«История» Геродота — самое интересное и оголтелое чтиво на лето

Настало время отпусков и каникул. На отдыхе люди не только загорают у моря, но и навёрстывают упущенное: проходят игры, смотрят кино, читают книги. Если ищете в литературе что-то действительно летнее — остроумное, с обилием приключений, южным колоритом и кипением всевозможных страстей, советуем «Историю». Это, между прочим, одно из самых древних прозаических сочинений, дошедших до нас. И оно классное.

Древние греки остались верными себе, даже когда придумывали историю — у неё сразу два отца и ни одной матери. Речь, понятно, о Геродоте и Фукидиде. Если второй сделал историю такой, какой мы её знаем, то первый, образно выражаясь, оживил её. В рассказ об известных ему странах и событиях Геродот вворачивал подробности, которые без него оказались бы забыты навсегда.

Его, например, интересовало, как люди разных культур здороваются при встрече: вавилонянин, завидев знакомого, кланялся ему или целовал в губы, египтянин — опускал руку к колену. А скорбя по умершей кошке, тот же египтянин сбривал брови. Фракийцы при рождении человека рыдали, а на похоронах пели и смеялись. Мы вряд ли узнали бы о таких мелочах, если бы не один древний грек, который интересовался всем подряд.

И не только интересовался, но и хотел увидеть сам. Он побывал в Вавилоне, в Египте поднялся вверх по течению Нила до острова Элефантина, пересёк Балканы, погостил в землях скифов на берегу Днепра и, конечно, хорошо знал свою родину — Галикарнас (сейчас это Турция). Чему-то Геродот стал свидетелем, о чём-то узнал понаслышке, а иногда ему рассказывали настолько бредовые байки, что он сам отмечал невероятность этих сведений, но всё равно считал своим долгом их записать. Если читали в детстве «Старика Хоттабыча», то наверняка помните экзамен по географии. Так вот, ахинея про плешивых людей, которую несёт Волька Костыльков, отчасти почерпнута из Геродота.

«История» создана в V веке до нашей эры, то есть две с половиной тысячи лет назад. Изначально её автор хотел рассказать о войнах персов с греками, «чтобы события не пришли в забвение, достойные удивления деяния не остались в безвестности, а ещё было ясно, почему эллины и варвары вели друг с другом войны». Но Геродот, если можно так выразиться, действовал по методу Стивена Кинга. Рассказывая о каких-либо людях, он обязательно освещал интересные события из жизни их предков, давал подробные географические экскурсы, вникал в мифы и традиции народов. Создавал, короче говоря, экспозицию. А иногда ни к селу, ни к городу просто пересказывал сплетни. Вот, допустим, из его египетских мемуаров: «В бытность мою в этом округе произошло удивительное событие: козёл открыто сошёлся с женщиной, и об этом стало известно всем».

Так, набираемый с миру по строчке, появился монументальный труд, впоследствии разделённый на девять книг. И это, да простят нас Гомер с Моисеем, самое интересное и богатое социально-бытовыми подробностями чтиво, дошедшее до нас из столь древних времён. Подача материала в «Истории» своеобразная: представьте, что ваш собеседник пересказывает вам сюжет латиноамериканского сериала, удалив из него все филлеры, но добавив сверхъестественные явления, трэш, угар и содомию. Впрочем, поговорим обо всём по порядку.

Книги «Истории» названы по именам муз. И первой идёт Клио — муза истории. Хотя у самого Геродота деления на такие тома не было, это вполне соответствует отношению древних греков к событиям прошлого: они считали, что знать, как всё было на самом деле, человеку не дано — он вынужден довольствоваться лишь слухами. И только боги (или, в данном случае, музы) видели всё своими глазами, поэтому могут быть источником точных знаний. В общем, за фактами — это к бессмертным, а люди врут как дышат.

Для начала Геродот выясняет, как это персы, начав с положения людей второго сорта в Мидийском царстве, сумели построить огромную империю и покорить себе все известные грекам народы. И заходит автор «Истории», как это водится, издалека. Правил, дескать, мидянами царь Астиаг (Иштувегу), и однажды ему приснилось, что его дочь Мандана испустила такое количество мочи, что залила всю Азию. Зигмунда Фрейда тогда не было, а сны в древности воспринимались как знамения от богов. Астиаг пошёл за толкованием к магам, а те сказали, что сон очень плохой. Чтобы не навлечь на себя беду, царь решил выдать дочь замуж за перса, а не мидянина. Но потом он увидел ещё один сон: из чрева Манданы выросла лоза и оплела всю Азию. Маги истолковали это видение так, что сын Манданы от перса, Кир, положит конец владычеству мидян.

Дальше — почти библейский сюжет. Астиаг захотел убить ребёнка и доверил это дело своему слуге Гарпагу. Но тот пожалел мальца и выдал за него своего мертворождённого сына, а царю сказал, что дело сделано. Как часто бывает в таких историях (и индийских фильмах), Кир вырос, Астиаг узнал правду, но было уже поздно. Под предводительством нового вождя персы подняли восстание и свергли власть мидян.

Происходило это всё не в вакууме, а в окружении самых разных народов. Чтобы картина стала ясна, Геродот даёт широкую панораму Ближнего Востока и Средиземноморья. В первой книге описаны племена, некогда населявшие современные территории Турции, Ирака и Ирана, а центральной фигурой здесь выступает лидийский царь Крёз — человек трагической и удивительной судьбы. Лидия (сейчас это западная часть Турции) была процветающей страной, а правил ею царь Кандавл — его имя, кстати, переводится как «душитель собаки». Женат этот Кандавл был на очень красивой женщине, внешностью которой он любил хвастать перед другими мужиками. И не только хвастать, но и показывать, как она раздевается или, допустим, принимает ванну.

У царя был телохранитель по имени Гигес, который ещё не видал жену своего господина голой. Кандавл решил исправить этот недочёт и предложил Гигесу тайком подсмотреть за ней, чтобы доказать, какая она красивая. Гигес заверил царя, что он и так верит, не надо ему на чужих жён глазеть, но отговорки не помогли — пришлось подглядывать. Конечно, царица знала о странностях своего мужа, и случай с Гигесом стал последней каплей. Она подговорила телохранителя убить царя и самому занять трон, чтобы не было больше подобной срамоты. Гигес так и поступил, положив начало новой династии, самым знаменитым (и последним) представителем которой стал Крёз.

Крёзу молва приписывала сказочное богатство. А ещё он первым из варварских правителей покорил себе часть греков, живших у границ его владений. Эти земли, которые сейчас занимают западное побережье Турции и близлежащие острова, назывались в древности Ионией, а их население — ионийцами. Вот этих-то ребят и обложил данью Крёз. Интерес к греческой культуре вылился для него в содержательную беседу с афинским законодателем и мудрецом Солоном, о которой сообщает не только Геродот, но и античный биограф Плутарх.

Показав Солону свою сокровищницу, лидийский царь спросил: «Ну что, видел ты кого-нибудь счастливее меня?». Тот резонно отметил, что нельзя судить о счастье человека, не удостоверившись, что его жизнь окончилась благополучно. В общем, судьба давала Крёзу намёки, но он хронически их игнорировал. И заодно любопытствовал, что там за персидская опухоль растёт под боком его славной державы. Здесь судьба намекнула ему ещё раз: советник сообщил, что лидийцам нечего взять с людей, которые носят кожаные штаны, пьют только воду и никогда не едят досыта. Но Крёз предпочёл внять словам оракула, который гласил, что, напав на персов, царь сокрушит великое царство (как оказалось, своё собственное).

Чтобы не спойлерить, умолчим о бедах и мучениях, испытанных Крёзом, но скажем только, что он, как персонаж, напоминает бородатого деда из старых фильмов про кунг-фу — периодически появляется в «Истории», чтобы пафосно изречь какую-нибудь мудрость. Самые знаменитые слова Геродота сказаны именно Крёзом: «Нет на свете столь неразумного человека, который предпочитает войну миру. Потому что в мирное время сыновья погребают отцов, а в военное — отцы сыновей». Или вот вам другой афоризм для пацанского цитатника: «Повели обучать детей игре на кифаре и мелочной торговле — и увидишь, как они из мужчин станут женщинами».

Попутно в «Клио» затрагивается и Вавилон. Из кулстори, посвящённых этому городу, интересно описана ярмарка невест. Самых красивых девушек здесь можно было купить за деньги после ставок, как на аукционе, а за самых некрасивых будущим мужьям даже доплачивали, причём из того самого фонда, куда попала плата за красивых. В общем, в итоге все были довольны: и мужики, и красавицы, и страхолюдины.

Благодаря Геродоту до нас дошло ещё и описание знаменитой вавилонской башни (храма бога Мардука), которую он видел своими глазами. Этот фрагмент, очевидно, повлиял не только на художников эпохи Возрождения, но и на автора книги «Generation “П”» Виктора Пелевина. «В середине священного участка воздвигнута громадная башня длиной и шириной в одну стадию. На вершине этой башни стоит вторая, а на ней — ещё башня, в общем восемь башен — одна на другой… А на последней воздвигнут храм. В храме стоит роскошно убранное ложе и рядом золотой стол. Никакого изображения божества там, однако, нет. Да и ни один человек не проводит здесь ночь, за исключением женщины, которую, по словам халдеев, бог выбирает себе из всех местных женщин».

Здесь Геродот со свойственным ему размахом подступается к теме Египта. Экшена в книге маловато, зато много экзотических диковин, которые были интересны грекам того времени. Например, сведения о бальзамировании тел для изготовления мумий. Египтяне, кстати, изображены ещё теми шалунами: тела знатных и красивых женщин отдавали бальзамировать не сразу после их кончины, а только через три или четыре дня, чтобы бальзамировщики не совокуплялись с ними.

Здесь же, во второй книге, содержится самая древняя из дошедших до нас пердёжных шуток. История произошла следующая: военачальник по имени Амасис был отправлен фараоном на подавление мятежа, но вместо борьбы с повстанцами он примкнул к ним, а те провозгласили его своим главарём. Тогда фараон послал к бунтарям одного знатного египтянина с приказом доставить Амасиса во дворец. Выслушав требование, Амасис приподнялся в седле, испустил газы и сказал, чтобы посол доставил фараону вот это. Посол всё понял и отбыл во дворец с пустыми руками, за что ему отрезали нос и уши.

Таких кулстори в «Евтерпе» великое множество. Кому интересно, подробнее (и лучше) о них рассказывает историк и блогер Bushwacker — одна из его недавних трансляций как раз посвящена геродотовскому Египту. А мы продолжим свой обзор.

Здесь Геродот продолжает рассказ о Египте, но уже в контексте персидских завоеваний. Царь Камбис, наследник того самого Кира Великого из «Клио», подавил бунты, которыми обычно сопровождается переход власти от одного монарха к другому, и решил всерьёз расширить свои владения на юге. А для этого надо было завоевать Египет и Эфиопию. Если с первым особых проблем не возникло — всех знатных египтян ждала довольно жестокая расправа, то со второй заминочка вышла. Поход через пустыню закончился тем, что персидские воины бросали жребий, кого из них товарищи съедят сегодня на ужин.

Фиаско было настолько грандиозным, что Камбис, судя по рассказу Геродота, сошёл с ума. Он приказал казнить египтян, которые отмечали один из своих праздников, ведь принял их песни и танцы за издевательство по поводу неудачной войны. Затем отослал и убил собственного брата Смердиса. Когда один из подданных сказал Камбису, что тот, похоже, теряет рассудок, взял лук со стрелами и выстрелил сыну этого подданного прямо в сердце, а затем спросил: «Смог бы безумец, по-твоему, так метко выстрелить?». В общем, началась натуральная дурка, конец которой положили мятеж и смена власти.

Персидский трон захватил человек знатного происхождения по имени Дарий. Заодно он покончил с магами, один из которых нагло выдавал себя за покойного Смердиса. Но поскольку у мошенника были отрезаны уши, его личность быстро удалось установить. Именно этого дерзкого самозванца Дарий давит ногой в изображении на Бехистунской скале. Сопровождающая рельеф надпись подтверждает сведения Геродота — чтобы было понятно, что греческий автор не везде опирается на сказочные слухи и мифы.

Но даже слухи, приводимые Геродотом, не взяты с потолка, поскольку это записанный фольклор. В качестве примера из «Талии» вспомним рассказ о гигантских муравьях размером с собак, которые охраняют золото в пустыне в Индии. Сборщики золотого песка берут с собой верблюдов и верблюдиц, чтобы на месте навьючить золотом вторых и оставить позади первых, ведь самцы «как известно, бегают медленнее самок». Муравьи, учуяв чужаков, бросаются в погоню, но вся их добыча — пара несчастных бактрианов. Оказалось, эта легенда в несколько изменённом виде дожила до 20 века в Китае и Монголии, где добытчики золота распугивали такими россказнями конкурентов.

Хотя некоторые истории, прямо скажем, действительно прохладные — очевидно, из-за того, что Геродота вводили в заблуждение, чтобы не раскрывать ему коммерческих тайн. Например, так ему рассказали о благовониях. «Ладан арабы добывают удивительным способом. Это вещество — самое благовонное, хотя и происходит из самого зловонного места. Оно находится на бородах козлов и зарождается там, как смола на деревьях».

Вторым важным персонажем этой книги, помимо Камбиса, стал Поликрат — тиран с острова Самос, прославленный великими постройками, могучим флотом и необычным поведением. Он занимался пиратством, причём грабил как врагов, так и друзей. Он считал, что лучше уж получить благодарность друга, вернув ему украденное, чем не получить вообще ничего. И ведь есть в этом какая-то логика, согласитесь. Поликрат был настоящим гигачадом своего времени, но заигрался с персами и был предательски казнён ими «способом, который не хочется описывать».

А эта книга максимально близка нашему сердцу, поскольку содержит самое древнее описание Крыма, а главный экшен в ней происходит на землях от Дуная до Дона. Речь здесь о войне персидского царя Дария со скифами. Суровые нравы этого кочевого народа можно было оценить уже по рассказу Геродота о массагетах (которых он считал роднёй скифов) в «Клио». Царица массагетов Томирис, желая отомстить за своего сына, нанесла Киру Великому поражение в битве, велела отрезать ему голову и утопить её в бурдюке с вином. А скифы, какими их видел древнегреческий автор, были ещё жёстче. Правда, об их нравах Геродот знал понаслышке — из того, что рассказали ему в Ольвии (это был греческий город в Днепро-Бугском лимане рядом с нынешним Николаевом).

Скифы были настолько круты, что заслужили такое описание в «Истории»: «Из всех известных нам народов скифы обладают одним, зато самым важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись; и никто не может их настичь, если только они сами не допустят этого». Если вдруг кто-то не понял, это суть стратегии степняков, которые могут сколь угодно долго играть в кошки-мышки с любым завоевателем.

А знаете, как скифы доили лошадей? «Добывают молоко скифы так: берут костяные трубки вроде свирелей и вставляют их во влагалища кобылиц, а затем вдувают ртом туда воздух. При этом один дует, а второй доит». После битв и богатых удоев надо было и отдыхать. Многие слышали о знаменитых «скифских банях»: «Взяв конопляные семена, скифы подлезают под войлочную юрту и затем бросают их на раскалённые камни. От этого поднимается такой сильный дым и пар, что никакая эллинская паровая баня не сравнится с этой баней. Наслаждаясь ею, скифы громко вопят от удовольствия». В вине степняки тоже знали толк — пили его, в отличие от греков, неразбавленным. И даже ухитрились споить до потери разума спартанского царя Клеомена во время переговоров. Когда греки хотели набраться до положения риз, они просили налить им по-скифски.

Ну, и классика, конечно: полотенце из трупа. «Только принесший голову врага получает свою долю добычи, а иначе — нет. Кожу с головы сдирают следующим образом: на голове делают кругом надрез около ушей, затем хватают за волосы и вытряхивают голову из кожи. Потом кожу очищают от мяса бычьим ребром и мнут её руками. Выделанной кожей скифский воин пользуется, как полотенцем для рук, привязывает её к уздечке своего коня и гордо щеголяет ею».

И вот с этими-то товарищами решил немного повоевать персидский царь Дарий. Результат предприятия был предсказуем: скифы засыпали колодцы, выжгли всю растительность и откочевали дальше в степь, пока персы гонялись за ними, не зная местности. А скифы поорали в бане, попили вина, собрали своих союзников и сказали, что готовы к бою. Но тут уже Дарий понял, что слишком далеко отошёл от построенного им моста через Босфор. Пришлось резко отступать — только чудом персам удалось вернуться в свою страну.

Геродот традиционно даёт вместе с историческим рассказом ещё и географическую справку — кто где живёт и чем промышляет. В Крыму — царские скифы, которые даже города строят, севернее кочуют обычные скифы, а ещё выше на берегах Борисфена (Днепра), обитают скифы-земледельцы (георги). А дальше на севере живут людоеды — андрофаги по-гречески. И обо всех автору удаётся сообщить что-то интересное. Тут и легенда о происхождении сарматов, и сказ о том, как скифам пришлось воевать с детьми своих рабов в Крыму. В общем, много всего интересного. Если нет желания читать всю «Историю», ознакомьтесь по крайней мере с её четвёртой книгой — она того стоит.

Победив Лидию с её горемычным Крёзом, персы, разумеется, силой или дипломатией подчинили себе всю Ионию — греческие города на востоке Эгейского моря. Крупнейшим из этих полисов был Милет, ставший союзником завоевателей по воле правившего в нём тирана. Персы вообще насаждали тиранию везде, где только могли, ведь им проще было договориться с одним человеком, чем с целой группой. И здесь-то, как следует узнав о греках, Дарий прослышал об Афинах. Ему доложили, что народ там с гнильцой: тиранов постоянно свергает, с персами дружить не желает и вообще занимается литературой и философией. Со скифами было как-то проще — они головы резали. А эти что?

Обратите внимание, «История» посвящена греко-персидским войнам, но лишь во второй половине своего сочинения Геродот, собственно, добирается до этих войн. И заодно во всех деталях изображает склоки между афинянами и спартанцами. Возможно, для того, чтобы их дальнейшие совместные действия против варваров впечатляли ещё сильнее. Представьте себе на минуту, какой ничтожно маленькой выглядела Греция с постоянно враждующими между собой полисами на фоне огромной, монолитной и сказочно богатой азиатской империи. Работай в те времена букмекерские конторы, никто бы не поставил в них на греков. Но греки оказались непросты.

Взять для примера хотя бы Аристагора из Милета. Царь Дарий сделал его тираном и наделил огромной властью. Аристагору этого показалось мало — и он предложил персам взять 200 кораблей и завоевать с этим флотом Кикладские острова. Население Наксоса как раз избавилось от тирана и установило у себя демократию, а Дарий, как мы знаем, этого не одобрял. Всё обстояло таким образом, что дерзким повстанцам хана. Но не тут-то было: демократы дали отпор, а Аристагор, потерпев неудачу, понял, что теперь надо отчитываться. И тогда в его голове созрел гениальный план: вместо унижений на ковре у начальства лучше самому податься в бунтари. Он вытатуировал записку с призывом к мятежу на голове слуги, подождал, пока у того отрастут волосы, и отправил его в Милет.

А дальше вспыхнула вся Иония. Дошло до того, что греки под руководством Аристагора взяли Сарды — это бывшая столица Лидии и оплот персидского владычества в Малой Азии. Тут-то к делу и подключились демократически настроенные афиняне, а Дарий, узнав об их участии в сопротивлении, приказал слуге напоминать ему каждый день за обедом, что надо бы сжечь Афины дотла. В общем, началась движуха. Но не будем раскрывать всех подробностей.

Что раскроем, так это очередную кулстори о судье по имени Сисамн — его биография, пересказанная в «Терпсихоре», ужаснула и вдохновила многих. «За то, что этот Сисамн, подкупленный деньгами, вынес несправедливый приговор, персидский царь велел содрать с него кожу. Затем её выдубили, нарезали на ремни и обтянули ими судейское кресло. Сына Сисамна Отана царь назначил новым судьёй и велел ему помнить, на каком кресле он сидит». Слышали когда-нибудь об этом? Теперь знаете, откуда дровишки.

Разумеется, за восстанием ионийских греков последовала ответочка. Здесь нашлось место и героизму, и предательству, и трагическим эпизодам вроде взятия Милета. Когда греческий драматург Фриних решил поставить посвящённую этим событиям трагедию, его произведение так расстроило зрителей, что автора оштрафовали и запретили ставить в театрах «Взятие Милета» навсегда. Сам Геродот пишет так: «В завоёванных городах персы, выбрав самых красивых мальчиков, вырезали у них половые органы и обращали их в евнухов, а самых миловидных девушек уводили в плен к царю».

Здесь же, в «Эрато», освещена и первая попытка персов захватить Афины — с битвой при Марафоне, победой греков и героем этого сражения Мильтиадом. Впрочем, чтобы стал ясен характер афинян, не будем вдаваться в детали школьной программы, а лучше расскажем, как герой Марафона и победитель варваров Мильтиад закончил свои дни. Окрылённый успехами, он предложил согражданам пойти войной на остров Парос и даже выбил бюджет под это дело. Но после поражения демократия спросила с него за деньги, а он был вынужден оправдываться в суде лёжа, ведь из-за ранения не мог стоять. В итоге ему назначили штраф, выплатить который пришлось уже его детям, поскольку сам Мильтиад умер от гнойного воспаления бедра из-за раны.

«Полигимния» — это, пожалуй, наиболее литературная книга «Истории». Читается она как роман в жанре героического фэнтези. Здесь много помпезных речей и невероятных подвигов, среди которых, разумеется, кульминационное место отведено Фермопильской битве. Пафоса здесь не меньше, чем в фильме «300» Зака Снайдера, хотя по-прежнему неизвестно, могли ли настоящие спартанцы накачать себе такие же кубики пресса, как у спартанцев в кино.

А началось всё со смерти Дария, который так и не успел всем отомстить. Власть над персами получил Ксеркс — родной внук Кира Великого. Он долго думал, стоит ли воевать с греками, выслушивал от советников аргументы «за» и «против», но тут случилось чудо: его посетил призрак и сказал, что война полезна, поскольку царь, объявивший о сборе войск, но не начавший войну, рискует потерять власть. Ну, раз уж призраки намекали на неизбежность насилия, что было делать Ксерксу? Его азарт разгорелся настолько, что он, по примеру Дария, решил построить мост из Азии в Европу, только уже через Геллеспонт (Дарданеллы). Но буря разметала понтонные сооружения. Тогда царь приказал… высечь море батогами.

То есть, возможно, Ксеркс у Геродота ещё более поехавший, чем Ксеркс у Зака Снайдера. Не обошлось, конечно, и без обычных для «Истории» небылиц. И это касается не только преувеличенной численности персидской армии, но и природных явлений. Вот пример: «Когда персы переправились и собирались уже следовать дальше, явилось им великое и чудесное знамение. Ксеркс не обратил на него внимания, хотя объяснить знамение было нетрудно: кобыла родила зайца. В данном случае истолковать его было легко: Ксеркс поведёт свои полчища на Элладу со всей пышностью и великолепием, а возвратится в свою землю, спасаясь бегством, как заяц».

Не станем лишать читателей удовольствия от прочтения эпопеи с обороной Фермопил войском спартанского царя Леонида. Важно, что несмотря на это поражение, в итоге греки выстояли под ударами сильного противника и, сами о том не подозревая, спасли для будущего свою культуру — а из неё выросла вся современная цивилизация.

Герои костьми полегли, но варвары переступили через эти кости и пошли разорять Грецию, пользуясь поддержкой местных предателей. Здесь-то и началась настоящая война, главным стратегом которой, в противовес Ксерксу и его военачальникам, стал афинянин Фемистокл. Именно он подсказал Леониду занять оборону в Фермопильском ущелье, где немногие могли отражать атаки многих. Он же ухитрился разбить персов на море, что было весьма сложной задачей, учитывая, что на стороне Ксеркса выступили опытные финикийские и ионийские мореходы, да и кораблей у них было в разы больше.

Причём Фемистокл переиграл противника на море дважды. Первый раз — в битве при Артемисии, которая шла параллельно с обороной Фермопил (это 480 год до нашей эры). Сильно проигрывая персам в численности, греческие моряки ухитрились нанести врагу огромный урон и отступить в Афины. Геродот передал нам речь Фемистокла, с которой он обратился тогда к ионийским грекам: «Вы поступаете несправедливо, идя войной на своих предков и помогая варварам поработить Элладу. Переходите скорей на нашу сторону! Если это невозможно, то, по крайней мере, хоть сами не сражайтесь против нас. А если не можете сделать этого, если вы скованы слишком тяжёлой цепью принуждения и не можете её сбросить, то сражайтесь, как трусы, когда дело дойдёт до битвы».

Второй бой Фемистокл дал у острова Саламин, куда афиняне увезли из родного города детей и жён, поскольку иллюзий относительно исхода битвы на суше никто не питал: всем было ясно, что Афины придётся сдать врагу. Но на волнах Эгейского моря у греков был шанс одолеть неприятеля за счёт тактики. Греческие триремы были неповоротливее и тяжелее персидских кораблей, но в узких скалистых проливах этот недостаток удалось превратить в преимущество. Здесь флот Ксеркса потерпел сокрушительное поражение — именно Саламинская битва стала переломным моментом греко-персидских войн.

Впрочем, зачем пересказывать то, что и так всем известно? Приведём лучше несколько моментов из сочинения Геродота, который, повторимся, донёс до нас много мелочей из жизни древних людей. Вот вы, например, знали, что на состязаниях по бегу греки били палками тех атлетов, которые стартовали раньше сигнала? Из «Урании» можно узнать совершенно потрясающую историю об уже упомянутом Фемистокле. После победы над персами на море он отправился освобождать греческие острова, но поскольку те какое-то время служили врагу, заодно требовал с них деньги. Почему бы, собственно, и нет? У острова Андрос Фемистокл сказал местным жителям, что ему помогают два божества — Убеждение и Принуждение, так что заплатить андросцам придётся. На что те ответили, что здесь правят другие боги, Бедность и Беспомощность, поэтому и дать-то нечего.

Эта книга почти полностью посвящена битве при Платеях, которая, по большому счёту, поставила точку в попытках персов завоевать Грецию. Марафон многие люди до сих пор считают случайностью: дескать, застали врага врасплох, поэтому и победили. Но рядом с городом Платеи всё произошло иначе. Греки основательно доказали, что способны бить противника не только на море, но и на суше, даже сильно уступая ему в числе. Дело ведь не только в количестве, но и в качестве.

Геродот рассказывает, как Ксеркс отступил обратно в Персию, а войну переложил на плечи своего двоюродного брата Мардония. Тот повторно захватил Афины и разрушил всё, что не удалось сровнять с землёй в прошлый раз. Но дальше у его войск начались проблемы, включая голод. Большую армию было просто нечем кормить на выжженных территориях, а туда, где ещё хранились припасы, соваться было опасно. По сути, ещё до отступления к Платеям армия завоевателей угодила в ловушку. Геродот передаёт эту мысль через одного из своих персонажей — простого солдата: «Многие персы прекрасно знают свою участь, но мы вынуждены подчиняться силе. Самая тяжёлая мука на свете для человека — многое понимать и не иметь силы бороться с судьбой».

В финале «Истории» греки, помимо преследования и добивания персов во всех углах своей родины, ещё и наказывают предателей. В частности, осаждают город Фивы и вынуждают его граждан выдать на казнь всех, кто помогал варварам, поскольку этого требовала справедливость. Справедливое завершение — вообще очень важный момент любого древнегреческого сюжета, будь то скитания Одиссея, самокопание Эдипа или злоключения отряда наёмников в «Анабазисе». Только второй «отец истории», Фукидид, сумел доказать, что никакой высшей справедливости нет, а боги не сильнее влияют на земные дела, чем взмах крыльев бабочки — на ломающий мачты шторм.

Геродот, как и большинство его соплеменников, верил в магию, знамения и силу богов — с этого ракурса он больше похож на сказочника, чем на мудреца или исследователя. Зато древние люди в его представлении совсем как живые. Это не пафосные гигачады из поэм Гомера и не душные зазнайки из платоновских диалогов, а обычные люди со всеми их недостатками и страстями. По счастью, Геродота сегодня много и хорошо издают — не поленитесь в книжном магазине дойти до стеллажа с исторической литературой. Ну, или скачайте его книгу из интернета, где она даже в разных переводах представлена. Советуем классику — перевод Георгия Андреевича Стратановского.

Автор текста: Александр Бурсов

Телеграм | Поддержать нас на Boosty | Teletype | Подкаст

#лонг