У нас было несколько вариантов начальной сцены. Например, вы играли за Джоэла, который входил в соседний дом, натыкался на заражённого, убивал его, а затем бежал назад к своей дочери. Такое начало казалось очень знакомым и понятным.

Но затем на одном брейншторме к нам пришла мысль: «А что, если здесь не придётся играть за Джоэла? Что, если показать всё вступление глазами его дочери?». Людям страшнее играть за ребёнка, чем за взрослого мужчину. И вот вы ходите по дому в поисках своего отца и видите все эти вещи по новостям. Становится всё страшнее и страшнее.