Запрещенное «Наследие»: обсуждаем последний роман Владимира Сорокина

В этом выпуске мы нырнули в мир творчества Владимира Сорокина и обсудили его новый роман «Наследие», по которому проводится прокурорская проверка.

Вспомнили первое знакомство с творчеством Сорокина и как запреты только подогревали к нему интерес. Проанализировали как Сорокин мастерски создает сложные и многослойные повествования, используя элементы классической русской литературы и техники постмодернизма. Обсудили как в «Наследии» отражены темы власти, контроля и свободы, а также как роман связывает между собой предыдущие произведения Сорокина, создавая единую вселенную.

У меня все просто. Я Сорокина узнал на первом курсе Самарского государственного университета, филологический факультет. Сорокин был в программе, его нужно было прочитать и у меня даже были билеты по нему потом. В программе были, как сейчас помню, роман «Роман» и сборник рассказов «Пир». Я прочитал «Пир», а «Роман» не осилил. Что-то он мне как-то не зашел тогда.

Читатель до конца рассказа «Настя» не знает, что это за радостное событие такое предстоит, но все воодушевлены. И это абсолютно традиция золотого века русской литературы. Описывается радостное событие в жизни девушки Насти и происходит это, по-моему, как раз в 19 веке. А в конце, собственно, радостное событие — Настю готовят в печи и потом съедают. Это был такой шокирующий поворот, который никто из читателей не ожидал. Сорокин мастерски использует натурализм и юмор, чтобы передать ужасающие сцены.

Движение «Идущие вместе» проводило своеобразную акцию протеста против Сорокина. Они организовали флешмоб: спускали книги Сорокина в унитаз, выражая тем самым своё неприятие его творчества и попытку его символического уничтожения. Это было очень яркое событие, и оно сильно запомнилось. Я помню, как это вызвало бурю обсуждений в СМИ и среди читателей. Эта акция привлекла много внимания, и, хотя целью было унизить и уничтожить книги Сорокина, на самом деле она вызвала противоположный эффект. Люди начали интересоваться, что же там такого, почему его книги вызывают такую ярость и протесты. В результате, интерес к его творчеству только возрос, и многие начали читать его книги именно из-за этих запретов и акций. Запреты и попытки цензуры часто приводят к обратному эффекту, делая произведения еще более популярными и значимыми.

«Норма» меня впечатлила. Потому что там еще в начале все едят эту норму, и в начале-то непонятно, что это вообще за норма такая, то есть из чего она состоит? Вот там в фольге, разная она бывает, где-то хорошая, где-то так себе. И потом постепенно начинаешь понимать, что норма – это метафора, символ чего-то большего.

Особенно, когда там звонит в КГБ один из персонажей и доносит, что одинокая ходит гармонь по деревне. И она бередит души девушек и все такое. И нужно принять меры. То есть это любимый прием деконструкции советских мифов в широком смысле.

«Голубое сало» — это, конечно, что-то совершенно другое. Это был такой взрыв, который никто не ожидал. Сорокин тут использовал все свои приемы, чтобы шокировать и удивить читателя — смешал стили и жанры, создавая нечто уникальное и неповторимое. Это произведение вызвало много споров и дискуссий, и до сих пор остается одним из самых известных и провокационных его произведений.

Так называемая «Ледяная трилогия» — «Путь Бро», «Лед» и «2300». Эти книги создают единый мир, где реальность переплетается с фантастикой. В «Леде» мы видим, как герои сталкиваются с ледяными артефактами, которые меняют их судьбы. В «Пути Бро» мир становится еще более сложным и запутанным, а в последней книге трилогии все сюжетные линии сходятся в эпическом финале.

И более того, там есть связанный сюжет в этой трилогии. То есть можно читать это не как постмодернистское произведение, а как обычный приключенческий роман. Приключенческо-фантастический, странноватый роман со странной мотивацией героев.

Если вы не читали, но хотите понять, на что это похоже, например, любите смотреть сериалы, то сериал по другому произведению другого автора Елизарова «Библиотекарь» на стримингах можно смотреть. Чем-то похоже на «Ледяную трилогию» Сорокина.

Ну вот мы говорили про «Ледяную трилогию», а еще одна важная часть творчества Сорокина – это «День опричника» и «Сахарный Кремль». «День опричника» — это роман, а «Сахарный Кремль» — сборник рассказов. Оба произведения исследуют тему тоталитаризма и власти. В «Дне опричника» описывается один день из жизни опричника в будущем, где власть и насилие переплетаются в единый механизм. «Сахарный Кремль» развивает эти идеи, показывая, как власть может изменить и исказить реальность. Там, мне кажется, Сорокин деконструирует и выворачивает скорее уже российский, постсоветский миф о сильной руке. Эта же деконструкция продолжается и в «Наследии».

У «Наследия» есть два предшественника, в которых сюжет будущего романа постепенно созревал. Это повесть «Метель», ну или рассказ, мнения разнятся, где впервые появляется доктор Гарин. Это такой оммаж, собственно, к «Метели» Пушкина. Доктор едет в метель в какой-то поселок в Алтайской области, если не ошибаюсь, где обнаружен некий вирус, из-за которого люди начинают вести себя как зомби: кусать и есть других людей. А у доктора есть вакцина, и он её везет с большими сложностями. У него там киберлошади и карета на воздушной подушке, потому что он везет эту вакцину, а она должна быть в сохранном виде.

Следующий роман «Доктор Гарин», в котором доктор уже с титановыми протезами вместо ног — уже немножечко киберпанк — со своей молодой возлюбленной Машей. Он такой психотерапевт, наверное, в закрытой клинике в Алтае лечит искусственно выведенных людей, которые фактически являются политиками, легко узнаваемыми. Что они собой представляют? Огромные ягодицы со ртом. Но при этом они неплохо управляли разными людьми и странами. В одном из них угадывается легко Ангела Меркель, в другом – Владимир Владимирович Путин, в третьем, по-моему, Макрон.

Композиционно он состоит как бы из трех частей — в романе три части примерно одинакового размера. Есть еще одна композиционная особенность, это некие, я бы сказал, два плана высказывания, которые постоянно пересекаются друг с другом и в какой-то момент становится непонятно, какая реальность на какую ссылается, какая является истиной, если вообще можно говорить о том, что какая-то реальность истинная. Получается так, что одна реальность является вымышленной в другой, но одновременно и вторая реальность является вымышленной в первой. Персонажи вымышленного романа взаимодействуют с персонажами как бы реальной части. Но если говорить чисто по структуре, то в центре повествования дети доктора Гарина от атаманши и от женщины-альбиноса, которая была чернышом. Две пары близнецов, которые в конце романа находят друг друга, и оказываются в одном и том же месте.

Мотивы, которые часто встречаются в творчестве Сорокина, включают деконструкцию советских мифов, сатиру на современное общество и использование элементов фантастики и абсурда для создания уникальных миров. Его произведения часто полны скрытых смыслов и метафор, которые заставляют задуматься о природе власти, свободы и человеческой сущности.

У Сорокина каждом из миров тех романов и сборников рассказов, которые я читал, есть сильное китайское влияние какое-то. То есть у него язык китайский часто используется как замена английскому в современном мире. Какие-то словечки, какие-то реалии приходят в язык из китайского, в русский язык и герои даже используют китайские ругательства. Это очень интересный ход, который подчеркивает культурное и политическое влияние Китая на Россию в его произведениях.

Если согласиться с твоей мыслью о том, что Сорокин и издательство в этом каким-то образом поучаствовали в попытке запрета «Голубого сала» «Идущими вместе», то логично предположить, что и «Наследие» написано таким образом специально, чтобы вызвать такую реакцию. В этом есть определённая ирония, потому что это показывает, как можно использовать систему для того, чтобы обратить её против самой себя. Это очень умный ход, который подчеркивает мастерство Сорокина как писателя и провокатора.

И теперь литература снова на коне, снова к ней повышенное внимание. Запреты, конечно, неприятны, но они также могут быть и благословением, потому что они привлекают внимание к темам, которые иначе могли бы остаться незамеченными. Это делает литературу живой и актуальной, и это то, что мы должны ценить и поддерживать.

Россия какая-то очень литературоцентричная страна получается. Я просто не уверен, что реальное значение этих произведений такое, что его нужно запрещать. Это поднимает вопрос о том, почему литература играет такую важную роль в нашем обществе и почему именно она становится объектом цензуры. Запрет делает книгу символом борьбы за свободу слова, мы обсуждаем её не только как литературное произведение, но и как социальный феномен. Это важно понимать, потому что это меняет наше восприятие литературы и её роли в обществе. Литература становится центром какой-то мыслительной активности и центром общественной жизни. Запрещенные книги привлекают внимание, они становятся символами борьбы за свободу и справедливость. Это делает их важными не только как литературные произведения, но и как социальные и политические артефакты.