По дороге из лунного света

Сердце мое, надеюсь, это письмо все-таки дойдет до вас, и вы поймете, что я был прав в свое время, пока был рядом. Я не прошу искренней веры, а лишь хотя бы допущения мысли о реальности происходившего со мной в нашем доме.

После утреннего пробуждения, по заветам старой привычки, мои ноги машинально приводят верхнюю часть того, что называется мной, в ванную комнату. Холодная вода мягко и в то же время слегка покалывая кожу, обволакивает лицо, после чего мой взгляд устремляется в прямом направлении. С другой стороны отражающего стекла смотрит совершенно другой мужчина, не я. Его глаза с каждым днем становятся более тусклыми, кожа потеряла прежнюю упругость, а цвет ее сравним лишь с цветом кафеля в комнате, где появляется лицо этого человека каждое утро. Возможно, это всего лишь старость так незаметно протягивает ко мне свои руки, однако я не чувствую ее зловонного дыхания за своей спиной или хотя бы тяжелой дряхлой поступи рядом.

Чем больше дней проходит с моего последнего мгновения за работой, тем больше я начинаю жалеть о солнце, что неумолимо стучится в окно в преддверии нового дня. Мои ноги отныне будто наполнились ртутью, а утренний пол прогибается под их медленными движениями и, клянусь Господом, каждый скрип отдается тысячекратным болезненным эхом в моих ушах. Казалось бы, привычные ритуалы стали какой-то непосильной ношей. Через несколько дней белизна раковины сменилась теплотой и мягкостью одеяла. Только под самые сумерки я набирался сил, чтобы заняться каким-нибудь делом и наконец вылезти из постели.

Солнце, как и много лет назад, каждый вечер уходило за горизонт, оставляя сцену пустой для своей сестры или для бесконечного жемчуга небес. Я мог часами стоять на балконе и разглядывать покров ночи, пока под самое утро не находил себя в замерзшей полудреме. Стелла, да хранит Господь вашу душу, — вы просто святая женщина. Только вы не нарушали хрупкий покой моего временного пристанища, заранее так заботливо оставляя окна открытыми в одной из комнат, откуда не видно огней города. Как только солнечный свет исчезал, я каждый вечер приходил туда, садился за стол и наслаждался этими мгновениями чистого полета под безоблачным, полным звезд, небом.

В одну из таких ночей спутницей моего путешествия стал бледный ореол Луны. Будто невинная девушка в свою первую брачную ночь, она смотрела прямо на меня. Ее холодный свет падал на кожу, обжигая сердце и в то же время успокаивая душу. С десяток лет назад я дал клятву быть верным только ей, но нарушил ее после встречи с вами. В тот момент в моей душе закрались сомнения: не хочет ли старая подруга вернуть когда-то утраченное? Будто прочитав мои мысли, лунный свет стал прямой дорогой, сходящей в открытое окно комнаты. Сейчас мой взгляд был верен только ему одному, но, кажется, он сыграл со мной злую шутку в ту ночь.

Легкой поступью ко мне спускалась женщина. Готов поклясться, на ней не было ничего, кроме обволакивающего полупрозрачного одеяния, сотканного из свечения Луны. Она вошла в комнату и села напротив меня. Я почувствовал, как от моих потеющих ладоней намокает тонкая ткань брюк, как рубашка прилипает к спине и как ком застревает в горле, будто препятствуя нашему разговору. Это был не страх, скорее неуверенность.

Мы проговорили с таинственной незнакомкой несколько часов, пока Луна не забрала ее у меня.

Другими ночами она продолжала являться ко мне по дороге из света. Иногда незнакомка не сразу садилась напротив меня за стол, а наклонялась над этим деревянным четвероногим, и я мог видеть ее белые груди, тонкую лебединую шею и красивое лицо, которое в подобные моменты так близко ко мне находилось. Ее черты лица не смог бы передать даже самый искусный художник и самый острый на язык поэт, и, думаю, эта женщина могла бы очаровать любого.

Я правда замечал, как вы все чаще бросаете в мою сторону косые взгляды, будто в тот момент это могло что-то исправить. Ваш взгляд — настоящее оружие, кромка самого ледяного айсберга, пышный букет гортензий, но тогда вы не видели меня, а лишь меняющегося, по одному Господу известной причине, мужа.

Да, сейчас я понимаю, что тогда потерял всякий интерес к жизни. Еда стала пресной, близость с вами перестала приносить былое наслаждение, общество людей казалось мне непосильной ношей мученика, а объятия Морфея превратились в ушедший поезд, который я пропускал день за днем, ожидая таинственную незнакомку на перроне.

На протяжении последующих нескольких дней, помнится, вы занимались домашними делами, хотя, кажется, в нашем доме и так не было места, где мог остаться хотя бы маленький клочок пыли, уже не говоря о вечно благоухающих одеждах и постельном белье, что томились в коробке шкафа. Меня немного потряхивало от всего происходящего, и вопрос, после которого ваше лицо вспыхнуло странным, доселе незнакомым мне испугом, сам сорвался с моих губ. Честно говоря, никогда бы ни подумал, что в нашей совместной жизни будет место молчанию.

Мы пытались поговорить с вами под звуки стихающего города, помните? Наверное, я был неправ, смотря на вас снисходительно. Лицо женщины, которую я любил столько лет, сразу же покрылось паутиной морщин, и я понимал — вы злитесь. Однако мысли мои были совсем не здесь, как и я сам через несколько мгновений после случившегося.

Наши встречи с лунной незнакомкой проходили не так часто, как мне хотелось, в этом можете быть уверены. Обуреваемая грехом гордыни, она приходила лишь в полнолуние, когда диск Луны светил так ярко в моем окне, что, кажется, я мог ослепнуть.

Одна из наших встреч мне запомнилась особенно хорошо. Как и всегда, в своем призрачном одеянии, она спустилась ко мне, но с каждым новым шагом облик ее менялся до неузнаваемости. Подобно свече под неутомимым натиском жадного пламени, ее кожа таяла и стекала на пол, пока передо мной не предстал обнаженный скелет в одеянии, что превратилось в лохмотья нищего.

Она подходит ближе и трогает своим сухим пальцем мой лоб, прямо там, где брови размыкают руки и дают свободу пустоте кожи. Ее прикосновение приносит странный холод, и я не в силах отвести от нее глаз.

Свободной рукой незнакомка протягивает мне кубок, цвета самой темной ночи, и я беру его, но он растекается сквозь пальцы, как черная смоль. Сотканная из лунного света, она нежно дотрагивается до моих ладоней своими, сухими, и я сам пью этот кубок. Теперь он растворен во мне.

Сколько бы я ни пытался отчаянно вспомнить произошедшее после, мой разум слишком прочно захлопнул эту дверь. Лишь помню, как небеса разверзлись, и ангелы в белых одеяниях спустились в наш дом. Я был уверен, что это вы их позвали своими молитвами об исцелении моей одержимой души. Они пообещали мне найти успокоение и заглушить голос лунной женщины, что отныне звучал, как удары колокола, в моей голове. Риск был оправдан, и я поверил им. Вера — это сокрушительная сила, сердце мое. Помните об этом, пока читаете эти строки.

После недолгой поездки в золотой колеснице, мы оказались у ворот Царства Небесного, и каждый луч солнца, проходящий сквозь решетку золотых прутьев, пронзал мое сердце благоговейным воодушевлением. И только незнакомка все не находила себе места. То жалобно скуля, то громко бросаясь на бастионы моего сознания, она просила отвернуться от света серафимов, окутавшего меня теплым саваном, пока я имел возможность быть рядом с ними.

Теперь, как вы уже наверняка знаете, я живу в одной комнате с очень странным чудаком. Его имя подолгу не задерживается в моей голове, из-за чего для меня он стал многоликим Актером. Мы с ним совершенно не похожи — начиная с распорядка дня и заканчивая образом изъясняться, будь то с человеком или ангелом во плоти, которые все еще посещают это Богом забытое место. Хотя есть одна вещь, которая нас сблизила и которая должна наконец доказать вам мою правоту.

В одну из ночей мое тело будто перестало мне принадлежать. Оно ходило по комнате, иногда останавливалось и все время искало себе дело по душе. В какой-то момент в одном единственном маленьком окне тучи начали рассеиваться, и я, Бог мой, увидел полную Луну. Тогда она напоминала мне ваше лицо, Стелла, когда вы впервые остались наедине со мной в, уже нашем, доме. Я млел под ее лучами и был не в силах отвести взгляда.

Как и при первой нашей встрече, лунный свет обжигал мое сердце. Он стал прямым путем к открытой ране моего сознания. Прекрасная незнакомка опустилась на мою кровать и долго что-то рассказывала. Мне стыдно признаваться в этом, но я не слушал ее, а лишь наслаждался этой призрачной красотой.

С рассветом она ушла, рассыпалась на отблески звездной пыли прямо на моем ложе. И только позднее, почти под самый вечер, Актер, с той самой непонятной мне гримасой испуга, подошел ко мне и прошептал:

— Я тоже ее видел.

#конкурсрассказов