по поводу оборванной концовки
Вы пишете, что считать вид стен построенного им города ответом на его экзистенциальные поиски сейчас недостаточно оснований.
Но, насколько помню, там же всю дорогу после смерти друга он кого-нибудь встречал, кто твертил ему - спасения от смерти нет, но в делах и детях сорт оф продолжение себя получишь. Мол, ты царь, а со своей депрессией весь опустился, бродишь в лохмотьях, хотя в городе дела делать надо.
Ну и то, что он только встретив равного себе научился сначала видеть кого-то, кроме себя, а с его смертью - и в остальных смертных видеть отражение собственной смертности. Причем, настолько это видение окружающих его напрягает, что, страшась осознания смерти, он бежит из города, где по идее безопасней, но много людей-напоминаний, в пустыню - где жителя бронзы очевидно ждут стремные ветры, челмедведоскорпионы и прочий стрем.

Понятно, что литературные переводы через кучу фильтров восприятия прошли, но вообще выглядит так, будто к вот этой идее, грубо говоря, социальной теории личности все повествование и подводило.
И тогда стены города в конце выглядят логично.
[сорян за сумбурную телегу]