Не такой как все | Baldur's gate 3

- Я не такой, как все!

Все тело болит. Разум мечется в поисках ответа, но не может найти даже вопрос. Ему страшно, холодно, одиноко. Он не видит ничего, кроме тьмы и даже темное зрение его не спасает. Ему кажется, что вокруг одни враги. И это правда, потому что он родился дроу.
- Нет, нет, нет, я не такой, как все! - бормочет себе под нос юный дроу, только прошедший ритуал совершеннолетия. Он справился, он... Молодец (хоть никто ему этого и не скажет).

Его единственная награда - ужас и осознание. Он понял, кем родился, он впервые осознал всю суть своей далеко не самой короткой жизни: бояться, поклоняться, предавать. И другой награды, кроме ужаса (нового ужаса), ему не видать. С каждым своим достижением он будет только плодить страх. В тех, кто выше его по статусу или претендует на те же роли - потому что они будут знать, что он придет за ними. И в себе, потому что с каждой новой победой врагов будет все больше и они придут за ним.

Он не был готов так жить.

Его настоящее имя забыто. Белые волосы выкрашены дешевой, слипающейся комками, розовой краской. Его кожа обмазана слоями липкой белой и розовой пудры. Глаза подведены чем-то красным, тело унизано дешевыми блестяшками, которые язык не повернется назвать украшениями или, тем более, драгоценностями. Он - бард. Он - творец. Он - человек искусства и созидания. И прямо сейчас он разукрашивал серую улицу пестрой струей своей блевоты.

- Мот, твою мать! Опять ты за свое!

Его бьют под ребра. Снова. Никто его не защитит. Он всего лишь напомаженная обезьянка, пляшущая по ночам в трактире, нищим на потеху. Те, кто не ненавидит его за то что он родился дроу, все равно ненавидят его за жалкий вид и не менее жалкое существование.

Боль от ударов продолжается, но сквозь нее слышится.. Песня? Тихая, манящая, неспешная и спокойная, но в то же время в каждом ее звуке в дроу росла тревога:

- О старый добрый злобный Том,
В ночи опять покинул дом.
Том лез в окно,
но не свое
Том нацепил красивое белье
Скажу я вам один секрет
Вины в измене Тома нет
Нет у него
стыда за срам
Который с ним творили там
Скажи-ка Том, чем ты платил
За люльки и ковра настил?
Чем заплатил
за свое пиво?
За то что женушку одел красиво?

Удары прекратились. Мот приподнял голову и увидел, как в беспомощной злобе сжимаются и разжимаются кулаки трактирщика. Чуть дальше, на бочке у входа в подворотню за таверной, сидела девушка-дроу с флейтой, изящной лишь толикой меньше, чем ее тонкие пальцы.

Она продолжила песню, но Мот ее уже ничего слышал. На миг вокруг все потемнело. Он вспомнил, как много лет назад, когда был совсем маленьким, лежал на камне и смотрел, как маленький глупый паук танцует и кривляется перед сидящей в центре паутины жирной паучихой. Он махал лапками и носился кругами, чтобы привлечь ее внимание. Он принес ей какое-то насекомое, с него размером и не смел ступить на ее территорию. Наконец паучиха дала знак и паук радостно подбежал к ней. Они сцепились, будто в драке, но дроу знал, что так выглядит их любовь. Паутина тряслась, лапки пауков дергались.

Ноги Акор дрогнули в последний раз, знаменуя последний аккорд экстаза. Мот вытащил голову из-под одеяла и лег рядом с ней.
- Ты неплохо справляешься - задумчиво прошептала она, поглаживая свое колено и рассматривая что-то на потолке.
- Всегда рад доставить удовольствие своей госпоже - слащаво улыбнулся дроу и потянулся за объятиями эльфийки. Но та настойчиво остановила его, села, обнажив всю исключительную красоту дроу и проговорила:
- Я про твое мастерство барда, дурачок. Вчера ты отлично постарался, эти планы зданий, это то что было нам нужно. Завтра мы устроим набег. Я уверена, что добыча будет богатой, так что вот твой заслуженный аванс.

Она повела рукой и Мот увидел аккуратно сложенный на столе камзол, расшитый пестрыми нитями, золотом, даже несколькими полудрагоценными камнями. На камзоле покоилась новая, изящная лютня.

Мот сидел за решеткой и обнимал свою лютню. Задумчиво он смотрел на хитросплетения узора на деке и только сейчас заметил, что в центре всего, будто играя на струнах, сидит большая и жирная паучиха.

Вдруг дверь темницы распахнулась и вошел охранник. Мот и его напарник-дроу, недавно принятый в банду и сидевший в другом углу, вскочили. На мгновение, в луче света за приоткрытой дверью они увидели Её, Акор. Надежда наполнила грудь барда. Он ошибся, он не такой как все, она выбрала его, она пришла за ним!

Охранник открыл решетку, задев ее тугим кошелем, привязанным к поясу. Мот дернулся к свободе, к возлюбленной, но лишь получил удар под грудь и рухнул на каменный пол.

- Куда прешь, полудурок! Залог внесли только за него! А ты лежи, жри свое дерьмо! Госпожа сказала ты провинился. И что ты любишь наказания, - охранник гнусно засмеялся, похрюкивая и тыкая в Мота пальцем, - ну так я тебе сегодня устрою бурную ночку!

Охранник забулькал от смеха, скрючился и указал на маленькую черную дверцу в дальней части комнаты. Мот не знал, что там, но не раз видел, что посетители этой комнаты выходили оттуда либо калеками, либо безумцами. А еще он знал, что каждый, кто туда заходил, чем-то был неугоден Акор.

Бард жалостливо посмотрел на возлюбленную, в ее темно-красные глубокие глаза и снова увидел сцену с пауками из детства. Танец любви кончился, паучиха вонзила свои клыки в недавнего любовника и лила в его тело яд. Капля за каплей, пока тушка паучка не превратилась в пюре, достойное трапезы паучихи.

- Я. Не. Такой. Как. Все.

Охранник напился и уснул, но скоро он проснется и Мот узнает, что творится за маленькой черной дверцей. А ему этого очень не хотелось.
- Я. Не. Такой! - он наносил удар за ударом по каменной стене, мало заботясь о свисающих с кулаков клоках кожи, - я. Не. Такой!

Он без сил упал на пол. Взгляд скользнул на лужу, скопившуюся под трещиной в потолке. Мот посмотрел на себя. Его нынешний камзол отличался от старого, шутовского, только ценой. Как и краска волос, макияж и побрякушки. Его надломленные тело и дух были те же, что и много лет назад в подземельях Ллос. Ничего не поменялось, он просто корчился на месте.

Дроу закрыл глаза и вспомнил, как встретил проклятую эльфийку, вспомнил ее песню в подворотне. Да, Акор умела петь. Ее песни всегда как-то по-особенному действовали на людей. И дело было не в словах. Кажется это и зовется истинным бардовским искусством. Мот с искрой любопытства посмотрел на свою лютню, на паучиху в центре сплетений узоров. Ллос.

- Ну и сука же ты, Ллос... - дроу присел и взял лютню в руки, - злобная коварная сука. Но может правда в том... Что я твой сын? Такой же паучонок. Да, сейчас меня чуть не съели, но...

Мот вспомнил ужас и боль, оставленные в нем испытанием богини. Собрал их в единый комок тьмы. Слился с ним. Пропустил тьму по своим жилам, от головы к сердцу, от сердца к пальцам, от пальцев - к струнам.

- Пускай бутыль -
твой лучший друг
Но у нее один изъян!
Под толщей вина
скрывается дно -
Жестокой трезвости капкан
Коль хочешь ты
еще вина
Мой доблестный ты друг
Открой решетку
для меня
Мой клад!
Исправит!
Твой!
Недуг!..

Храп прекратился, охранник открыл глаза. От чего-то в них светились искренняя доброта и дружелюбие. Он улыбнулся Моту:

- Дружище! Ну что же ты раньше молчал! - на миг он посуровел, - нет, если ты мне врешь - то я забью тебя... мм.. Этой вот бутылкой! До смерти! А может еще что похуже с ней придумаю! Но...
Он заискивающе улыбнулся.

- Но ты же мой друг! Я это сейчас понял! Мот, дружище! Пойдем же достанем твой клад и напьемся всласть!

Мот продолжал перебирать струны, пока не услышал щелчок открытого замка. Тут же он сменил тон музыки и зашипел, сбивая ритм, будто в портовом контрдансе, но жутком, нестройном, как движения паучихи, впрыскивающей свой яд в любовника:

- Пей свой яд!
Жри свой хлеб,
Дыши!
Пока живой...
Я тебя...
Найду.
Достану.
Съем.
Сожру!
Переварю!
Ноги, руки, ребра, плоть..
Сплету, сломаю, изверну!
Твой обед - сухарь и плесень,
Мой? Твоя. Душа!

Мот захохотал, глядя вслед убегающему в панике охраннику.
- Беги, беги, тараканчик! Беги, потому что я - не такой как все!

Мот ввалился в логово Акор, еле держась на ногах под весом кипы бумаг. Он быстро заприметил новичка, тот стоял с блаженным лицом и массировал спину полуодетой Акор. Бард свистнул новичку, тот от неожиданности отшатнулся от эльфийки и замер с приподнятыми руками. Акор лишь краем глаза следила за происходящим. Тонкая шелковая рубашка начала медленно сползать с ее плеча.

Мот кряхтя подошел к новичку и вручил ему кипу бумаг.
- На тебе, держи!
- Но! Ты... Я... Акор... Что...
- Заткнись! Эта стопочка, - Мот повернулся к растянувшейся на постели Акор. Ее рубашка уже лежала на полу, - это поможет нам пролезть в Крепость Свечей! А там...
- Да какого черта! Акор, как он смеет!.. - эльфенок бросил бумаги на пол и обернулся к томно смотрящей на происходящее дроу.
- Я сказал заткнись, - Мот сделал короткое движение и эльфенок схватился за горло. Бард толкнул булькающее тело на пол и исподлобья посмотрел на Акор. Та довольно щурилась, маняще поглаживая себя по животу.Мот усмехнулся:
- Нет, со мной это больше не сработает!
- Милый, о чем ты? - Акор сделала невинное лицо и будто бы искренне расстроилась.

Мот выхватил из шляпы перо, замахал им и жутко захохотал.

- Ты больше не имеешь надо мной власти! Я знаю секреты струн! Я знаю секрет смеха Таши! Теперь моя очередь командовать, ты будешь мне подчиняться, ты! Потому что я - не такой как все!

Акор залилась в жутком смехе. Мот продолжал заклинание, но все же кровь его застыла в жилах. Она хохотала, долго, заливисто, пугающе. Когда холод пробежал по спине, Мот понял, что что-то пошло не так. Акор смеялась не из-за Эльфийка упала от смеха с кровати и оказалась на коленях прямо перед бардом. Ее лицо исказилось в гримасе желания, рот приоткрылся и... Из него полился шепот.

Мот не понимал слов. Сладкий голос Акор превратился в шипение, стук тысяч паучьих лапок. Мот снова оказался в пещерах Подземья. Акор, в образе гигантской паучихи или даже самой Ллос, кружила вокруг и все шептала, шептала о каждом его страхе, каждом его унижении, каждом провале. Ее голос рассекал построенные Мотом преграды перед старыми воспоминаниями, она описала в красе каждую задевающую его мелочь, она обещала ему, что знает даже больше и расскажет это всем, все и каждому, кто может до него добраться, только если...

Бард преклонил колени. Яд сделал свое дело. Паук готов. Паучиха разжала лапки и приступила к трапезе.

Мот, шатаясь, вышел из логова. Голова болела. Было ощущение, что крики и грохот в ней не прекратились. Безумные тени шепота Акор все еще ползали по стенам. Вдруг перед бардом упала каменная глыба. Он поднял голову и только теперь понял, что все это было не в его голове.

Удар.

Тьма.

Гадкая фиолетовая личинка иллитида ползет к его глазу.

Снова боль, страх, тьма. Снова повелевающий женский голос. Но другой. Голос новой госпожи. Куда более сильной. Куда более властной.

Абсолютной.