Чужак в стране чужой. Роберт Хайнлайн
Должен сказать, что я в какой-то мере стал жертвой собственных хотелок. Что имею ввиду? Дело в том, что я большой почитатель фантастики. И вырос на произведениях мэтров этого жанра.
То были 90-ые годы, юные мои мозги с радостью поедали практически любой сюжет, погружались в любую историю. Азимов, Ле Гуин, Гаррисон, Желязны, Стругацкие, Асприн - все это входит в золотой фонд моих детских воспоминаний.
После той поры прекрасной, читать я стал в разы меньше, а возвращения к любимым писателям так и вовсе не произошло даже в годы студенческие. Все стало возможным после приобретения собственного книжного шкафа, которой я усердно начал забивать книгами (да, в эпоху электронных книг до сих пор предан бумаге). Самое главное - появилось время и возможность изучить истории тех, с кого этот жанр и начался по сути. Так в моей библиотеке появились Кларк Эштон Смит, Генри Каттнер, Андрэ Нортон и прочие классики.
Потихоньку начал знакомиться с произведениями мастеров фантастики. И вот тут я стал, что называется, героем мема “Ожидание/Реальность”. Ранние тексты Азимова оказались больше похожи на фанфики студента - технаря 1 курса Мискатоникского университета, “Город” Саймака, самое высоко оцениваемое произведение писателя - просто притча-переживание за человечество, а книги Альфреда Бестера больше похожи на хороший такой сценарий юморного боевика и не более того. Глубина текста, интересный язык, детали окружающего мира, вопросы мироздания, какие-то насущные проблемы или потенциально возможные... Все это если и есть, то дано в минимальном объёме. Там важна была именно что “Идея” о великом будущем, но то, что казалось тогда очень актуальным и важным, сейчас скорее вызывает больше грустную улыбку. Совсем не этого ожидаешь от современников Ремарка или Хемингуэя, ну или соратников по жанру Лема или Герберта.
Теперь же я подобрался к Роберту Хайнлайну. И, чего уж греха таить, надеялся, что многократный победитель “Хьюго” не подкачает. Грубо говоря, завязка такая:
Люди отправляются на Марс. Подобран экипаж очень тщательно, взяли самых интеллектуально одаренных, физически готовых и идеально подходящих друг другу. Однако, связь с первыми людьми-марсианами пропадает. Спустя какое-то время, отправляют новый корабль с большим количеством народу и находят только одного единственного человека, который вырос в совершенно другой среде и впитал в себя культуру и менталитет самих марсиан, которые, как оказывается, существуют. Этого толи человека, толи марсианина в итоге забирают обратно на Землю. Так и начинается путь Валентайна Майкла Смита.
Ну а дальше Хайнлайн начинает стебаться над религией, над капитализмом, над чиновниками, журналистикой, наукой, демократией и социализмом, и, конечно, стебёт табуирование секса. С другой стороны, в главную ценность выводится сам ЧЕЛОВЕК (я есмь Бог!) и то, что связано с близостью/любовью (которую непременно надо взращивать), и то, что её показывает (искусство, например в виде художеств Огюста Родена). В погоне за чем-то эфемерном, в вере во что угодно, но не в себя, человек это потерял, но вот этот прилетевший марсианин - он это нам возвращает. Очень показательна сцена, где Джубал Харшоу, прожженный такой старичок литератор, объясняет в чем ценность скульптуры «Та, которая была прекрасная Омьер»:
Хорошенькую девушку заметит каждый, как ты верно выражаешься, дурак. Художник может посмотреть на хорошенькую девушку и увидеть, какой она станет к старости. Художник получше способен увидеть в старухе хорошенькую девушку, которой она была много лет назад. А великий художник, каким и был Огюст Роден, может посмотреть на старуху, изобразить ее в точности такой, какая она есть, – и заставить зрителя увидеть ту, прошлую, хорошенькую девушку. Более того, он может заставить любого, у кого есть чувствительность хотя бы на уровне носорога, увидеть, что эта очаровательная юная девушка все еще жива, она только заперта в темницу дряхлого, умирающего тела. Он заставит тебя прочувствовать ту негромкую, старую как мир и такую же бесконечную трагедию, что каждая рожденная на Земле девушка на всю свою жизнь остается восемнадцатилетней – что бы там ни делало с ней безжалостное время. Посмотри на нее, Бен. Для нас с тобой старение значит не слишком-то много, а для них старость – трагедия. Посмотри на нее.
Роберт намеренно доводит некоторые сцены до провокации, сатиры и абсурда, специально взбивает градус этот до пошлости и оргий (которые за кадром, но все мы понимаем, что они есть), хоть и не без иронии. Его герои, по началу вполне себе пристойные добрые ребята, через некоторое время отрицают принятую обществом мораль и переворачивают словно все с ног на голову благодаря пришедшему марсианину. Свобода должна быть во всем, в общении с людьми, в отношениях, в сексе, с деньгами, с работой… При это общество совершенно безоружно перед Майклом, так как он способен аки пророк, сделать что угодно, и как угодно. Рассказывать концовку не буду, но исход как бы вполне получается логичным и понятным.
Понимаешь, почему тогда это всколыхнуло людей. “Чужак в стране чужой” был словно предвестником пусть и короткой, но очень яркой эпохи хиппи. Хайнлайн не боялся, и это подкупало. Он говорил с читателем на языке доверительном и весёлом, и приглашал порассуждать вместе с ним, почему люди выстроили свою жизнь так, почему не иначе? Неужели признанные всеми нормы, или догмы религии, а может какая то там этика, ещё что-то - мешают нам стать лучше? При этом, совершенно не очевидно, что от тотальной свободы всем и правда станет лучше.
И вот в 60-ые это сработало, но сейчас…Сейчас я читаю все это с грустной улыбкой. Общество поменялось, как и представление о том, каким может быть человек и его будущее. А поднятие градуса пошлости уже давно не удивишь, думаю даже в нынешнем обществе амишей это не доведёт до обморока. Но нужно подчеркнуть, что Роберт рос в очень набожной семье, однако, это ему не очень нравилось.Само восприятие искусства мне ближе Тартовское, из “Щегла”, ибо каждый человек видит что-то своё и оно неповторимо. Если кто-то увидел в старой деве ту самую молодую - это замечательно, но это лишь один из тех миллиардов взглядов на скульптуры Родена.
Больше всего меня расстраивает то, что Хайнлайн попал как раз к той самой сборке первопроходцев фантастики, которые гонялись именно за Идеей, за главной мыслью, не стараясь при этом как-то гармонично и грамотно усилить её деталями, проработанными персонажами и глубиной. Я понимаю, что тут скорее сказывается то, что они не были по сути литераторами, мир Чужака кажется скорее сценой театра, а ведь мы знаем, что книга может дать намного больше.
Безусловно, Роберт всё же военный и у него нет той самой литературной “начинки”. Требовать от него и от его коллег той самой детализированности, глубины, дать возможность читателю прочувствовать окружающую действительность - наверное будет наивно и глупо. Люди хотели красивых простых историй о чем-то важном и они это получали.
Разумеется, Хайнлайн в этом очень даже хорош. Я отдаю должное, но не признать того, что это именно, что вещь своего времени - не могу.