«Это всё из-за игр»: как индустрию развлечений пытаются обвинить в массовых убийствах

От детских сказок и комиксов до жестоких видеоигр.

Комментируя недавнюю трагедию в Паркленде, президент США ясно дал понять, что он считает основным виновником произошедшего индустрию развлечений. По мнению Дональда Трампа, на 19-летнего Николаса Круза, совершившего массовое убийство, наверняка повлияли либо видеоигры, либо жестокие фильмы.

Эти заявления привели к недавней встрече президента США с представителями игровой индустрии и вызвали широкую дискуссию в американской прессе. Среди прочих к спору присоединился Тревор Бёррус, представитель аналитического центра под названием Cato University. Аналитик углубился в историю обвинений игр — и художественных произведений в принципе — в насилии, происходящем в реальном мире.

По мнению Бёрруса, подобная точка зрения берёт начало в далёком прошлом — как минимум в XIX веке. В качестве примера он приводит сказку Братьев Гримм под названием «Как дети играли в мясника», изданную в 1812 году.

В конце девятнадцатого века в проявлениях жестокости среди молодёжи было принято винить «бульварное чтиво». Исследователь приводит две статьи из New York Times — за 1890 и за 1896 год. Автор первой уверенно заявляет, что преступник «стремился подражать героям бульварной литературы». Во второй рассказывается о молодом грабителе, укравшем золотые часы и стрелявшем в преследователей из пистолета. Если верить публикации, «друзья парня говорили, что он — жертва бульварной литературы». Чтение о насилии приводит к насилию — судя по всему, в 1890-е в этом никто не сомневался.

Вероятно, общество очень быстро начало подозревать, что полиция просто ищет козла отпущения. Уже в 1909 году журналист The Times довольно прямо пишет:

Одновременно с американской полицией в России за борьбу с кинематографом принялся император Николай Второй. Обычно его резкие резолюции были связаны с беспорядками, или другими нежелательными происшествиями в кинотеатрах, однако император никогда не упускал случая подвергнуть критике саму суть кино — «ненужного, и даже вредного развлечения». Например, всё в том же 1909 году он пишет о кинотеатрах следующее:

Бёррус рассказывает, что из-за веры в то, что художественные фильмы могут быть «использованы в злых целях», в США кино не попадало под действие первой поправки к Конституции о запрете на ограничение свободы слова или печати — вплоть до 1952 года.

В перерывах между цензурированием фильмов активисты принимались за радиопередачи — в 1941 году некая доктор Мэри Престон провела исследование, согласно которому у огромного количества детей наблюдалась «острая зависимость» от криминальных радиопостановок. Как утверждает доктор, от одного десятилетнего ребёнка она услышала следующее: «Убийства — это самое лучшее. Стрельба и гангстеры — на втором месте. Мне очень понравилось, как вампиры сосали кровь».

В своё время в жестокости подростков винили не только фильмы и пьесы, но и комиксы. Образ комиксов, пропагандирующих «жестокость, садизм, преступления, избиения и неразборчивые связи» популяризовал другой психиатр — доктор Фредерик Вертем. В 1948 году журнал Saturday Review выпустил его статью, в которой доктор сообщал, что тринадцатилетний подросток, убивший своего товарища, заявил, что он «прочитал все комиксы, какие мог заполучить».

Этот факт, по словам Вертема, разрушал теорию о том, что любители комиксов «не имитируют прочитанное». Книги и статьи, в которых доктор связывал склонность к насилию и любовь к комиксам, получили широкое распространение и в результате привели к созданию организации, наложившей огромное количество ограничений на индустрию комиксов.

Вертем прославился прежде всего своим крестовым походом против комиксов, но и о других видах искусства он не забывал. Одиозный психиатр называл телевидение «школой криминала» и нелестно отзывался о кино. Он заявлял, что если бы ему пришлось столкнуться с буйным подростком в тёмном переулке, он бы предпочёл, «чтобы тот не смотрел «Бонни и Клайда».

В наш просвещённый век подобные дискуссии тоже происходят. Например, после истории о нападении на кинотеатр, в котором показывали фильм «Тёмный рыцарь: возрождение легенды», в прогрессивном издании The New Yorker вышла колонка, в которой автор рассуждает о том, что преступник мог вдохновляться Джокером и Бэйном — хотя и оговаривается, что «фильм не может заставить вас убивать». Автор The Wall Street Journal идёт дальше, заявляя, что «жестокие фильмы обладают силой дестабилизировать, снижать чувствительность, делать хуже».

После этих же печальных событий знаменитый режиссёр Питер Богданович дал интервью Hollywood Reporter, в котором прямо обвинил в произошедшем создателей жестоких фильмов.

Однако, в целом, если не брать в расчёт особые случаи, подобные инциденту с «Возрождением легенды», количество претензий общества к жестоким фильмам за последнее время резко сократилось. Общество, по выражению автора The New York Times, нашло «новый объект для атаки». В наше время место комиксов и радиопостановок заняли жестокие видеоигры.

На фоне недавних событий Колин Кэмпбел, колумнист Polygon, написал статью, в которой перечислил всех известных массовых убийц, увлекавшихся видеоиграми.

Как известно, Эрик Харрис и Дилан Клеболд, устроившие бойню в Колумбине в 1999 году, были заядлыми игроками в Doom. 14-летний Майкл Карнил, застреливший троих школьников в 1997-м, увлекался играми — на этом основании родители жертв безуспешно пытались засудить видеоигровые компании.

Есть и куда менее однозначные случаи: Адам Ланца, застреливший 20 детей и шестерых взрослых в Сэнди Хук в 2012 году, «проводил кучу времени в подвале, играя в самые разнообразные игры». Его любимой игрой была Dance Dance Revolution — вероятно, самое безобидное интерактивное развлечение из возможных. А стрелка, убившего 32 человек в Вирджинии в 2007 году, и вовсе «обвинили» в увлечении видеоиграми по ошибке — спустя какое-то время его сосед по комнате заявил, что ни разу не видел, чтобы убийца играл в Counter-Strike, в фанаты которой его записала пресса.

Двое подростков, застреливших мотоциклиста, утверждали, что увлекались GTA 3. В эту же часть знаменитой серии играли члены совершившей немало убийств Оклэндской банды. С тех пор за GTA закрепилась слава игры, вдохновляющей на преступления — можно вспомнить хотя бы о российской «банде ГТА».

Наконец, известно, что в видеоигры играли Джеймс Холмс, ответственный за уже упомянутый инцидент на показе «Возрождения легенды», и печально известный норвежский террорист Андерс Брейвик. Последний, по его словам, играл в World of Warcraft, «чтобы расслабиться», и в Call of Duty — чтобы повысить меткость стрельбы.

По подсчётам Кэмпбела, из ста самых крупных массовых убийств в школах 40 произошли в США, из них 33 — между 1980 и 2018 годами, в период, когда уже можно говорить о возможном влиянии видеоигр на психику. Лишь в четырёх случаях из 33 убийцы оказывались поклонниками видеоигр. Учитывая тот факт, что видеоигры — крайне популярное развлечение среди молодёжи, 4 из 33 — явно слишком маленький процент, чтобы можно было всерьёз говорить о тенденции.

Однако ни статистика, ни научные исследования, опровергающие эту теорию, не могут избавить общество от убеждённости в том, что увлечение жестокими видеоиграми может вести к насилию в реальной жизни. Активнее всех ответственность за насилие в реальном мире на видеоигры пытаются переложить, конечно же, политики.

Одни обосновывает это убеждение выводами, которые могут показаться логичными, как, например, губернатор Кентукки Мэтт Бэвин, экс-депутат Госдумы Олег Михеев или сенатор Елена Мизулина.

А другие, как, например, вице-президент Национальной стрелковой ассоциации США Уэйн Лапьерр, или как сам Трамп, просто доверяются иррациональным эмоциям.

В словах этих политических деятелей слышится непоколебимая уверенность — научным исследованиям их явно не разубедить. Можно предположить, что таким образом политики просто-напросто пытаются найти простые ответы на сложные вопросы, уйти от ответственности за собственные ошибки и отвлечь население от действительно важных проблем. Так или иначе, в случае с видеоиграми многие из них, скорее всего, в той или иной степени верят в то, что говорят. Что ещё более важно — им верит значительная часть общества.

Рано или поздно место нынешних борцов с жестокими играми займёт новое поколение, которое не будет испытывать панического страха перед интерактивными развлечениями. Видеоигры оставят в покое — как уже оставили в покое книги, комиксы, радиопостановки и обычные детские игры, в своё время так впечатлившие автора сказки «Как дети играли в мясника».