Игра не ставила передо мной никакой сиюминутной цели в духе «не умирай, убей этих, собери то», однако я очень чётко ощущал, что мне нужно делать. Я почувствовал глубокую связь с персонажем и понял, что впервые за мою игровую практику цель игры определялась не чётко прописанными задачами, игровой системой или правилами геймплея, а именно тем фактом, что я и был этим ребёнком.

Похожее чувство у меня уже возникало 10 лет назад, когда я играл в Another World. Но уже следующие 10 минут геймплея вознесли Ico на такую недосягаемую вершину, что я до сих пор вспоминаю об этом как о самом сильном впечатлении, которое мне когда-либо дарила игра.