Мои 5 недель в психиатрической лечебнице в Германии

Долгожданный лонг о непростом жизненном опыте с ответами на все ваши вопросы. Надеюсь, этот своеобразный призыв уделять больше внимания психическому здоровью поможет тем, кому сейчас нелегко, подарит надежду и даст чувство перспективы на будущее.

Привет! Меня зовут Настя и в 2019 году я провела 5 недель в психиатрической лечебнице в Германии. Как так вышло, что этому предшествовало, и что было дальше, рассказываю в этом лонге.

1. Введение и дисклеймеры
2. Предпосылки
3. Переезд в Германию
4. Депрессия
5. Лечебница
5.1 Заселение
5.2 Станция «Штефан» или «неотложка»
5.3 Станция «Августинус», стационар
5.4 Диагностика
5.5 Лечение
5.6 Досуг
5.7 Кринж
5.8 Выписка
6. А что потом?
7. Что я усвоила из этого всего
8. Ответы на вопросы
9. Заключение

Определимся сходу с парой пунктов. Диагнозы в моём понимании условны, как насморк не является болезнью сам по себе, а лишь симптомом. В первую очередь считаю важным видеть в человеке личность, а весь терапевтический процесс видеть и воспринимать исключительно как личностное развитие.

Когда-то в моём окружении преобладали люди, для которых психиатрия и всё, что с ней связано — табу. Я до сих пор слышу от бывших соотечественников байки про то, что «с диагнозом не возьмут работать», «диагноз это как судимость» и т.д.. К сожалению, я на их и моём собственном опыте убедилась в несостоятельности такой точки зрения. Болит тело — идём к доктору, одолевают душевные терзания — тоже идём к доктору. Ни больше, ни меньше. В психологии нет слишком незначительных тем. Если что-то доставляет дискомфорт, с этим можно и нужно разобраться.

Для читателей, не интересующихся темой, и считающих, что ей «не место на DTF»:

Что ж, погнали.

Так вышло, что я гиперчувствительный человек. Эмоционально это всегда было так — когда в детском саду нас заставляли петь «Бухенвальдский набат», я всегда плакала. «Люди, восстающие из пепла» как-то не сильно оптимистично звучали, если честно. Меня не пускали танцевать с другими ребятами вальс, потому что музыка в миноре тоже каждый раз доводила меня до слёз.

Генетический тест подтвердил чувствительность и на уровне физиологии. Он же показал гипервосприимчивость практически ко всем видам антидепрессантов и других стимуляторов.

Помимо этого, я эмпат.

С такими вводными в принципе можно представить, что может случиться с кукухой, если её носитель до окончательного формирования мозга подвергнется нескольким видам насилия и не будет уметь распознавать и называть свои чувства.

За всё время, когда мне было «сильно не ок», с разной степенью выраженности я столкнулась со следующим рядом симптомов:

Что касается видов пережитого насилия, то постараюсь без подробностей.

Я выбралась оттуда, откуда часто не выбираются. Мне пришлось изучить огромный объём информации (включая истории других людей) и 3+ года отходить у психиатру, чтобы избавиться от большинства перечисленных выше симптомов. Парадоксальным образом, в 2022 году мне впервые за долгое время удалось ненадолго почувствовать себя в безопасности.

Уместно будет вспомнить пирамиду потребностей Маслоу:

Отсутствие удовлетворённости первых снизу потребностей ОЧЕНЬ сильно шатает кукуху и может сделать удовлетворение всех последующих невозможным. Пирамида, кстати, лишь для наглядности. Если она не подпадает под ваши личные критерии удовлетворённости жизнью (там, например, нет щитпостов и даже не говорится об играх и кино), ничего страшного, это ок.

Появилась возможность, и я уехала. Бросила универ, оставив всё позади. Морально было тяжело. Но я говорю с вероятностью 99,9%, если бы я осталась, меня бы уже не было в живых. Я бы хотела сказать, что это был мой выбор, но это сделать довольно трудно, когда в полной мере осознаёшь, что в парадигме «сдохни или умри» выбора как такового нет.

Днём я работала, вечером училась на вечёрке на графического дизайнера, ночью учила немецкий. Не знаю, как мне это удалось, но тот самый экзамен был сдан на 100 баллов из 100. Синдром самозванца твердит, что просто экзамен оказался лёгкий, но я предпочитаю думать, что желание жить не как скотина оказалось сильнее всех остальных.

Переезд, к слову, оказался технически довольно простым. Гораздо сложнее пришлось в процессе адаптации, который я спустя 9 лет так и не могу назвать завершившимся. Эмиграция, среди прочих факторов, сильно повлияла на мою самоидентичность и самоощущение, в чём-то ухудшив моё ментальное состояние.

Эмигрировав, попадаешь в своеобразный капкан: на родине уже не своя, а на новом месте ещё не своя. Это дестабилизирует, усиливая чувство одиночества в разы.

Сама бы не поверила, если бы не случилось со мной. Бывает так, что психика вытесняет то, к чему не готова. Эпизоды с пытками к определённому возрасту просто забылись. Но внезапно вспомнились спустя 20 лет. Ты понимаешь, что над невинным, беззащитным ребёнком совершили насилие. А потом понимаешь, что этот ребёнок — ты. Трудно описать эти ощущения. Я безудержно прорыдала несколько часов, потому что это не укладывалось в голове. Я годами до этого жила в субдепрессии, и с этого момента моё состояние стало ухудшаться, словно закручиваясь по спирали, ведущей на самое дно. Словно по щелчку пальцев сраная пирамида Маслоу для тебя превращается в одну ступеньку, где ты можешь только есть и пить (и то ненадолго, т.к. из-за депрессии в итоге есть тоже расхотелось и я стремительно начала терять вес).

Так сложилось, что мои родители могли повлиять на происходящее, но предпочли не вмешиваться. Это безусловно породило во мне множество моральных дилемм. Так что игры Telltale были далеко не первыми, кто показал мне, что бездействие — тоже действие.

Были попытки поговорить с мамой. Она не признавала за собой никакой вины и не раскаивается. С отцом мы не общаемся уже много лет. Тогда он встал и просто ушёл со словами «никогда не слышал, чтобы так кричали». Какое-то время я даже испытывала некое извращённое подобие «гордости» за это: хоть чем-то удалось впечатлить этого холодного, абсолютно безэмоционального, инфантильного человека.

Многие наверняка знают, что в оригинальной The Sims избавиться от неугодных симов можно было загнав в бассейн и убрав лестницу. Я почти всегда создавала пару, М и Ж. Мужика всегда в итоге топила, потому что семья наглядно показала мне, что это бесполезный ассет и справиться можно без него.

Спустя какое-то время после того, как я внезапно всё вспомнила, произошла повторная ретравматизация. Это когда ситуация по некоторым субъективным параметрам/условиям идеально повторяет прошлую травмирующую ситуацию. Тогда я выпала в сильный аффект и не помню как добралась до дома. Спустя какое-то время мне стало совсем плохо: началась бессоница, панические атаки, тревожность, пропало желание вставать по утрам, стали забываться детали биографии (диссоциативная амнезия; например, я забыла, что получила бессрочное ВНЖ), стала периодически впадать в диссоциативный ступор (просто замирала, сжавшись в комок и глядя в одну точку; тогдашние глубинные внутренние мотивы для этого могу объяснить как минимизацию взаимодействий с окружающей средой для избежания боли и страдания — вот как-то так и остаёшься сама с собой наедине, в своей собственной голове. Даже выход за пределы квартиры вызывал ужасный стресс.).

Сперва доктора посчитали, что у меня выгорание из-за работы и на неделю или две выписали больничный. Тогда я уже в одиночку заканчивала целые проекты, хреново мыслила вне контекста работы и отвлекающего меня трудоголизма и абсолютно не понимала, что на самом деле со мной происходит.

Больничный не помог, мне становилось хуже. Начались всякие бредовые идеи (мне, например, казалось, что меня непременно выгонят из страны) и т.д. В очередной приём, терапевт предложил мне лечь в клинику. Я не сопротивлялась и мне просто заказали такси (скорую под такое дело вызывают только в экстренных случаях, если надо кого-то стреножить: если человек опасен для себя и/или окружающих).

К слову, стоимость такси позднее возместила стандартная государственная медстраховка.

Поздравляю, вы осилили, пожалуй, самую тяжёлую часть текста! Дальше должно быть попроще.

Такси отвезло меня в весьма отдалённый город. Цюльпих. Как много в этом звуке..! Что было в приёмной я не помню. Полагаю, там посмотрели моё направление (если оно было) и сказали, куда двигаться дальше. Помню, как оказалась в кабинете врачей в местной «неотложке». У каждого отделения в клинике было своё название. Неотложка звалась «Штефан» и по моему предположению туда помещали всех без разбора, чтобы «проверить на прочность». Именно так это и выглядело для меня и для тех пациентов, с кем мы позднее вспоминали это место.

Медики спрашивали какие-то вопросы, составляя анамнез. Позднее, в другом отделении так же давали задание написать Lebenslauf — жизнеописание с интимными вопросами: что и как было в семье, смерти родственников, первый секс (кстати смерти родных и друзей в моей жизни случились до него) и связанные с ним переживания и т. д.

Да, это именно то отделение, где некоторые люди уже не могут себя контролировать. Именно здесь на окнах нет ручек, чтобы не было соблазна «выйти в окно». Это именно то место, где ты видишь человеческие страдания, которые усиливаются твоими собственными. В каком-то смысле это отрезвляет. Но только если ты не из тех, кто сутками кричит и долбит(ся) в стены или тех, кого нервный тик довёл до такой трясучки, что они едва могут стоять и с трудом — передвигаться. Здесь же находятся бабушки с деменцией, которые могут в любой момент решить, что твоя кровать на самом деле принадлежит им. И тут врач, желая странным образом приободрить меня, сказал «глядите-ка, у вас в палате есть свой туалет!»

В этом отделении сперва просят рассказать о себе, потом уже отводят в палату. Первая ночь была довольно тяжелой — крики за стеной мешали уснуть и забыться. Я бы сказала, что это сводило с ума, но... уже нечего было сводить :)

На утро, — видимо убедившись, что я не наврежу себе и ещё сохраняю остатки самообладания — меня пригласили перейти в другое отделение. Там первым делом мне дали подписать так называемый антисуицидальный контракт — соглашение, что я не стану причинять себе вред. Это было просто, ведь жить мне хотелось, только не так, как в тот момент. Затем мне показали мою палату и «моя» медсестра, — Фрагу Юта — с которой мы позднее так же проводили мои первые в жизни психотерапевтические сеансы, помогла мне заполнить некоторые бумаги, среди прочего анкету с вопросами о том, чем я буду питаться. На каждый день недели предлагалось выбрать одно из двух или трёх вариантов основных блюд на обед (мясное/вегетарианское, куриные шницели, салаты, гарниры вроде риса и картофеля, варёные овощи, всяческие соусы и подливы, пуддинги на десерт). Завтрак и ужин всегда оставались одинаковыми. В основном это были хлеб, булочки, джемы, фрукты, овощи, хлопья, всяческие сыры, мясные нарезки и колбасы.

Эта станция стала моим основным местом прибывания на все пять недель.

В течении всего пребывания в клинике, я проходила разные исследования. Раз в неделю взвешивание (я стабильно теряла минимум килограмм в неделю, до, во время и после прибывания в клинике), сдача крови, измерение давления. Ежедневно — приём лекарств (у меня их не было) и краткие беседы с персоналом из разряда «как вы сегодня?». Эти процедуры проводились в центре нашей станции: прямо посредине коридора была огороженная комната с большими окнами, своеобразный наблюдательный пункт, где 24/7 дежурили несколько медсестёр/медбратьев.

Периодически назначались и другие обследования вроде проверки сердца и прочих. Из тех, что ещё помню — ЭЭГ, электроэнцефалография мозга. Позднее я запрашивала результаты из клиники, чтобы подтверждать свои догадки и уточнять некоторые факты. ЭЭГ буквально показал, что мне, мягко говоря было «не ок». Зато без предрасположенности к эпилепсии! Вот счастье.

К остальным методам диагностики относились разные виды психотерапии, которые я опишу в разделе «Лечение». Во время некоторых из них, чем больше ты выговариваешься, тем эффективнее врачи постепенно определяют ключевые проблемы, которые в итоге составят диагноз. Или диагнозы. Мои симптомы тогда сложились в тревожное расстройство и тяжёлый депрессивный эпизод. Позднее тревожку уточнили до социофобии. Забегая вперёд, скажу, что социофобия была лишь следствием (симптомом) куда более страшных вещей. Хотя социофобия для экстраверта это, конечно, само по себе ужасно тяжело и довольно печально. (Хаха, помню как однажды по глупости записала себя в интроверты и разрешила себе отстраняться от людей.)

Под лечением, естественно, в первую очередь (помимо лекарств) подразумевается психотерапия. В основном, это, конечно, КБТ или ДБТ, групповая терапия, эрготерапия (трудотерапия, так же называемая «арт-терапия», где каждый на свой вкус рисует, обрабатывают камень, лепит, медитирует и т.д.), ПМР (прогрессивная (последовательная) мышечная релаксация), акупунктура, музыка, спорт (теннис, баскетбол; пациенты сами выбирали, чем заниматься на каждом занятии), тренажёры, танцы и групповая активность как по вечерам, так и в определенные дни недели, когда пациенты должны совместно спланировать и организовать какое-то небольшое мероприятие (у нас было караоке с пиццей, которую мы готовили вместе на всё отделение по рецепту одной из пациенток, под вечер завершившееся игрой в «Оборотня» (в которой я не участвовала, но наблюдала со стороны)).

В групповой активности на удивление всем понравилось принимать участие. Мне тоже. И даже наци, который шутил про негров, недолюбливал меня и одного англичанина.

Недельный план в среднем выглядел так:

Неизменными оставались завтрак, обед и ужин. Остальное время заполнялось всевозможными активностями и разного вида терапиями. Активности вроде спорта, плавания, музыки и танцев необходимы для человека в депрессии, чтобы он не лежал как говно безвылазно в постели круглыми сутками и не рехнулся окончательно.

Отлынивать (ни от приёмов пищи, ни от других занятий) не дозволялось ни под каким предлогом: если проспала — тебя будят и чуть не за шиворот выволакивают из кровати и тащат на завтрак. При каждом приёме пищи пациент ОБЯЗАН отсидеть 15 минут, хочет он того или нет, может он сидеть ровно, или нет, в состоянии он есть или нет. Даже те, кто питался из-под капельницы (были и такие), обязаны были отсидеть свои 15 минут.

За опоздание на любое занятие или терапию следовали подробные объяснения перед персоналом, почему такое стало возможным. Даже если это были единичные случаи. При этом, если какие-то занятия посещать пациенту не хочется — он должен был лично обзванивать всех и договариваться об «отводе», что для некоторых представляло свои трудности: кто-то воробушек-социфобушек, кто-то не знает языка и так далее.

В свободное время дозволялось гулять по окрестностям. Спокойно можно было ездить или ходить пешком в близлежащие города, на пляж (он не относился к клинике, вход туда был платный) и вообще в целом свободно передвигаться. Нужно было только отметиться в специальном реестре, во сколько уходишь/приходишь и место, куда собираешься. У меня это обычно было поле возле клиники (потому что там никого не было) и позднее — магазин (когда я уже смогла куда-то выбираться, недели со второй, точно уже не помню).

На выходные можно было уехать домой на т.н. «Expositionstraining» («Экспозиция» — метод терапии). Перед этим нужно было заполнить особенный формуляр (пресловутая немецкая бюрократия...) и вписать туда «скиллы», которые намереваешься потренировать. Для примера я вписывала какие-то безумные для себя (по тем меркам) активности: в одни выходные я поехала покупать себе новые барабанные палочки, в другой — на скалодром. Оба дня были одними из самых худших в моей жизни. 2/3 всего времени я задыхалась от продолжительных приступов панических и тревожных атак, я не могла есть и говорить, мне хотелось зарыдать, закричать, навредить себе, исчезнуть — просто перестать быть. А снаружи:

Снаружи вроде как и не заметно. В этом есть что-то страшное: я не могу выбросить из головы мысль, что как бы ни выглядел человек передо мной, внутри он может страдать. Проработка личных травм и упоминавшиеся ранее особенности восприятия помогли мне научиться по разным признакам определять это практически безошибочно. Выводы об окружении стали неутешительными:

Помимо психотерапии и других очевидных практик вроде спорта и медитации, были активности, которые удивили (насколько это было возможно). Среди них, например, работа по камню. Оказалось невероятно сложно сточить камень до формы круга:

Ещё из неожиданного: занятия музыкой. Каждый выбрал себе инструмент и все играли. Т. к. я уже умела играть на ударных, мой выбор был очевидным. Терапевтка решила, что у меня талант, а я пыталась убедить её, что я просто потратила дофига времени, чтобы отработать технику и ничего в этом особенного нет. Мне не поверили и назначили индивидуальные занятия. Именно тогда я поехала за барабанными палочками и почему-то купила два комплекта. Один потом подарила другому пациенту (буду называть его Тощий Дотер). Он был так счастлив! Я даже показала ему несколько приёмов, а взамен он учил меня жонглировать.

Время, не занятое терапией, все проводили на своё усмотрение. Прогулки, поездки в город, походы в магазин, на пляж и т. д. По вечерам я, Англичанин и Тощий Дотер садились играть в карты или настолки. Позднее к нам стала присоединяться Готичная Пышка. Иногда мы приносили каждый какую-то вкуснятину к общему столу: чипсы, фрукты и т. д. и делились друг с другом. Нашим фаворитом среди настолок была The Settlers. Мы отлично проводили время, шутили, смеялись и это помогало. Вспоминая именно эти моменты, я неизбежно прихожу к одной довольно противоречивой мысли:

Среди прочих развлечений был целый шкаф с разным барахлом: от паззлов до раскрасок. Раскраски мне тогда тоже помогали. Эффект от них можно сравнить с казулками в жанре поиск предметов: просто, понятно, медитативно.

Отдельного упоминания достойны некоторые байки, вызывающие своеобразный набор переживаний, в большинстве своём — недоумение.

В первый день в стационаре мне по ошибке выдали чужие лекарства. Не знаю, что там было, но подозреваю, что седативное и антидепрессант. Две целые таблетки. Из-за повышенной восприимчивости даже четвертинка седативного представляет для меня лошадиную дозу, а тут такой коктейль... я не смогла устоять. Буквально! Я отключилась прямо на сеансе групповой терапии. Из кабинета меня вывезли на каталке, и я проспала блаженным сном без сновидений несколько часов. Потом — всё верно — меня выволокли на обед, отсиживать свои 15 минут. Действие «колёс» продлилось ещё где-то сутки, из-за чего я ходила по отделению с видом гашёной непроспавшейся алкоголички.

С того дня таблетки мне больше не давали.

Моему собрату по несчастью, Англичанину (буду называть его так), немного не повезло. Немецкий язык он не знал. За все годы жизни и работы в Германии он ему и не был нужен — здесь большинство населения свободно владеет английским. Но врачи упорно игнорировали этот факт и говорили с ним по-немецки. Из-за особенностей психики, поведение его можно было счесть инфантильным и крайне эксцентричным. По неведомой мне причине, квалифицированный, казалось бы, персонал, позволял себе снисходительно-пренебрежительное отношение к нему и фразочки вроде «все мужчины как дети». Помощи в итоге он получил непростительно мало. Позднее мне дважды пришлось отговаривать его от суицида.

Одна из терапевток, приставленных ко мне, была совсем молодой и неопытной. На первой встрече она сказала мне «окей, я почитаю про тревогу и расскажу вам про неё в следующий раз» (Мне!) На другом сеансе она попросила меня рассказать про мой день. Я сказала, что после занятий спортом не пошла в магазин, потому что мне нужно было в душ, а времени было мало. Она посчитала это признаком социофобии и велела мне не мыться после физкультуры 🤡

А ещё меня напрягало, что она постоянно улыбалась, прямо светилась. Видимо считала, что приветливость будет располагать. Держу пари, она никогда ещё не видела перед собой человека, которого пытали в возрасте 10 лет. Мы не сработались. Мы из абсолютно разных миров и говорить мне с ней было не о чем. До сих пор колотит от экзальтированных людей.

В целом, уйти можно было в любой момент.

Когда мои 5 недель подошли к концу, я собрала шмоточки, совершенно не представляя, что будет дальше, обняла всех, с кем мы завели приятные знакомства (кто-то даже расплакался) и гордо прошла по коридору к лифту. Расплакаться я себе позволила только там :)

Помню, меня встретил коллега на машине и отвёз домой. Солнышко очень приятно светило мне прямо в глаз когда мы неслись по немецкому пригороду под «Gimme Guitarra» Shaka Ponk и тогда я подумала, что просто обязана со всем справиться.

На выписке мне выдали письмо для «участкового» терапевта (здесь он называется Hausarzt, «домашний врач»). По какой-то невообразимой причине в нём было сказано, что мне требуется КПТ (когнитивно-поведенческая терапия).

Когда спустя какое-то время я запросила в клинике копии всех документов о моём лечении для архива, в бумагах было сказано, что мне следует проходить терапию у психиатра. Почему выписки друг другу противоречат я до сих пор недоумеваю. Но рада, что доверилась себе при выборе терапевта.

На самом деле, к психиатру я записалась ещё до «дурки». Почти по всему миру приёма у психологов, психиатров и психотерапевтов приходится ждать месяцами. Я своего не дождалась.

Специалиста я выбрала почти наугад, но чутьё меня тоже не подвело. Я вбила в гугл «русскоговорящий психотерапевт, Кёльн» и перешла по паре ссылок. На одном из форумов иммигранты рекомендовали одного психиатра. Откровенно говоря, выбор мой пал на него по двум предположениям (которые оказались верными) и одному факту:

Когда я вышла из клиники, у меня уже была к нему запись, взамен отменённой. Какое-то время мы виделись раз в неделю, позднее (и по сей день) — раз в месяц. Хожу уже четвёртый год. Государственная страховка полностью покрывает это лечение.

После клиники я была признана нетрудоспособной, и мне полагалась неделя больничного, во время которой я договорилась со своим врачом о т.н. Hamburger Modell (модель постепенной реинтеграции) чтобы переход к повседневному быту не был резким. Это подразумевало постепенное возвращение на работу: сперва по 2-4 часа в день, через неделю (или две) — по шесть и так далее до моих обычных восьми.

Сейчас совокупность моих симптомов складывается в кПТСР (комплексное посстравматическое стрессовое расстройство). Мой психиатр не работает с конкретными диагнозами, и я согласна, что это оптимальный подход, потому что личность и опыт человека действительно нельзя уложить в цифры по МКБ. Психоанализ в этом плане стал для меня незаменимым инструментом самопознания. В идеале я бы использовала комбинированный подход, ситуативно добавляя техники из других подходов там, где это наиболее эффективно. Собственно, чем я и занималась в свободное время — изучала другие подходы и что я могу из них заимствовать и применить на практике.

Я прочла кучу статей, книг и блогов, какое-то невероятное количество чужих историй, прослушала несколько подкастов. Даже вела свой блог — про игры и менталки. Познакомилась там с такими замечательными и такими травмированными людьми (с некоторыми мы всё ещё дружим и обмениваемся, например, открытками на праздники). К сожалению, на той платформе мне не удалось добиться какого-то успеха, но свои робкие попытки ресоциализации я начинала именно там.

К сожалению, поддержки кроме [REDACTED] у меня не было. Мама недоуменно спрашивала «ты думаешь ты правда больна?», а девушка, которую я считала близкой подругой, просто перестала со мной общаться, когда узнала, что я в клинике.

Когда я значительно продвинулась в терапии, мне захотелось покорять новые социальные вершины. [REDACTED] как раз тогда предложил вернуться на DTF и начать вести здесь блог. Задачу я выбрала амбициозную — стать здесь популярной и однажды громко заявить о важности ментального здоровья :) Конкретных критериев для оценки успеха у меня не было, но где-то в начале осени 2022 появилась цель: к новому году набрать 100 подписчиков. И эту цель мы с моими дорогими подписчиками перевыполнили многократно: к январю их стало ~400.

Всё это время я старалась быть максимально честной и открытой с читателями, слушать их, не осуждать, порой осаживать. И мне хочется верить, что именно это их и привлекло. А значит всё было не зря и значительную часть пути я преодолела. Теперь больше не придётся ковылять в одиночку.

Озвучу несколько инсайтов, которые, возможно, вам как-то откликнутся. Или нет. Но мне важно их озвучить.

Часто люди живут в соответствии с принципами и моделями поведения, усвоенными в детстве. Но во взрослом возрасте они становятся неактуальными, могут вредить и существенно осложнять жизнь и взаимодействие с миром и окружающими людьми.

Я надеюсь эта простая мысль поможет немного дестигматизировать область «мозгоправства» в глазах тех, кто скептически или даже предвзято к ней относится. И я надеюсь, настанут времена, когда фраза «сходи к психиатру» будет в первую очередь восприниматься как вершина заботы о ближнем, а не как нападка или оскорбление.

Две ключевые мысли по поводу суицида, которые я вынесла из всего этого:

И одна очень важная мысль, основанная на личном опыте, опыте моих близких, наблюдении и общении с разными людьми:

Что каждый раз напоминает мне о хрупкости как мира в целом, так и отдельных его индивидов, которым хочется пожелать только лучшего. Потому что каждый достоин лучшего.

Ну а ещё клиника приучила меня не пить кофеиносодержащие напитки после 17:00 для улучшения качества сна и снижения тревожности, за что ей огромное спасибо 👍

В анонсе этого текста я предложила читателям задать интересующие их вопросы по теме. На некоторые я ответила в тексте, другие суммаризую здесь.

1. О сексе с другими пациентами.

Это исключено. Как только образуется «парочка», обоих выписывают домой. Это нездоровая ситуация и подобные отношения вредят терапевтическому процессу.

2. Что сподвигло обратиться за помощью?

Непроходящее желание закончить страдания любым возможным способом.

3. О таблетках.

Я отказалась от таблеток. Причины: предубеждения, повышенная восприимчивость, огромный список возможных побочек, страх «подсесть» и не слезть с них, страх синдрома отмены, страх того, что они будут изменять мою личность подобно наркотику.

Самовывоз — это либо очень похвально, либо очень глупо. Как посмотреть. На самом деле я сожалею о своём решении. Вся «фарма» работает немного по-другому. Подробности — у ближайшего психиатра :)

Из того, что я всё-таки принимала, были седативные — от повышенной тревожности и бессонницы. В феврале '22 тоже помогли.

Сюда же хочу вставить цитату из настольной книги любого травматика «Тело помнит всё»:

4. Cчитаю ли, что могла справиться сама?

Нет, я не справлялась. Первичный опыт социализации происходит в семье и паттерны, усвоенные в детстве, будут актуальны и во взрослом возрасте, если целенаправленно не устроить им ревизию и не «перепрограммировать» себя. Всё усложняется в разы с каждым последующим травмирующим событием. И я поздно поняла, что просить и принимать помощь — не стыдно.

5. Почему оказалась в клинике? По своей воле или нет?

Да, в моём случае всё было добровольно. Умирать как-то не хотелось. И после разговора с врачом, мы вместе решили, что мне нужна помощь.

6. Собираюсь ли поддерживать связь с теми, с кем познакомилась в клинике?

Я пыталась. В первый год с парой ребят мы ездили на пляж, с другими — собирались разок поиграть в настолки у меня дома, с кем-то потом переписывались в соцсетях, с кем-то встречались и ходили на прогулки. Сейчас мы ни с кем не общаемся. А в клинике есть определённый день для регулярных встреч бывших «выпускников».

7. Почему в замечательной стране могла начаться (прогрессировать) депрессия?

Появилось время подумать о жизни. Социальная изоляция и неспособность интегрироваться в общество усилили и без того сильное чувство одиночества.

8. Много вопросов про Джокера.

Есть причина, почему мне так никогда так и не удалось написать обзор на фильм с Хоакином Фениксом.

Очень трудно отдать фильму должное, чтобы это не казалось романтизацией (и сам фильм, кстати, этого ни в коей мере не делает). Скажу однозначно: фильм потрясающий, но меня он абсолютно ничем не удивил. Только тем, что такое в принципе реально показать на экране. Моё персональное guilty pleasure — читать негативные отзывы на него.

Самое завораживающее в том, как показан этот персонаж (и этот факт по своей сути чудовищен, если подумать), это разница между ним и большинством «психов», которых я знаю, включая меня. Эта разница заключается «лишь» в выборе, который он делает. В этом и заключена вся хрупкость человеческой сущности. Выбор есть всегда, и делаем его мы сами: стать мудаком и нести разрушение, боль и страдание (а в случае Джокера ещё и смерть), либо идти более сложным путём.

Ну и не могу не процитировать:

9. Ощущаешь, что лечилась в обычный больнице или как в РФ, что тебя изолировали от общества практически в тюрьму?

Скажем, по сравнению с государственными больницами в РФ, в которых мне довелось побывать, эта была лучше по всем параметрам, как в плане оснащения, так и во многих других аспектах. Напрягает лишь то, что персонал иногда словно не совсем понимал, с какими именно людьми им приходится работать, хотя это напрямую входило в их обязанности. Чувства изолированности от общества, скажем так, не усилилось. Оно со мной всегда. Клиника в этом плане никак не повлияла. Если подумать, то там мне хотя бы было с кем пообщаться.

10. Отношения местного общества к таким больницам.

У меня небольшой круг общения, но среди моих коллег я не встречала того, кто как-то предвзято стал относиться ко мне, поменял отношение. Все были очень понимающими и даже как-то прислали мне фото с припиской «возвращайся скорее». Сама тема в общении с окружающими тоже не табу и никакой стигмы в этом плане я абсолютно не заметила. Кроме того, некоторые коллеги сами ходят на терапию и если есть направление, то оплата сеансов входит в обычную государственную страховку.

11. Как думаешь все эти приколы с головой поддаются лечению или ты просто учишься с этим жить? Что думает по этому поводу зарубежная медицина?

За всю медицину я, конечно, не отвечу. Но большинство состояний, безусловно поддаются коррекции. К каким-то приходится адаптироваться. Если говорить про мой случай, то отвечу цитатой Е.Сигитовой:

12. В Германии как и в России могут насильно запихать "нужного" человека в дурку и обкалывать его там веществами, чтобы удержать (как в фильме Аферистка)?

Честно говоря, не могу представить себе здесь подобную ситуацию. И подобных случаев мне неизвестно.

13. Про смирительные рубашки.

Я их даже не видела, не то, чтобы носить.

14. Влияет ли где-нибудь то, что ты отлежала в лечебнице? Могут ли появиться сложности с чем-нибудь в Германии?

Насколько я знаю, нет. Это как если говорить, что за поход к окулисту вас не возьмут на работу. В какие-то профессии я и сама не сунусь. А под действием некоторых лекарств, например, противопоказано вождение. Но это не эксклюзивные для психиатрии проблемы и всё зависит от конкретных случаев.

Сюда же можно отнести всевозможные байки про «учёт» в РФ. Процитирую другой материал, ранее публиковавшийся на DTF:

15. Был кто-то кто похож на этого чела или нет🤔

Не совсем понимаю подоплёку вопроса. По темпераменту, скорее да. По другим каким-то аспектам — нет.

16. Что там делают с психами — лечат или карают. Видела ли тяжёлый люкс —маньяки, убийцы и прочие Джокеры?

«Психов» лечат. Маньяков/убийц не видела, про Джокера ответ выше. Судебная психиатрия — это отдельная тема. Подробнее про неё (на немецком) можно прочесть на Википедии или, например, на сайте специализированной больницы для преступников, где есть психиатрическое отделение.

17. Можно ли попасть в дурку принудительно?

Есть статья на эту тему. В редких случаях такое возможно — если человек опасен для себя или окружающих. Таких привозят под конвоем на скорой, привязанных к носилкам. В какое отделение их помещали — я не знаю. Помню лишь, что когда такое случалось, кто бы чем ни занимался, все замолкали и понимающим тяжёлым взглядом провожали таких, пока их увозили.

18. Какое в целом отношение к пациентам? (вся поп-культура описывает дурку исключительно негативно, а как на самом деле?

Трудно сказать. В каких-то аспектах что-то показано достоверно, что-то нет. Как и везде — среди персонала есть люди, с которыми приятно, и есть те, которых и на пушечный выстрел не подпустила бы и которые могли своими неосторожными высказываниями причинять вред пациентам, внушая чувство вины и усиливая и без того во всех засевшее чувство «неправильности самих себя» (и, в общем-то, делали это довольно регулярно). В плане всяких лоботомий, изнасилований персоналом и т.д. — исключено. Как минимум потому что карательная психиатрия больше не актуальна как метод и во-вторых, потому что большинство персонала — женщины.

19. Был ли там индеец или Ельцин? Хотелось ли пролететь над гнездом кукушки? (там реально двинутые сидят или есть люди просто с лёгким недамагом, типа частой раздражительностью или просто депрессией).

Честно, не понимаю вопроса. Не понимаю, что такое «реально двинутые». Не понимаю, что такое «просто» депрессия. Ельциным или индейцем себя никто не называл.

20. Были ли жёсткие меры, применялись ли пытки?

Нет, это исключено.

21. Как там в палатах, чисто?

Да, ежедневная уборка, везде относительно свежий ремонт.

У меня только относительно недавно возникло желание высказываться, когда появилось, собственно, что сказать. До этого просто хотелось как Гордон Фримен молча ходить по городу с монтировкой.

Моя скромная и одновременно очень амбициозная мечта — чтобы мой опыт послужил поддержкой тому, кому жизнь, мягко говоря, не в радость. Если вам не хватает веры — я готова верить за вас. Мы все достойны любви, счастья и радости. И мы всегда можем «добрать», если были по какой-то причине этого лишены. К сожалению ли, к счастью ли, этот путь во взрослом возрасте приходится проходить в одиночку (терапевт не проделает всю работу за вас). Самостоятельно взращивать в себе эту опору, которая поможет выстоять все невзгоды, не зависеть от мнения других людей, делать что нравится, перестать бояться сближаться с людьми, доверять и открываться им и вновь испытать неподдельное, настоящее счастье.

У меня получилось. Получится и у вас.

#dfens_irl #психология #дуркаебаная #лонг