Ослепить бога [Рассказ]

Неунывающий бард, которому нельзя петь, объединившись с острой на язык воровкой и не вписывающимся в рамки привычного воином, отправляется грабить пустую сокровищницу, чтобы спасти величайшую драгоценность в своей жизни.

— Итак, вам, наверное, всем интересно, зачем я вас здесь собрал, не так ли?

Двое закованных в латы стражников с недоумением повернули головы в поисках источника этих слов. Им оказался сидящий на стуле человек, которого они только что приволокли в темницу, предварительно сильно намяв бока. Пленник небрежно покачивался и сдувал с лица пряди тёмных волос, сквозь которые проглядывали голубые с лёгкой зеленью глаза. Связанные за спиной руки, похоже, никак не мешали ему чувствовать себя максимально комфортно. Закинув нога на ногу, он походил не на узника, а на вельможу, который собрался с вежливой скромностью выслушать, как его обожают поданные.

— Чтобы ответить на этот вопрос, придётся заглянуть в моё прошлое, — продолжил незнакомец, не дав тюремщикам времени одуматься. — Я родился в глухой деревне в горах далеко к северу отсюда семнадцатым из тридцати двух детей в простой крестьянской семье. Ну, знаете, зимы у нас были холодные, развлечений у родителей не много, сами понимаете. У меня даже не было настоящего имени, меня звали Эй-ты или Пошёл-вон.

В семь лет меня выгнали из дома, потому что у моего младшего брата Эрика затекали ноги — в хлеву было слишком тесно спать. До десяти лет меня растили волки, но их убили охотники. До тринадцати лет меня растили охотники, но их погрызли волки. Год я прожил у милой бабули в лесу, жаль что она оказалась ведьмой и попыталась съесть моё сердце, зато она научила меня играть на лютне. Затем три года я провёл в тюрьме за то, что надкусил выброшенную пекарем булочку. Самое счастливое время моей юности. До этого я и не знал, что трёхразовое питание означает три раза в неделю, а не в месяц.

Но по-настоящему счастливым его сделала Врунгильда, моя первая и единственная любовь. Я встретил её в день выхода из тюрьмы и в тот же вечер женился на ней, а уже через полгода на свет появился наш первенец. К несчастью, мою малышку поразила страшная болезнь: она родилась остроухой, с зелёной кожей и огромными клыками. В день её рождения, я поклялся, что стану лучшим в мире папой и во что бы то ни стало найду лекарство для дочери. Именно поэтому я и проник в замок вашего повелителя-волшебника. Мне сказали, что у него есть средство от любого недуга.

— Ох, дружище, — произнёс первый из стражников, который уже успел снять шлем и теперь утирал слёзы грубой кожаной перчаткой. — Никакой это не замок волшебника, а дворец наместника. Да, здесь полно золота и другого добра, но ничто на свете не вылечит твою дочь, ведь на самом деле…

Его прервал ударом в плечо второй стражник, который также снял шлем и трясся в беззвучных рыданиях.

— Не надо… Не надо ему знать это, — сглотнув, сказал коренастый воин, пока из его опухших глаз непрерывным потоком лились слёзы.

Растроганные до глубины души тюремщики обступили своего пленника с обеих сторон и, положив руки на его плечи, принялись на перебой увещевать, что жизнь ещё станет лучше. За этим занятием они и не заметили, как в темнице появились ещё две тени.

— Друзья мои, я очень вам признателен за добрые слова и поддержку, но боюсь, в наших отношениях настал тот самый момент, когда вы должны сказать: «Ох!»

Стражники прервали свои рыдания, вопросительно уставившись на пленника, а затем практически синхронно выдохнули: «Ох!» и, в секунду обмякнув, рухнули на пол. Над ними возвышались две зловещие фигуры в чёрных балахонах, держащие в руках увесистые булыжники, которые ещё недавно были частью стен подземелья.

— Семнадцатый из тридцати двух детей значит, да? — краснокожая девушка-тифлинг отбросила с головы капюшон обнажив пару острых витых рожек и пронзив тьму подземелья ярко-жёлтыми глазами. Скривив рот в усмешке, она зашла за спину пленника и одним взмахом кинжала рассекла путы. — А называть тебя теперь нужно Пошёл-вон или всё ещё Бран?

— Семнадцатый, девятый, второй — какая разница? — Бран ответил на усмешку лучезарной улыбкой, после чего встал, потянулся и зачесал рукой назад непослушные волосы.

Он был невысок, худощав и слегка лопоух, а черты его лица были слишком острыми, чтобы считаться красивыми. И тем не менее, несмотря на нескладную внешность и потёртую, вышедшую из моды лет двести назад одежду, он держался так, будто был писаным красавцем с титулом не ниже герцогского. Может быть, всё дело было в какой-то врождённой бардовской магии или же он просто был слишком глуп, чтобы трезво оценивать себя.

— Есть ли в твоих речах хоть слово правды, вопрошает мудрый Риардон, — высокий светловолосый полуэльф с укоризной смотрел на Брана, пока тот пристёгивал к поясу ножны со шпагой и закидывал за спину видавшую виды лютню.

— Ну, я действительно однажды родился и да, я определённо сидел в тюрьме, если ты об этом, — задумчиво проворчал Бран, обшаривая на пару с тифлингом карманы мирно дремавших стражников. — Нашёл!

Бард поднял перед собой тяжёлый ключ из потемневшего металла, который в тусклом свете факелов по непонятной причине переливался фиолетовым цветом. На ощупь же он был таким холодным, словно пролежал весь день в леднике, а не под пузом упитанного дварфа. Но сверхъестественный холод ещё не был самым странным в ключе. Стоило ему оказаться перед глазами троицы, как все они ощутили всепоглощающие отчаяние, гнев и жажду, которые волной обрушились на взломщиков.

Бран смотрел на ключ с нескрываемым восторгом, а вот его спутники демонстрировали целый спектр эмоций, среди которых безошибочно угадывались беспокойство, страх и сомнение.

— Надо было брать на дело колдуна или кого-ещё из этих.

— Плутовка Фелая глаголит истину, невзирая на дьявольскую кровь, текущую по её жилам, с удивлением отмечает наблюдательный Риардон.

— Добазаришься ты у меня, хрыч блондинистый, — кинжал Фелаи будто бы прямо из воздуха возник прямо у горла полуэльфа.

— Спокойно, Фел. Он же тебе комплимент фактически сделал. Истина — это ведь хорошо, так? Нам нужно относиться с пониманием к древней и величественной культуре его народа, — бард примирительно посмотрел на товарищей, поспешно убрав ключ во внутренний карман.

— Культуру его мне в зад! Этот полудурок вырос на соседней от меня улице. Да он ни разу в жизни не был ни в одном настоящем эльфском городе! И знаешь что, — на этом слове Риардон, прежде с интересом изучавший узоры из трещинок на своих сапогах, поднял на Фелаю полные мольбы глаза. Однако встретил их взгляд кровавого торжества, с которым обычно сумасшедшие тираны отдают приказ сжечь города вместе с жителями. — Знаешь что? Он даже на эльфском не говорит!

Тифлинг замолчала, но звон от её голоса всё ещё заполнял подземелье. Тяжело дыша, она победно смотрела на полуэльфа, кожа которого приобрела почти такой же оттенок, как у неё.

— Я безмерно рад тому, что мы становимся ближе и узнаём всё новые и новые постыдные тайны друг о друге, но нельзя было сделать это потише? Наш план предполагал скры-ы-ытность.

Издалека послышался приглушённый звук десятка стальных сапог, оттаптывающих нестройный, но достаточно быстрый марш.

— Лан-лан, виноватая я, — Фелая грязно выругалась и встала у двери в темницу. Девушка вновь накинула на голову капюшон и будто бы слилась со стеной. Её можно было запросто проглядеть, даже точно зная, что она стоит именно там. — Но мог бы и заткнуть меня, коль умник такой.

Мужчина с сомнением приподнял брови, представив, как острые клыки тифлинга откусывают ему пальцы, додумайся он заткнуть ей рот.

— Благородный Риардон даже рад подобному исходу событий. Не пристало истинному воину прятаться по закоулкам словно презренной мыши, — с этим словами благородный Риардон сбросил с чешуйчатого доспеха балахон и, взяв в руки меч со щитом, встал посреди комнаты прямо напротив входа.

Бран же тяжело вздохнув, вновь уселся на стул, взял в руки лютню и принялся перебирать струны.

— Ты чего это удумал? — из темноты со стороны двери донёсся голос, смутно похожий на голос Фелаи. — Не смей даже прикасаться к этой штуке.

— Прошу, ты ведь давал обет отречься от этого адского орудия, молит тебя бесстрашный Риардон, — лицо полуэльфа исказила гримаса ужаса. Он хотел сказать что-то ещё, но в это момент в темницу ворвались пять стражников.

Бросив быстрый взгляд на лежащего без сознания капитана, новоприбывшие с дикими криком накинулись на Риардона. Никто из них даже не подумал, что сидящий перед ними бард может представлять хоть какую-то опасность. И уж тем более никто не заметил стоящую за их спинами воровку.

Первым за эту ошибку заплатил самый рослый из воинов, державший в руках огромную двуручную палицу. Когда он занёс своё грозное оружие, чтобы обрушить на полуэльфа, в его доспехах появилась крошечная щель, которая не смогла ускользнуть от взгляда опытной плутовки. И уже через мгновение кинжал тифлинга пронзил сердце стражника.

В это же время Риардон описал перед собой широкую дугу мечом, заставив окруживших его солдат отшатнутся. Затем, не теряя ни секунды драгоценного времени, он бросился вперёд на одного из противников, выставив перед собой щит, и буквально впечатал того в стену.

Пока его соратники яростно сражались с превосходящими силами врага, Бран неспешно поднялся со стула и принялся с интересом разглядывать темницу. Его взгляд скользил по каменным стенам и разномастным механизмам, покрытым тёмными пятнами, о происхождении которых бард старался не задумываться. Наконец герой нашёл то, что искал. Поёжившись и прочистив горло, он набрал полную грудь воздуха и надрывно закричал:

— Берегись! Гигантские пауки-людоеды! Спасайся кто может!

Двое стражников, загнавших Риардона в угол, и тот, что ногой прижимал лицо Фелаи к полу, оглянулись, поддавшись магии в голосе барда. Они посмотрели туда, куда показывала рука Брана и в ужасе попятились. Из угла под потолком, повиснув на тонкой паутинке, на них смотрел крохотный паучок, не понимающий, чем именно его скромная персона вдруг привлекла такое внимание. А перед глазами оцепеневших солдат тем временем проносились одна за другой жуткие сцены, в которых членистоногие разрывали ядовитыми жвалами сталь доспехов и откладывали яйца во внутренности ещё мучающихся в агонии людей. К их счастью эта пытка продлилась недолго.

— Какова вероятность, что это были все стражники дворца? — спросил бард, протирая клинок шпаги об штаны валявшегося перед ним воина.

— Хлебало на ноль и валим.

— Обожаю, когда ты даёшь волю своей женственности, — парировал Бран, но всё же поспешил вслед за напарницей, чей хвост мелькнул в дверном проёме.

Наместник Сергор занимал свой дворец меньше года. До этого он принадлежал какому-то купцу, который быстро разбогател и ещё быстрее разорился. Всего же за последний век дворец сменил более двух десятков владельцев, каждый из которых заканчивал свой жизненный путь в нищите и скорби. Говорят на землях лежало проклятие, за которое ответственен не то изгнанный драконорожденный принц, не то свихнувшийся учёный из давно уничтоженной расы, не то ведьма, делившая ложе с князем преисподней.

Так почему же всё новые и новые богачи продолжали покупать проклятый замок? Ответ элементарен — деньги. Каждый из его жильцов обладал несметными сокровищами и, как и всякий опьянённый золотом смертный, стремился приумножить их количество. По легенде, подземелье прятало богатства своих хозяев, а значит хитрость была проста — найти пропавшее добро до того, как лишишься своего.

Впрочем, для тех, кто не собирался покупать дворец и прятать там свои честно награбленные гроши, эта байка была менее зловещей и куда более притягательной. Кроме того, постоянная смена хозяев и, что значительно важнее, охраны выливалась в приятный бонус — Фелая знала закоулки подземелья намного лучше, его законного владельца.

Тифлинг быстро свернула из освещённой факелами галлереи в узкий проход и понеслась дальше сквозь лабиринт темниц и коридоров. Жёлтые глаза девушки прекрасно видели в кромешной тьме, помогая ей ловко перепрыгивать через тощих крыс и скелеты тех, кто был когда-то их обедом.

Следом за Фелаей с той же скоростью, но гораздо меньшей грацией бежали её товарищи. Эльфийский взор Риардона справлялся с темнотой посредственно, вынуждая его то и дело наступать на хвосты местных обывателей и лужи, как он искренне надеялся, воды. У Брана же дела обстояли намного хуже — для него сейчас вообще не было разницы между открытыми и закрытыми глазами. Спасал лишь «поводок», который они с Риардоном предусмотрительно «надели» на Фелаю и название которого ей категорически не нравилось. «Поводок» они купили у бродячего торговца. Он представлял собой две небольшие монетки, которые разделяясь постоянно тянулись друг к другу. По задумке изобретателя с их помощью можно было искать убежавших коров или всякую утварь, которая легко теряется. Но, как выяснилось опытным путём, «поводок» отлично подходит и для того, чтобы выслеживать кого-нибудь.

Внезапно Фелая остановилась. Бежавшему в двух шагах от неё полуэльфу пришлось приложить всю свою ловкость и реакцию, чтобы не врезаться в неё. К несчастью, усилия воина пошли прахом, когда в него на полном ходу влетел бард.

— Эй, убери от меня свои грабли, изврат остроухий, — прошипела девушка, пытаясь выползти из-под тел подельников.

— Уши дьявольского отродья такие же, как и у могу… — речь полуэльфа прервалась звуком, как если бы кто-то вдруг с силой ударил сапогом по защищённому чешуйчатым доспехом животу.

— Извини, Ри… Может, зажжём уже свет, здесь нас уже никто не увидит.

Спустя несколько мгновений шорохов и приглушённого металлического лязга коридор озарился неровным оранжевым светом. Фонарь держала в руках уже вставшая на ноги Фелая, которая теперь смотрела на спутников взглядом усталой няни, которой платят слишком мало, чтобы искренне переживать за вверенных ей гиперактивных сорванцов. Рядом старательно отряхивался Риардон, а слева от него на полу сидел Бран и осторожно потирал ногу, пытаясь убедиться, что все её составляющие находятся на прежних местах.

Бард представлял собой довольно жалкое зрелище. Было ощущение, что весь путь через катакомбы он преодолел ползком, принципиально бьясь лбом о каждый попадающийся на глаза угол. С ног до головы музыкант был покрыт вязкой субстанцией неопределённого цвета и происхождения, штаны и куртка были разорваны в нескольких местах, а по лицу текла тонкая струйка крови.

— Не следует ли тебе воспользоваться целебным заклятием, вопрошает озабоченный Риардон.

— Озабоченный, хех, — прыснула из-за его спины тифлинг.

— Пустяки, надо ковать железо, пока нас ищут в другом конце подземелья, — Бран поднялся и болезненно охнул, когда опёрся на явно покалеченную ногу. Однако сразу после этого он широко улыбнулся и слегка поклонился в сторону тифлинга. — Командуй, Фел.

— Зала с входом в сокровищницу за этим проходом, — воровка махнула в сторону ничем не примечательной стены. — Там должно было быть два охранника, но сейчас… Короче, план тот же. Если их мало, глушим по-тихому. Если их много, наводим шухер и прячемся в хранилище. И, повторяю в последний раз, даже не думай прикасаться к своей пиликалке. Ладно, насчёт «три»… Три!

Тифлинг нажала на небольшой камень, и часть стены отъехала вбок. Лица взломщиков осветило пламя множества факелов и они, слегка зажмурившись, ринулись вперёд. В просторном холле находилось восемь солдат, которые переминались с ноги на ногу, уставившись в сторону широкого коридора. К тому моменту, как они заметили незванных гостей, те преодолели уже половину пути к дверям сокровищницы.

— Замрите, ваши доспехи слишком тяжелы. Вы упадёте, если сделаете ещё хоть шаг!

Поспешно брошенное заклинание задело лишь половину стражников, остальные же уже обнажали оружие. Но не успела сталь блеснуть, как раздался громкий хлопок и комнату стал быстро заполнять едкий чёрный дым. Воровка же выудила из сумки ещё две бомбы и прицельно метнула их в головы солдат. Пока несчастные заливались кашлем, на них обрушился шквал ударов от Риардона, который на этот раз взял по мечу в каждую руку.

Полуэльф двигался так, будто участвовал в каком-то причудливом танцевальном конкурсе. Его шаги и взмахи казались абсолютно хаотичными, но каждый удар воина неизменно достигал цели. Заторможенным магией и сбитым с толку бомбами стражникам казалось, что они сражаются минимум с дюжиной мастеров меча. Их вполне понятную досаду подпитывало ещё и то, что противник не уделял никакого внимания защите, то и дело подставляясь под удар. Однако ни одному из них не суждено было достигнуть цели. Каждый раз, когда-кто из солдат замахивался, в них летел небольшой метательный нож.

Вновь делегировав ратные подвиги напарникам, Бран взял на себя заботу о массивной, обитой металлом двери. Как выяснилось, замок был не единственной защитной мерой сокровищницы, дверь весила как гора среднего размера и сдвигалась с места с той же охотой. Первым трудности барда заметил полуэльф. Пнув одного из противников в направлении другого, он поспешил на помощь товарищу и вместе им удалось открыть дверь настолько, чтобы в хранилище можно было едва протиснуться. В эту же секунду в проём проскользнула тифлинг, только что освободившая руки от пары бутылок с зажигательной смесью. Её напарники, недолго думая, последовали её примеру и захлопнули за собой дверь.

— О да! Наконец-то! Это стоило того, чтобы рисковать задницей и оказаться запертыми в окружении целой армии. Уж теперь-то все мои мечты исполнятся!

— Что? Тут золото? Бриллианты? Включите свет.

— Проницательный Риардон подозревает, что это одно из проявлений чувства юмора Фелаи.

— В каком смысле? Вы опять забыли, что я ни черта не вижу в этой темноте?

Бран начал шарить по карманам, пытаясь найти фонарь, но пока он этим занимался, свои фонари зажгли Фелая и Риардон. И тогда перед глазами барда предстала неописуемая в своём великолепии, застилающая горизонт гора абсолютного ничего.

— Поменьше драматизма, пожалуйста. Я подозревал, что Сергор не будет перевозить сюда свои пожитки, иначе бы мы не добрались до ключа настолько легко. Да и не за его барахлом мы сюда пришли, не так ли?

Пропустив мимо ушей ворчание Фелаи о том, что их дважды чуть не убили, и жалобы Риардона на испачканные сапоги, бард достал ключ от сокровищницы. Вновь волна ненависти, обиды и страха захлестнула сердца троицы. На этот раз они встретили её более стойко, хотя воин с воровкой и сделали пару шагов назад. Бран же, с силой выдохнув и крепче сжав в руке обжигающе холодный металл, подошёл к двери, через которую они недавно вошли.

Оглянувшись на соратников, которые не сводили обеспокоенного взгляда с ключа, Бран вставил его в замочную скважину и прислушался. Ничего не произошло. Тогда он слегка наклонился вперёд и прошептал рядом с замочной скважиной: «Коотай». Бард вновь замер, но ничто не нарушало мёртвую тишину подземелья. Тифлинг и полуэльф за его спиной обратились в камень и не смели даже выдохнуть. Наконец, Бран дважды повернул ключ против часовой стрелки. На этот раз он не стал прислушиваться и сразу же махнул компаньонам, давая понять, что ему нужна помощь.

Когда дверь приоткрылась, Риардон схватился за рукоять меча, но необходимости в этом не было. Из залы, где всего несколько минут назад кипело сражение и бушевал огонь, не доносилось ни звука. Более того, в ней было так же темно, как и в сокровищнице.

— Ну, будем тянуть жребий, кто первый пойдёт? Нет? Тогда побуду добровольцем.

Когда Бран переступил порог, он сразу понял, что магия сработала. От комнаты со стражниками не осталось и следа, вместо неё предстала полная копия сокровищницы с тем лишь исключением, что в ней действительно были сокровища. Свет фонаря отражался от разномастных отполированных сундуков, так щедро набитых золотыми тарелками, кубками и цепями, что на них не закрывались крышки. Между ними подобно почётному караулу стояли доспехи, инкрустированные изумрудами и держащие в руках мечи с покрытыми жемчугом рукоятями.

— Очешуеть не встать, до последнего не верила, что твой план выгорит, — Фелая взяла монету с ближайшей золотой горы и попробовала её на зуб. Удовлетворённо хмыкнув, девушка отбросила монету в сторону и принялась сгребать в подсумок бриллианты, изумруды и рубины.

— И всё же величественный Риардон не представляет, как тебе стал известен секрет, неведомый даже хозяевам дворца, — полуэльф пинком открыл искусно украшенный ларец, но увидев в нём лишь золотые перстни, разочарованно вернулся к двери.

— А это, величественный Ри, — секрет, который останется между мной, одной лишённой музыкального слуха каргой и тем комком жадности, тщеславия и прочих прекрасных пороков, который зовётся моей душой. Итак, твоя остановка должна быть в тридцати двух годах, так ведь?

Бран прошептал волшебное слово и принялся медленно проворачивать ключ, тщательно отсчитывая тридцать оборотов. Когда он закончил, троице воров открылась новая сокровищница, отличавшаяся от прошлой, как ночь от дня. Здесь царил церемониальный порядок, казалось, что даже пыль оседала в строгом соответствии с заранее согласованном планом. Вместо аляповатых сундуков на равном расстоянии друг от друга располагались изящные столики из тёмного дерева и хрусталя. Каждый из них венчало серебряное блюдо, на котором лежало по одному предмету.

Риардон медленно подошёл к ближайшему столику и поклонился ему. Затем он почтительно поднял с подноса блестящую серебряную диадему, украшенную хрустальными лепестками, которые были почти неотличимы от настоящих. Полуэльф заворожённо смотрел на сокровище, тщательно изучая каждый завиток узора на нём.

— Эй, патлатый, может ускоришься?

Воин даже не шелохнулся.

— Ри, она права. Времени у нас в обрез, — напомнил Бран, не оборачиваясь. Пока его напарник рассматривал диадему, бард успел сделать больше полусотни оборотов ключом в замке, который изменился вслед за охраняемой им комнатой. Если в прошлые разы дверь была просто обита сталью, то теперь её покрывали тонкие узоры, переплетающиеся в виде цветов, птиц и мифических животных, — Помни, берём только самое ценное и самое лёгкое.

Полуэльф коротко кивнул, аккуратно завернул венец в отрез ткани, вложил в шкатулку и отправил в сумку. Спустя пару минут к ней присоединились пара кинжалов, медальон с переливающимся разными цветами кристаллом, пригоршня колец и другие артефакты эльфийской работы. Когда Риардон вернулся к двери, Бран всё ещё крутил ключ. И вот, спустя ещё полминуты бард остановился.

Четвёртая сокровищница также оказалась совсем непохожа на предыдущие хотя бы потому, что была раз в десять меньше. Строго говоря, она походила даже не на сокровищницу, а скорее на смесь лаборатории алхимика и монашеской кельи. Стены небольшой комнаты были заставлены стеллажами с ветхими свитками и мутными склянками. В центре же стоял массивный стол с множеством ящиков и заваленный пергаментом, который покрывал на удивление тонкий слой пыли.

— Ты уверен, что мы там, где надо. Не похоже, что тут есть что-то ценное, — заявила Фелая, с любопытством разглядывая скелет шестирукого зверька, покоящийся на подставке с надписью на незнакомом ей языке.

— Оно должно быть здесь, просто обязано. Она не могла меня обмануть, — Бран направился прямо к столу и стал поочерёдно вытаскивать ящики и бесцеремонно вываливать их содержимое прямо на пол. — Не стойте столбами, помогите мне.

— Верный Риардон рад помочь товарищу, однако он не догадывается, что именно нужно искать, — полуэльф брезгливо тронул длинным пальцем одну из пробирок и тут же одёрнул руку, когда за пожелтевшим стеклом вдруг что-то зашевелилось.

— Я точно не знаю, но это должно быть что-то магическое. Ну, знаете, прямо волшебно, колдунски магическое. А ещё на нём может быть нарисован глаз, или он сам будет в форме глаза. А ещё руны, там наверняка будут дварфские руны, — бард закончил потрошить ящики стола и переключился на стеллажи за своей спиной. — Она сказала, что оно будет здесь, она не могла солгать!

— Э… Бран, ты имел ввиду глаз вроде этого?

Палец тифлинга указывал на потолок, на камне которого действительно был высечен перечёркнутый крест на крест огромный ромбовидный глаз с вертикальным зрачком. Чтобы осветить его, Бран взобрался на стол и поднял фонарь высоко над головой. Начавшее было заполнять его отчаяние как рукой сняло. Бард протянул руку, прикоснулся к рунам, которые опоясывали изображение глаза, и громко рассмеялся.

— Ладно, этот сошёл с ума, как и ожидалось. Ноги в руки, блонда, валим отсюда, пока он не решил принести нас в жертву своему новому дружку.

— Спокойствие, никаких жертвоприношений, обещаю, — бард спрыгнул со стола и, чуть не упав, схватился за плечо полуэльфа. Он перестал смеяться и слегка скривился от боли в ноге, про которую уже успел забыть, но всё же широко улыбался. — Ты права, эта тварь очень любит кровь и даже заставляет своих шаманов выкалывать глаза. Наверное, чтобы они больше походили на него. Но тот, кому принадлежало это место, искренне ненавидел трижды проклятого прародителя орочьей расы, а значит точно не стал бы ему уподобляться. Вместо кровавых печатей он использовал для защиты то, в чём последователи Груумша не очень сильны — загадку. «От взора его я скрою вас там, откуда вы пришли и куда непременно возвратитесь». На орочьем звучит поэлегантнее, но смысл плюс-минус тот же.

— Из праха вы пришли и в прах вы все вернётесь, учила смиренного Риардона его светлоокая матушка.

— Не догнала, нам печь что ли надо искать?

Бран перевёл глаза с преисполнившегося тёплыми воспоминаниями о матери Риардона на Фелаю, чьи брови выгнулись в такую идеальную арку, что в них непременно влюбился бы какой-нибудь архитектор. Не дождавшись никакой другой реакции бард заковылял к двери.

— Мы точно знаем только две вещи. Во-первых, то, что мы ищем, находится в этой комнате, потому что ведьма солгать не могла — слишком жирный барыш ей светил за этот контракт. Во-вторых, в этой комнате есть лишь одно место, где все уже были и куда все вернутся.

За обыском мебели взломщики и не заметили, что сокровищницу запирала уже совсем не та дверь, за которой они спрятались от стражников. Та была размером со стену небольшой хижины, а эта походила на дверь такой хижины. Никакой стали и вычурных узоров не было и в помине, лишь несколько добротно сбитых вместе досок. Бран легонько провёл ладонью по отполированной древесине, но не почувствовал никакого следа магии.

— Внимание, вопрос для почётных выпускников гильдии воров. Как спрятать что-то в двери?

— Вариантов вообще-то полно. Если мы про мелочь, можно сунуть прямо в замок, но тогда её могут повредить во время взлома, — Фелая оперлась локтем на плечо Брана и стала пристально всматриваться в дверь. — Ещё можно сделать тайник за петлями, но не с такими как здесь. Другой вариант — порог, можем простучать камни, вдруг среди них липа. Но знаешь, я бы сначала проверила этот сучок, подозрительный он какой-то.

Сучок, о котором говорила тифлинг, совершенно не казался Брану подозрительным, пока он не прикоснулся к нему. Тёмный кругляшок слегка, едва ли на полмиллиметра, выступал над поверхностью доски. Взяв протянутый Фелаей кинжал, бард подцепил деревяшку остриём и она легко выпала. Следом за ней прямо в руку мужчины полетел небольшой кусочек металла. Это был серебряный медальон размером чуть меньше монеты. С одной стороны на нём был выгравирован перечёркнутый глаз, а с другой было изображено сломанное копьё и потухший факел.

Следующие несколько минут Риардон с Фелаей провели за проверкой оружия и спорами о том, кому острые уши идут, а кого только уродуют. Бран периодически вклинивался в разговор, вставая то на одну, то на другую сторону и не забывая при этом крутить ключ по часовой стрелке и отсчитывать вслух число за числом. Когда дверь открылась, перед троицей вновь предстали горы золота.

— Бард перепутал хранилища, замечает внимательный Риардон.

— Ничего я не перепутал, мы же похерили план «А», значит придётся переходить к плану «Б». Доставай его.

— Ах да, — полуэльф достал из-за спины объёмный свёрток, и уже через мгновение перед ним лежал расписной ковёр. — И всё же непобедимый Риардон предпочитает честную схватку.

— Замётано, оставайся здесь и сражайся честно, а я смогу набрать ещё пару мешков брюликов вместо твоей тощей задницы, — тифлинг с вызовом посмотрела на напарника, но в ответ получила лишь прищуренный взгляд, в котором читалось что-угодно, но только не готовность остаться сражаться в одиночестве. — А ты проверил эту штуку? Я просила тебя проверить её.

— И как по-твоему я бы это сделал? Кобольд сказал, что ей нужна тысяча золотых на каждые десять метров полёта. Если бы у меня были такие деньги, я бы купил нормальный ковёр-самолёт, а не проклятую деньгососущую тряпку.

— Стопэ, кобольд? Ты говорил, что это был драконорожденный!

— Кобольд, дракон, ящерица — какая разница. Малый выглядел вполне надёжно.

— Твою за ногу, Бран! Драконорожденным можно верить, а кобольды — все до одного жулики. Девятое пекло, мы сдохнем из-за твоего расизма.

— Эй, кто из нас ещё и расист. Я, чтоб ты знала, полная противоположность расиста. Я настолько не вижу различий между существами, что первые две недели считал Ри твоей мамой.

Пока двое его спутников пререкались, Риардон сгребал на ковёр-самолёт золото, используя щит в качестве импровизированного совка. Несмотря на все его старания, горка жёлтого металла совсем не росла. Наоборот, она уменьшалась, словно просачиваясь сквозь разноцветные ворсинки. Зато с каждой исчезающей монетой ковёр начинал подавать всё более уверенные признаки жизни. Сперва он лишь едва дрожал, затем слегка приподнялся над полом, а в конце его кисти начали с бешенной скоростью мотаться по кругу.

В это же время по другую сторону двери пожар уже удалось потушить, но на этом успехи стражи заканчивались. Впрочем, это не мешало им упиваться сладким чувством злорадства. Они знали, что в хранилище пусто, а единственный выход из него был под их чутким надзором. Ворам оставалось лишь два пути: умереть от голода в темноте или напороться на добрую сталь при попытке побега. Именно поэтому, когда дверь отворилась и из-за неё появились три фигуры с поднятыми руками, солдаты не бросились на них во всеоружии, а принялись хохотать и улюлюкать.

Первым перестал смеяться остроглазый сержант, который заметил, как плащ последнего из троицы не хлопал за его спиной как положено, а парил абсолютно горизонтально. Прежде чем он успел поднять кулак, скомандовав подчинённым умолкнуть, взломщики сорвались на бег, а уже через мгновение оседлали оказавшийся ковром плащ и помчались на стражников со скоростью не меньше тридцати узлов.

— Ну разве я не гений?! — прокричал Бран, изо всех сил вцепившись в край ковра. Троица оставила позади изумлённых солдат и теперь летела на всех парусах через широкий коридор к лестнице, ведущей наверх.

— Тормози, мы сейчас в стену вмажемся.

Слабая мольба Фелаи утонула в завывании ветра. Девушка собралась повторить попытку, но быстро передумала, побоявшись, что вместе со словами с её уст сорвётся ещё что-нибудь. Тифлинг оглянулась на Риардона в надежде, что он сможет докричаться до барда. Полуэльф распластался на ковре, уткнувшись лицом в ворс. Глаза его были плотно закрыты, а благородная бледность его кожи приобрела нездоровый зеленоватый оттенок.

За метр до лестницы Бран слегка потянул край ковра на себя, и тот взмыл вверх. Где-то рядом с бардом раздался истошный визг, который в равной степени не походил ни на голос тифлинга, ни на голос полуэльфа. Затем этот вопль начал менять тональность и громкость, отвечая на каждый резкий поворот ковра, который теперь нёсся через через украшенные витражными мозаиками галереи и увешанные роскошными картинами коридоры. Наконец впереди показался холл. Бран выбрал окно пошире и направил ковёр прямо в него.

Бац!

«Неужели стекло оказалось настолько крепким. Может, его защищала магия?», — пронеслось в гудящей голове Брана. Бард лежал лицом на холодном полу и с сомнительным успехом пытался вспомнить, как нужно пользоваться конечностями. Приложив невероятные интеллектуальные усилия, он всё же разобрался, с какой стороны у него расположены ноги, и даже сумел встать на них.

Несколько раз моргнув и вытерев попавшую в глаза кровь, Бран начал искать взглядом товарищей и тут же охнул. В шаге от него сидел Риардон, по лицу которого текли крупные слёзы. На коленях у полуэльфа без сознания лежала Фелая. Воин аккуратно придерживал её за голову и пытался дрожащими руками влить в приоткрытый рот воровки жидкость из маленькой склянки.

— Вы действительно думали, что у вас получится сбежать? — раздался скрипучий голос, которым могли бы говорить проржавевшие кандалы.

Голос принадлежал щуплому полурослику, который одной рукой опирался на лакированную чёрную трость, а другой закручивал конец седых бакенбард. Он сверлил горящими глазами Брана, но не удостоился ответного взгляда, потому что тот был прикован к другому существу. Слева от наместника Сергора стоял настоящий исполин. Ростом он был около двух с половиной метров, а на фоне своего крохотного господина казался ещё выше. Гранитная кожа верзилы была покрыта тёмно-синими татуировками, шедшими от лысой головы через лицо и грудь до самых пят. В правой руке он держал меч, который был на голову выше Брана, а в левой — трепыхающийся ковёр-самолёт.

— Бежать? Конечно, нет, — пошатываясь, бард сделал несколько шагов и встал ровно между исполином и своими спутниками. — Мы никакие не воры, а ваши верные слуги, которые случайно упали на этот неуправлеяемый волшебный ковёр.

— Что?! За кого ты меня держишь, паршивец?! — полурослик взвигнул от гнева, что совсем не сочеталось с его прежним голосом, и с силой ударил тростью по полу. — Да я с тебя шкуру заживо спущу!

— Нет-нет-нет, погодите. Я так долго хранил в себе эти чувства, боясь получить отказ. Я люблю вас, наместник Сергор! Пожалуйста, прикажите своим людям отпустить нас.

— Взять их! — наместник завизжал настолько тонко, что не все из его подчинённых смогли разобрать слова.

— Ну что ж, пришло время для моего последнего аргумента.

Бран потянулся за спину к лютне, но вдруг почувствовал, как кто-то остановил его руку. За предплечье его схватила Фелая, которая с трудом держалась на ногах и исподлобья переводила взгляд с одного стражника на другого, пока те неуверенно переступали с ноги на ногу.

— Если мне суждено сегодня сдохнуть, то пусть мне вспорят брюхо. Не хочу ещё и мучаться напоследок.

— Сиятельный Риардон солидарен с решительной Фелаей, ни одна сталь не оставляет таких чудовищных ран, как это порождение вечной тьмы, — полуэльф встал по другую сторону от Брана и, обнажив меч, направил его в точку метра на два левее лица полурослика. — Бесславный Сергор может и лишит нас жизней, но предания об этом дне даруют нам истинное бессмертие.

Воровка с бардом посмотрели на Риардона, который слегка пошатывался и периодически щурился, как-будто в лицо ему дул сильный ветер. Зрачки полуэльфа почему-то были разного размера. Бран вытащил шпагу и с помощью её клинка подвинул меч воина чуть правее, чтобы его конец смотрел прямо на Сергора.

Солдаты, на которых продолжать визжать полурослик, всё же поняли, что от них требуется, и начали окружать, вставших спина к спине, героев.

— Никто здесь не умрёт, у нас в запасе ещё есть план «В». С ним нам ничего не грозит, — Бран пустил из ладони сноп ярких искр в двух ближайших противников и попытался достать их уколом, но промахнулся.

— Ты то же самое говорил про планы «А» и «Б». «Нас никто и не заметит, Фел. Они не будут охранять пустое хранилище, Фел. Ковёр-самолёт не подведёт, Фел», — всякий раз произнося своё имя, Фелая бросала в стражников стеклянные пузырьки. Разбиваясь, они покрывали доспехи зелёной жидкостью, которая начинала громко шипеть, попадая на сталь.

— Технически, ковёр и не подвёл. Подвёл голиаф. Кто знал, что он здесь окажется, — увернувшись от топора, бард толкнул его владельца в сторону Риардона, который беспорядочно рубил направо и налево. От былой хореографичности не осталось и следа, больше половины ударов шли мимо. Но зато те, что достигали цели, оставляли противников с переломанными костями и пробитыми кольчугами. — План «В» великолепен. План «В» никогда не подводит. План «В» — любовь всей моей жизни. Нам лишь нужно продержаться до полудня.

— До полудня ещё полчаса, не меньше, замечает принявший неизбежность героической смерти Риардон, — полуэльф метнул меч прямо в забрало стражника перед собой, и тот вонзился в колено другого солдата. Ничуть не смущённый промахом воин достал из–за спины алебарду и стал крутить её, уподобившись ветряной мельнице.

— Достаточно, займись ими ты. Теперь-то, надеюсь, они достойны сразиться с тобой, — откуда-то издалека донёсся голос полурослика.

Голиаф медленно кивнул Сергору и неспешно двинулся в сторону троицы сквозь почтительно расступавшиеся ряды стражников. Оказавшись на расстоянии удара, он с необычным для своего роста проворством замахнулся, целясь в Фелаю. Однако за ту долю секунды, что меч нёсся в сторону тифлинга, между ним и его жертвой успел материализоваться Риардон.

Алебарда прогнулась под силой удара, а её владелец отлетел к стене, словно весил не больше детской куклы. Фелая отпрыгнула в сторону и метнула в голиафа связку кинжалов, однако они лишь слегка оцарапали его кожу. Гигант вновь поднял меч, по-прежнему целясь в тифлинга. На этот раз ему помешал Бран, пробравшийся за спину голиафа и со всей силы вонзивший в неё шпагу. Великан взревел от боли, удар явно пришёлся в нужное место. Он резко развернулся, но тут в него на полном ходу врезался Риардон, попытавшийся плечом сбить голиафа с ног.

Попытка полуэльфа не увенчалась успехом, противник схватил его за шею и несколько раз ударил под дых. Бран мог поклясться, как слышал хруст ломавшихся рёбер. Закончив истязание, голиаф прицельно бросил обмякшее тело в Фелаю, которая тщетно искала в своих многочисленных карманах хоть что-то способное склонить чашу весов её пользу. Разобравшись таким образом сразу с двумя противниками, голиаф теперь мог посвятить всё своё внимание Брану, который так и не успел вытащить из спины монстра своё оружие.

Бард медленно попятился, нервно улыбаясь гиганту. Он знал, что у него не получилось бы очаровать монстра, пусть у него даже остались бы на это силы. Улыбаться в лицо тем, кто хотел его убить, давно уже вошло в привычку Брана. И вот, когда громадный меч взмыл в воздух, готовый в любую секунду обрушиться на голову барда, входные двери дворца с оглушительным треском распахнулись и слетели с петель.

Все присутствовавшие как по команде посмотрели в сторону грохота, где в свете полуденного солнца стояли две фигуры. Та, что повыше, принадлежала мускулистой женщине-орку одетой в самый непривычный для её племени наряд. Вместо кожаных доспехов на ней было просторное платье лазурного цвета, а голову вместо венца из черепов и костей украшала широкополая белоснежная шляпа.

Сбоку от неё, оперевшись на внушительных размеров двуручную секиру, расположилась её дочь. Черты лица девушки были намного мягче, клыки выступали не настолько сильно и сарафан в горошек на ней смотрелся куда изящнее, но она всё равно выглядела весьма устрашающе. Её волосы цвета вороньего крыла не были заплетены в тугую косу как у матери, а беспорядочно метались под порывами ветра, то и дело закрывая ярко голубые с лёгкой зеленью глаза.

— Прости, дорогой, Штормвинд услышала крики, и мы решили зайти немного раньше, — зычным, но по-своему нежным басом произнесла рыжеволосая орчиха, после чего переступила через обломки дверей и двинулась в сторону лучезарно улыбавшегося ей Брана.

— Ты как всегда вовремя, Вру-Вру, — бард вмиг потерял всякий интерес к стражникам, голиафу и всё ещё высоко занесённому мечу.

— Привет, папуль, — Штормвинд вприпрыжку подбежала к отцу, небрежно крутя секирой, и крепко обняла его, подняв того в воздух. Едва достовавший до плеч дочери бард поморщился от боли, но не произнёс ни единого протестующего звука.

Пока родители беспечно болтали, девушка-полуорк аккуратно взяла на руки бесчувственного Риардона и помогла подняться кряхтящей при каждом движении Фелае. В это время пелена замешательства начала потихоньку сползать с ошарашенного Сергора и его стражи

— В-в-взять их, — дрогнувшим голосом пробормотал полурослик.

Врунгильда с удивлением повернула голову в его сторону, будто только что заметила, что в холле есть ещё кто-то. Она взглянула на две дюжины стражников, неуверенно поднявших оружие, и на ничего не выражающее лицо голиафа. Затем орчиха улыбнулась, от чего у всех существ перед ней возникло желание немедленно сменить род деятельности и уехать как можно дальше.

— Спой для меня, любовь моя, — хрустнув костяшками, произнесла воительница и без всякого предупреждения обрушила кулак на челюсть голиафа.

— Нет, пожалуйста, только не это…

Бард пропустил мимо ушей мольбу тифлинга, благо рот ей тут же закрыла гигантская зелёная ладонь. Он снял с плеча лютню, прочистил горло и со всей мочи затянул самую немелодичную балладу, в которой не было и намёка на ритм или рифму. Голос барда одновременно напоминал лай умирающей от бешенства собаки, крик подавившейся костью чайки и плач оторванного от груди младенца. Лютня же его издавала такие звуки, какие не могла по всем законами природы. Если бы её сейчас услышали властители преисподней, то они бы посыпали головы пеплом и с позором отреклись бы от своих дьявольских тронов, ведь никто из них бы не смог придумать более чудовищной пытки для человечества.

— Врунгильда — королева моего сердца! Врунгильда — императрица моих грёз! Твоя улыбка озаряет сердца, а кулак крошит черепа! Врунгильда, будь моей навсегда!

Все, за исключением орочьего семейства, сотрясались в конвульсиях пытаясь плотнее закрыть уши. Даже тело лишённого сознания полуэльфа колотила крупная дрожь.Но все их старания были тщетны — бардовская магия заставляла песню звучать прямо в головах её невольных слушателей.

Врунгильде же, наоборот, музыка придавала ещё больше сил. С лёгкостью раскидав по разным углам стражников, она взяла одного из них за ноги и принялась избивать им голиафа как дубиной. Серокожий великан пытался отбиваться, одной рукой закрывая уши, но надолго его не хватило. Когда через пару минут песня барда закончилась, гигант лежал ничком и лишь едва слышно всхлипывал.

Солнце давно село за горизонтом, и небо горело россыпью звёзд, чьи узоры таили в себе вселенские знания. Однако трактирщик не спешил прогонять компанию, занявшую столик в углу. С одной стороны они впрок заплатили за недельный постой и двойную сумму за еду и вино, а с другой — он ещё недостаточно тронулся умом, чтобы самолично выдворять двух орков и всамделишнего дьявола.

— Эта кислая несуразица не достойна называться вином, недовольствует изысканный Риардон, — несмотря на эти слова полуэльф продолжил пить, хотя и корчился при каждом глотке.

— Обижаешь, я лично выбирал от урожай. Хотя, если подумать, помимо него, в меню были только дождевая вода и ослиная моча, которую не особо-то и маскировали под пиво, — Бран подцепил вилкой кусок шкварчащего мяса размером с кулак и отправил его в рот Врунгильде, на коленях которой мирно посапывала Штормвинд.

— Плевать, ик… Я провела в седле семь дней кряду и собираюсь пить, ик.. Пока не перестану чувствовать всё, что ниже пояса. Эй, уважа… Ик… Емый, неси ещё бутылку вина и поджарь сосисок! — осушив кружку, Фелая уставилась расфокусированным взглядом на барда. — Рассказывай.

— Величественный Бран не понимает, что именно ему следует рассказать. Но если ты настаиваешь, слушай. Заходит как-то в таверну пони, а на нём верхом гном, полурослик и гоблин…

— Бр-бр-бр, — тифлинг замахала рукой перед лицом Брана. — Что за хабар ты забрал? Со мной всё понятно — брюлики. С мамзелей тоже, у него теперь туча эльфских побрякушек, на которые он сможет всю ночь, ик… Но ты-то, ты даж ни одного камня не заграбастал.

— Для меня эта штучка куда ценнее всего, что можно было унести оттуда. Видишь ли, ты могла и не догадываться, но моя дорогая Вру-Вру — орк, — сидящая напротив Врунгильда раскатисто захохотала на этих словах, но осеклась, когда её дочь заёрзала во сне. — Все орки прокляты с рождения, хотя сами так и не считают, — на них лежит метка их бога Груумша. С её помощью эта тварь постоянно вливает нечистоты в головы своих детей. Он сеет ярость и пожинает боль. Груумшу по сути плевать на орков, он просто хочет видеть в мире больше хаоса, больше огня, больше мучений, и разносит он их через метку. Вру-Вру в этом плане повезло. Мало того, что она писаная красотка, так ещё и достаточно сильна, чтобы засунуть шёпот одноглазового куда подальше.

— Моих родителей убили паладины, когда я ещё была младенцем. Меня они тронуть не решились и поэтому отдали в монастырь. С детства монахи учили меня контролировать энергию ци, чтобы противостоять метке, — орчиха с нежностью посмотрела на дочку и погладила её по волосам. — Но передать эту технику Штормвинд я так и не смогла, наверное, всё дело в горячем темпераменте моего Бру-Бру.

Услышав это прозвище, Фелая едва успела прикрыть рот рукой. А вот забывший о манерах Риардон залился смехом, тщетно пытаясь заглушить его рукавом. Бран отвесил полуэльфу смачный подзатыльник, шикнул на него и продолжил.

— Шторми очень славная девочка, добрая и мягкая. Но чем старше она становится, тем больше проявляется влияние метки, — бард достал из внутреннего кармана медальон с перечёркнутым глазом. — Эта штучка может заглушать шёпот Груумша и гарантирует, что Шторми не превратится в кровожадного монстра. Знаю, это не идеальное решение, но так у моей девочки будет куда больше шансов самой решить свою судьбу, а не отдать её в руки какому-то засранцу из девятого пекла. Итак, с этим разобрались, а теперь слушайте. Заходит как-то в таверну пони, а на нём верхом гном, полурослик и гоблин…

Группа за столиком в углу продолжила пить вино и делиться байками о своих приключениях. До самого рассвета они рассказывали друг другу о толстой фее, которая искала красные ромашки, о гноме, которого поймали в плен семь принцесс, о рыцаре без портков, который на спор съел дракона и десятки других историй, поверить в которые было невозможно, но чья истинность не вызывала сомнений.

Конец.

Описания персонажей для конкурса «Неоновый БГ». В них могут присутствовать спойлеры истории. Со вселенной Dungeons & Dragons я знаком очень поверхностно, поэтому здесь сокращённый вариант, а не полноценный лист персонажа.

Раса: человек.

Класс: бард.

Мировоззрение: хаотично доброе.

Предыстория: артист.

Амплуа: рассказчик, музыкант, певец.

Идеал: честность.

Привязанность: Бран готов на всё ради своих жены и дочери.

Слабость: Несмотря на то, что Бран называет себя музыкантом и певцом, никто в здравом уме не решится послушать его выступление, настолько он ужасен. Его становление бардом — величайшая ошибка Вселенной или её самая злая шутка.

Внешность: Мужчина ростом 168 см с бледной кожей. Телосложение худощавое. Волосы иссиня-чёрного цвета длиной до плеч. Глаза голубые с лёгкой зеленью. Нос с лёгкой горбинкой. Уши немного больше нормального размера и топорщатся. Черты лица острые, из растительности — короткая бородка. Одет в старую простую одежду тёмных тонов, потому что планировал провернуть ограбление скрытно. Обычно предпочитает более яркие, но не сильно броские вещи.

История: Бран действительно родился на севере в большой семье, но шестым, а не семнадцатым ребёнком. Для тяжёлого крестьянского труда он был слишком слаб и непоседлив. Однажды, когда мальчик сильно заболел, родители решили не тратиться на лекаря, а отвели ребёнка в лес и оставили там. От верной гибели его спасла колдунья. Она растила его как собственного сына, обучая азам магии. Однако у её благодетели был свой интерес, ведьма собиралась сделать из Брана верного слугу для своего покровителя.

Узнав о планах колдуньи, бард сбежал. Следующие годы он скитался по миру, выступая с бродячими артистами и обворовывая зрителей во время представлений. Так он и оказался в тюрьме. Выйдя на свободу, он отправился в ближайшую таверну, надеясь найти приют с помощью подвешенного языка. Там он встретил Врунгильду, которую окружила городская стража. Применив на солдатах магию своего очарования, он спас юную орчиху и с тех самых пор они были неразлучны. Когда на свет появилась Штормвинд, Бран обрёл истинный смысл жизни — он поклялся уберечь дочь от любого зла, пусть на его пути окажутся даже сами боги.

В группе Бран выполняет функцию негласного лидера, который направляет команду. Он берёт на себя все переговоры и старается обойтись по возможности малой кровью, но и со шпагой бард управляется весьма сносно. Он также владеет бардовской магией, с помощью которой может очаровать, запугать или обездвижить противников. Однако Бран совсем не дружен с ложью. Фундаментом его волшебства служат его собственные чувства и эмоции, а также вещи, в которые он верит или хотя бы способен заставить себя поверить. Именно поэтому он может сделать Врунгильду поистине непобедимой, но влюбить в себя кого-то он не способен.

Раса: тифлинг.

Класс: плут.

Мировоззрение: хаотично нейтральное, уверенно стремится к хаотично злому.

Предыстория: преступник.

Специализация: взломщик.

Идеал: свобода.

Привязанность: По-настоящему Фелая дорожит лишь дружбой с Риардоном, в чём никогда не признается. Она знает, что он простит ей любую грубость, поэтому своих тёплых чувств не показывает.

Слабость: С детства презираемая окружающими за прегрешения своих далёких предков, Фелая никому не доверяет и всегда спит вполглаза. Она воздвигла вокруг себя забор с острыми кольями. Любой, кто захочет сблизиться с ней, должен обладать неиссякаемым запасом терпения.

Внешность: Женщина ростом 163 см (без учёта витиеватых рогов) с тёмно-красной кожей. Телосложение стройное. Волосы чёрного цвета длиной ниже плеч стянуты в хвост. Глаза ярко-жёлтого цвета с вертикальными зрачками. Слегка курносая. Уши заострённые. Черты лица точёные. Одета в свободные чёрные одежды с множеством карманов, под которыми скрывается крепкая кожаная броня. Обычно предпочитает балахоны с большими капюшонами, чтобы скрыть свою расу.

История: Фелая выросла в большом торговом городе. Тифлинги не были там редкостью, но от предубеждений это её не спасло. Родители девочки были порядочными скромными тружениками, которые стойко терпели и косые взгляды, и прямые оскорбления. Тому же они учили и дочь, но ей эта наука не далась. На каждое слово она отвечала дюжиной, а на каждый толчок в плечо — ударом в нос.

Единственным, кто заступался за Фелаю, был Риардон. И хотя он использовал всякий удобный случай, чтобы прочитать ей нотацию, между этими двумя завязалась крепкая дружба. Пути парочки разошлись, когда в пятнадцать лет тифлинг сбежала из дома и присоединилась к группе форточников, которые очень ценили её врождённые ловкость и способность видеть в темноте. Позже девушка официально вступила в гильдию воров, но продержалась там меньше полугода. По слухам, она сломала челюсть кому-то из совета, когда тот решил сострить на тему её рогов. Побродив некоторое время по свету, тифлинг вернулась в родной город, чтобы узнать, что её родители давно скончались. Оставшуюся без крова девушку приютил Риардон.

В группе Фелая выполняет функции разведчика и бойца поддержки. Она в совершенстве владеет всеми навыками профессиональной воровки: умеет взламывать замки, обчищать карманы и становиться чуть ли не невидимой. Помимо этого, она прекрасно обращается с кинжалом и метательными ножами, а также обладает базовыми знаниями об алхимии и работе различных механизмов.

Раса: полуэльф.

Класс: воин.

Мировоззрение: законопослушно нейтральное.

Предыстория: народный герой.

Определяющее событие: неся службу в городской страже, Риардон заслужил уважение граждан за свою честность и смелость.

Идеал: судьба.

Привязанность: Риардон свято чтит своё эльфийское происхождение и делает всё возможное, чтобы не посрамить свой народ.

Слабость: Выросший без наставлений других эльфов Риардон не знает родного языка, а с культурой своей расы знаком лишь по книгам. Именно из них он перенял чудаковатую манеру речи, которая смешит представителей любого вида.

Внешность: Мужчина ростом 188 см с бледной кожей. Телосложение мускулистое по меркам полуэльфа. Волосы светлого цвета, отдающие серебром, длиной до поясницы. Глаза серого цвета. Нос длинный и прямой. Уши заострённые. Черты лица тонкие. Носит чешуйчатый доспех и кольчугу как в бою, так и в повседневной жизни.

История: Риардона вырастила мать, которая в детстве рассказывала ему сказки об его отце, благородном эльфийском принце из далёкого королевства. Повзрослев, он выяснил, что она врала ему. На самом деле его родителем был обычный пройдоха-моряк. Однако из любви к матери, которая обожала романтические истории про эльфов и других волшебных существ, он придерживался её легенды, пока она не стала частью его личности.

Достигнув зрелого возраста, Риардон поступил на службу в городскую стражу, где достойно проявил себя, заслужив признательность граждан. А вот коллеги по цехи его не особо жаловали, поскольку полуэльф странно себя вёл, странно разговаривал, а главное — отказывался брать взятки. Он не доносил на них, но доверять они ему не могли, поэтому, воспользовавшись удобным случаем, они добились его увольнения. После этого Риардон покинул город и вместе с Фелаей отправился на поиски утраченных эльфийских артефактов.

В группе Риардон выполняет функцию основной ударной силы. За годы службы полуэльф в совершенстве овладел всеми видами оружия: от луков и арбалетов до мечей, топоров и булав. Врождённый талант, а также богатый опыт сделали из него грозного соперника, который способен вести на равных бой даже с превосходящими силами. Помимо этого, долгая дружба с Фелаей превратила их в смертоносный дуэт, действующий абсолютно синхронно.

Раса: орк.

Класс: монах.

Мировоззрение: истинно нейтральное.

Предыстория: отшельник.

Причина уединения: дитя монастыря.

Идеал: нейтралитет.

Привязанность: Врунгильда готова на всё ради своих мужа и дочери.

Слабость: Никем не признанная. Врунгильда выросла в монастыре и крайне далека от традиций своего народа, однако люди и другие цивилизованные расы видят в ней лишь кровожадного монстра.

Внешность: Женщина ростом 207 см с тёмно-зелёной кожей. Телосложение мускулистое даже по меркам орка. Волосы рыжего цвета заплетены в косу до лопаток. Глаза чёрного цвета. Нос широкий и крючковатый. Уши заострённые. Черты лица грубые, массивные клыки нижней челюсти выступают над губами. Носит платья пастельных цветов, любит шляпы и простые украшения, свойственные крестьянским женщинам.

История: На следующий день после рождения Врунгильды её племя было истреблено орденом паладинов. Верные клятвам света воины не смогли поднять оружие на невинного младенца. В итоге магистр приказал забрать ребёнка и передать его в уединённый монастырь. Монахи без возражений приняли необычную послушницу, воспитали её в традициях смирения, а также наставили на путь открытой ладони, позволивший ей контролировать энергию ци для усмирения внутренних демонов.

В возрасте 18 лет Врунгильда вместе с другими хувараками отправилась в годовое паломничество. Согласно заветом монастыря, прежде чем отречься от всего мирского, она должна была узнать внешний мир и принять решение абсолютно осознанно. Никогда не общавшаяся ни с кем, кроме монахов орчиха была шокирована страхом окружающих и их постоянными нападками на неё. Спустя год она полностью убедилась в своём желании навсегда посвятить жизнь учению, но по пути в монастырь встретила Брана и влюбилась с первого взгляда. Вернувшись домой, Врунгильда попросила благословения своих учителей и отправилась в главное путешествие своей жизни.

В группе Врунгильда выполняет функцию запасного бойца, к помощи которого прибегают только в самом крайнем случае. Орчиха не любит насилие и всеми силами старается избегать его. Она способна выдержать любые словесные, магические или физические атаки и сразу же простить обидчика. Единственное исключение она делает, чтобы защитить своих любимых. Природная сила орка, глубокие познания боевых искусств и мастерское владение энергией ци не оставляет ни единого шанса её противникам. Кроме того, она одна из трёх существ во вселенной способных слушать музыку Брана.

Раса: полуорк.

Класс: неопределён.

Мировоззрение: нейтрально доброе.

Предыстория: любимая дочь.

Идеал: в процессе поиска.

Привязанность: Штормвинд жаждет приключений, следуя примеру своих родителей.

Слабость: Метка Груумша. Словно в отместку за то, что Врунгильда скрылась от его ока, прародитель орков постарался максимально усилить влияние на Штормвинд. Под присмотром родителей ей ещё удаётся контролировать клокочущую ярость, но с каждым днём она становится всё сильнее.

Внешность: Девушка ростом 193 см со светло-зелёной кожей. Телосложение атлетичное. Волосы иссиня-чёрного цвета чуть ниже плеч всегда распущены вопреки всем стараниям матери. Глаза голубые с лёгкой зеленью. Нос с лёгкой горбинкой. Уши заострённые. Черты лица довольно тонкие и изящные по меркам полуорка, клыки нижней челюсти едва выступают над губами. Стараниями родителей носит платья и сарафаны по последней (насколько это бывает возможно) моде Побережья Мечей, но они регулярно оказываются порванными и заляпанными. Мечтает о лёгких кожаных доспехах, которые отец назвал непростительно вульгарными и пообещал сжечь вместе с ней, если Штормвинд попытается их надеть.

История: Родилась в семье Брана и Врунгильды Труворд. По необъяснимым причинам получила то же имя, что и колдунья, вырастившая её отца. Её история только начинается и, учитывая все обстоятельства, она вряд ли будет бедна на приключения.

В группе Штормвинд выполняет функцию наблюдателя и никогда не вступает в бой. От отца она научилась азам магии, от матери — боевым искусствам. С недавних пор она также постигает основы владения тяжёлым оружием под присмотром Риардона, а также в тайне от родителей учит воровской жаргон вместе с Фелаей. После слёзных просьб на шестнадцатилетие получила огромную двуручную секиру, которой пока сражалась лишь с поленьями.

В: Почему Бран не взял заодно и какие-нибудь драгоценности в сокровищнице? Дело секундное же.

Отвечает Бран: А я и взял. Сгрёб целый кошель с рубинами. Правда, они оказались альмандинами. Выручил за них целый золотой.

В: А вы не думали послать вперёд одного Брана с лютней, чтобы он вывел всех из строя своими песнями?

Отвечает Риардон: Бран действительно предлагал такой план, соглашается учтивый Риардон. Однако проницательный Риардон предрёк, что стражникам всё же хватит сил пристрелить барда.

В: Зачем было тянуть? Почему бы сразу не отправиться в бой с Врунгильдой, которая явно сильнее всех вас?

Отвечает Фелая: Потому что иди в пекло, вот почему!

Отвечает Бран: Вру-Вру не любит потасовки, как любим их мы. К тому же план вообще-то предполагался тайным, а у Вру-Вру скрытность — одна из немногих слабых сторон, плюс её бы не поднял ковёр-самолёт.

Отвечает Фелая: По очешуительно тонкому льду ходишь.

Отвечает Бран: Я люблю свою большую девочку, и с каждым килограммом моя любовь только растёт.

В: Было что-нибудь такое в вашем приключении, о чём вы бы предпочли не говорить?

Отвечает Бран: В последней сокровищнице я на самом деле обдумывал вариант убить Фелаю и Риардона. Кровь высшей расы, дьявольская кровь… Какой-нибудь эффект точно бы был. А какой роскошный поворот сюжета получился бы!

В: Вы ведь могли обойтись без всего этого ограбления. Можно было бы пойти к Сергору, рассказать секрет хранилища и разделить добычу.

Отвечает Фелая: Так мы к нему и ходили, только этот чепушила погнал нас дранными тряпками. Даже обидно, что он нас не узнал. И вообще, вы серьёзно думаете, что этот жадный коротышка стал бы делиться?

В: Вопрос для Врунгильды. Вы воспользовались человеком как дубиной, чтобы избить им голиафа. Разве ваше учение одобряет такое чудовищное убийство?

Отвечает Врунгильда: Я направляла в него целительную силу своей ци. С ним не случилось ничего страшного. Может быть, голова только закружилась.

В: И ещё один вопрос для Врунгильды. Почему Врунгильда, а не Брунгильда?

Отвечает Врунгильда: Учитель Лао Вэнь очень хотел, чтобы я сохранила в себе частичку своей родины. К сожалению, он плохо разбирался в западных именах и поэтому допустил небольшую ошибку. Разницы между орками и людьми он, кстати, тоже не особо видел.

Отвечает Бран: А может быть, он хотел сказать, что ты Врёшь-Врёшь или я про тебя Вру-Вру?

В: Вас не бесит манера речи Риардона?

Отвечает Бран: Может быть, поначалу. Но потом к ней привыкаешь, она даже придаёт оттенок изящности нашим беседам.

Отвечает Фелая: Бесила десять лет назад. Бесит сейчас. Будет бесить, пока я не вырву его проклятый язык.

В: Какие планы на ближайшее будущее?

Отвечает Риардон: Преданный заветам предков Риардон идёт по пути, которым его ведут судьба и долг. В данный момент они ведут его и его благородных спутников в славный город древней истории Врата Балдура.

Спасибо всем, кто сумел доскроллить до конца. Знаю, это было нелегко. Рассказ подготовлен для конкурса «Неоновый БГ» на DTF. Все изображения сгенерированы нейросетью Kandinsky 2.2

#конкурснеоновыйбг / #проза / #творчество / #baldursgate / #baldursgate3 / #dungeonsanddragons