Молчала неподвижная аорта,

Биясь, зашло упругое светило,

Кроваво-чёрное ничто взмесило

Систему тел, спряжённых в глуби тел,

Спряжённых в глуби тем, там, в темноте

Спряжённых тоже. Явственно до жути

Передо мной ударила из мути

Фонтана белоснежного струя.

То был поток (мгновенно понял я)

Не наших атомов, и смысл всей сцены

Не нашим был. Ведь разум неизменно

Распознаёт подлог: в осоке -- птицу,

В кривом сучке -- личинку пяденицы,

А в капюшоне кобры -- очерк крыл Ночницы.

Всё же то, что заместил,

Перцептуально, белый мой фонтан,

Мог распознать лишь обитатель стран,

Куда забрёл я на короткий миг.

Но вот истаял он, иссякнул, сник.

Ещё в бесчувстве, я вернулся снова

В земную жизнь. Рассказ мой бестолковый

Развеселил врача: "Вы что, любезный!

Нам, медикам, доподлинно известно,

Что ни видений, ни галлюцинаций

В коллапсе не бывает. Может статься,

Потом, но уж во время -- никогда.

"Но доктор, я ведь умер!"

«Ерунда».

Он улыбнулся: "То не смерти сень,

Тень, мистер Шейд, и даже -- полутень!"