила я.

- С Аленой, о чем ты в курсе. Это что вообще начинается? Мозготрах? А не поздновато ли после того, как заделала от меня трех детей об этом говорить?

- Я – ВИЧ положительная, так же как и двое моих детей, что сейчас во мне.

Родион побледнел.

- Да, я спал с ней, когда ты… Отвлеклась на Ваню. Нужно ее предупредить, и самому что-то делать. Боже, какой ужас! Как это лечат вообще?

- Это не лечиться. Теперь всю жизнь на поддерживающей терапии. Тебе не волнует здоровье твоих детей?

- Меня волнует моё здоровье.

Тук, новая глава. Но помимо главы у меня началось еще кое-что. Боль отозвалась ниже живота, отдаваясь эхом в ребра. Я вскрикнула, упав на колени, и слезы невольно полились из глаз.

- Не устраивай истерик, ты только на седьмом месяце, - отозвался Родион. Я согнулась, пытаясь восстановить дыхание. Знакомая, возвратившаяся боль от схваток заставляла меня жалеть об отношениях с Родионом. О своем согласии на секс и невнимательности к контрацепции.

- Я ненавижу тебя, - сказала я мужу на болезненном выдохе. Он побледнел, но стал набирать телефон скорой. Бригада добралась спустя десять минут. Меня погрузили в машину, и повезли в тот же роддом, где были мои первые роды. Мне становилось хуже, я кричала, себя не ограничивая, как не затыкали меня фельдшеры. Боль душевная смешивалась с физической, и я молилась. Не за себя. Не за детей. За кару для Родиона и умоляла простить кого-то на небе собственную глупость. Когда мы добрались до больницы у меня уже отошли воды - мои девочки стремились в этот мир. Дежурный, знакомый по первым родам врач, помог меня выгрузить, но дальше коридора я уже уйти не могла, просто падая на колени и трясясь в судорожно ознобе. Врач и муж наклонились надо мной, умоляя встать. Я даже не заметила, что Родион был все это время со мной. Он передал мои документы выбежавшей медицинской сестре, что бегло просмотрела их.

- Она – ВИЧ положительная, - громко возвестила та. Врач, что так бережно обращался со мной во время моих предыдущих родов, отшатнулся от меня.

- С вами особый протокол. Мне нужно время, чтобы все подготовить.

И врач и медсестра оставили нас и ушли спеша вглубь коридора.

- Как вы смеете!- орал на них Родион. Он хотел было броситься за ними, но я удержала его.

- Я рожаю! Не оставляй меня, - просила я. И он остался. Мы с трудом подняли меня, и положили на кушетку, где обычно сидят пациенты, ожидания решения их болячек.

- Я не умею принимать роды, - взмолился Родион. Я бы рассмеялась, но боль схваток окутала меня мерзким одеялом паутины. Снова стали болеть ребра, а голова гудела словно набат, возвещающий бурю.

- Ты же хотел ярких ощущений, - сказала я ему, когда болезненный родовой спазм прошел. Я выставила вверх ноги, как делала восемь месяцев назад, и стала глубоко дышать.

- Как же это… Отвратительно. Я вижу черную голову, попробовать дернуть или?

- Просто… ЖДИ! – завопила я.

Мне никогда не вспомнить, что там происходило. Что говорила я, что говорили мне. Помню лишь тоненький крик своей старшей дочери и, что Родион показал мне ее. Дальше я отключилась. Очнулась я уже в палате с мужем, что держал меня за руку, и любовно смотрел в глаза.

- Где мои дочери? – спросила я его.

- На дохаживании. С ними все хорошо и ты молодец, жаль, что я не ценил этого, - отозвался мой супруг. Все мое тело ныло, ребра болели так, будто в них ничего не осталось целого. Я не чувствовала ног и шрам от кесарева предыдущих родов напомнил о себе. В это же время к нам в палату зашел врач в таком ярком оранжевом костюме химзащиты, что вызвало рези в глазах. Лишь тогда он приблизился к нам, а меня в очередной раз зацепило какой же я теперь изгой.

- Итак, у меня много хороших и плохих новостей, касающихся ваших дочерей. Как я и говорил Вам, Родион, увы, ваша старшая дочь, Саша, приобрела несколько травм при прохождении по родовым путям. У нее развился детский церебральный паралич, пока не знаем насколько сильный, она еще слишком маленькая. Что касается Маши с ней все тоже не очень ясно. При условии дефицита полезных веществ, в том числе отбираемых сестрой, ну и вашего диагноза, в ней уже есть и будут нарушения кровообращения, что вызвало проблемы в когнитивной деятельности. Она будет отставать в развитии. Нет, не совсем как Даун, но поступления в институт от нее лучше не ждать. Да и учиться, скорее всего, придется в корректирующем классе.

- Справимся, - отозвался Родион. – Мне уже давно предлагают оказывать разовые юридические консультации платно. Буду работать больше.

- Надо сказать – вы действительно хороший муж, - признался врач, чье имя я, наконец, вспомнила, Вячеслав Витальевич.

- А вы думаете кто принес в нашу семью ВИЧ? – спросила я его. Врач как-то посмирнел и быстренько покинул кабинет. Я снова осталась наедине с Родионом.

- Я хочу сказать, что мне жаль. И прости меня, я, правда, не ожидал подобного исхода от моих измен с Алёной. Теперь я все понимаю, и положу все силы, чтобы у тебя и у наших детей было будущее.

- Скажи мне, Родион, будь ты на моем месте, ты бы сам простил себя? – спросила я его. Муж не ответил.

- Отдыхай, я постараюсь тебе привезти твои вещи сегодня вместе с телефоном. Я буду тебе звонить.

Он коротко чмокнул меня в нос и вышел из палаты. Я закрыла глаза, понимая, что моя жизнь ныне кончилась. Дни в родильном доме потекли быстро и нечетко, как в бледном тумане осеннего утра. Я не контактировала с другими, ела, спала, иногда ходила смотреть на дочерей. Саша была с волосиками и шустрой девчушкой, что любила осматривать все вокруг насколько позволяло ее положение и кричать, если ее что-то не устраивало. Маша же была такой маленькой и такой тихой, что я была уверена, что она не живая. Обе феноменально напоминали мужа. Обе были мне чужими.

Меня выписали через четыре дня после родов – я поправилась быстрее, чем думали врачи. Вячеслав Витальевич говорил, что они делают по настоянию мужа – Ваня дома почти не спал. Родион встретил меня на выписке на машине, болтая о чем-то, что проходило мимо моего затуманенного сознания. Я либо поддакивала, либо молчала.

- Я так и не предупредил Алёну. Думаю, это по-своему будет для нее наказанием, - услышала я краем уха.

- Возможно, - отозвалась я.

- Я заказал очень много еды для тебя и себя, но образовались проблемы с ее доставкой. Я тебя сейчас оставлю в квартире с Ваней, и быстро смотаюсь, и вернусь, хорошо?

- Хорошо, - ответила я. Как только он остановил машину, я сразу вышла, достаточно громко хлопнув дверью напоследок, и направилась к подъезду. Ключей у меня не было, но мама открыла дверь сразу, как только я подошла к входной двери.

- Лучше выглядишь. И тебе идут короткие волосы, - сказала она мне.

- Спасибо.

- Я покормила Ваню. Он все хуже кушает, редко спит, видимо скучая по тебе.

- Я уложу его и лягу рядом с ним.

- Да, Мариш, так будет лучше.

Она взяла мои руки в свои, и я поймала себя на мысли, что мама явно не боится заразиться.

- Мариш, ты же знаешь, что все будет хорошо.

- Конечно, мам, я знаю, что все будет хорошо. А теперь, пожалуйста, иди, передохни. У тебя усталый вид, а я побуду с сыном.

Мама кивнула и направилась к двери. Когда я услышала как дверь, наконец, захлопнулась, я подошла к сыну. Он не кричал, медленно перебирая ручками и ножками. Удивительно, что осталось от пухлощекого малыша, которым он родился. Он будто не рос, с момента как ему исполнилось четыре месяца, но узнал меня, когда я к нему наклонилась. Взгляд его был таким взрослым, таким серьезным

- Ты же знаешь, что мамочка любит тебя больше всего на свете, верно? И хочет тебе только добра.

Я наклонилась над ним, запоминая, как он выглядит. Большущие голубые глаза и светленькие волосики.

- Знаешь, ты ведь мог вырасти самым красивым на свете, но будет ли с тобой хоть кто-то с твоей болезнью? Ты мог бы стать самым умным, но отец заразил тебя тем, что не позволит развиться полноценно без поддерживающей терапии. Ты мог зарабатывать очень много, но большая часть твоих денег будет уходить на инвалидов родителей и сестер. Я не хочу тебе такой судьбы, Ванюш. Не хочу таких страданий для тебя.

Я направилась к общей супружеской кровати, взяла подушку, и подошла к сыну. И прижала ее к его голове. Из-под подушки я услышала тоненький слабый писк, потому прижала сильнее, до боли в ладонях, до побеления костяшек. Я держала ее так, пока руки не заболели и лишь потом сняла ее. Мой малыш больше не будет страдать. Я снова посмотрела на него, поправила его светлые кудряшки, закрыла глазки, и прикрыла одеялом. Напоследок поцеловала, и направилась на кухню. В ящике я нашла нож, которым не так давно разделывала привезенную мамой свинину. В квартиру зашел радостный Родион с несколькими сумками. Сначала он направился в спальню, глянул на сына, а потом направился к сидящей на кухне мне.

- Вот, что значит мама дома. Спит, как не забавно, как младенец, - сказал мой муж. – Я думал, что ты будешь спать, когда я приду. Как бывало в обнимку с Ваней. Но я рад, что ты меня дождалась.

- А я-то как рада, - призналась я Родиону, демонстрируя нож.

#будеткровь