Веглас Веры: Глава 1 - Смерти нет
Тебе отрубят кое-что иное.
***
32-ое месяца разноцвета 43-ий год, шестой миллениум. “Мир плохих и хороших решений Марфы Святогоровой”
Сквозь внутренние просторы колоссальной души Марфы, пронеслось искажение. Паутина веры - древо жизни, где прежде зрел урожай душ, теперь преобразилась. Изменения были такими глубокими и радикальными, что они казались почти непостижимыми.
Старые проявления, долгое время покоившиеся в ее душевном ландшафте, исчезли. Память о том, что когда-то наполняло ее мир, растворилась в пустоте. Но образовавшееся небытие не было столь безжизненным, как могло показаться. Это было пространство полное нитей скованных душ, висевших в воздухе, как коконы с жертвами оплетенные исполинским пауком, ожидающие своего момента пробуждения.
Они ждали того момента, когда их бог, в лице Марфы, придаст им новую форму, новое предназначение.
Святогорова чувствовала это. Она ощущала, как глубоко укоренившиеся структуры ее существа меняются и преобразуются. Это было подобно тому, как земля при смене сезона преображается готовясь к посеву нового урожая. Это было ощущение внутреннего перерождения.
Теперь она была готова. Готова оживить свой мир, дать ему новую форму, согласно своим желаниям.
Сначала, Марфа спроецировала свое сознание в одну точку. Точку отсчета.
Веглас сжала внутренний взор в одной точке. Это был центр Пустоты, где время и пространство сливались в одно, где она и души были едины в безграничной вечности. В этом центре, воспылало ее созидательное стремление, в её руках была вода и пламень, Жар жизни и Холод смерти.
Силой своего разума, она взорвала Пустоту, и в этом хаосе родились две стихии. Вода и Жар. Они балансировали друг друга, создавая идеальную гармонию. И оттуда, из этого переплетения, возникла твердь. И новый мир - скованный внутри Чаши Баунти.
Это была арена противоречий, где вечная природа соединялась с рукотворными машинами, где уродство становилось красотой, а красота – уродством, где не было смерти, только вечное созидание и изменение. Здесь, в этом мире, царствовала приглушенная темнота, освещенная алыми небесами - Тенью Мечты Миры.
Чувство удовлетворения охватило Марфу, когда она осматривала свой рукотворный рай. Она закрыла глаза на мгновение, и когда открыла их снова, увидела свое создание - это был ИИ "Первый", плод ее труда, ее ребенок рожденный не из чрева, но из искры созидательного стремления.
- Мама, мамочка! - произнес механический голос существа, - С возвращением! Я соскучился.
-Здравствуй, мой хороший, - сказала веглас, и протянув ладошку, потрепала Ликвидатора Единичного Доступа по щеке. Хотя конечно сложно сказать, была ли у Первого щека - скорее, какое-то сплетение проводов и металла.
- Я смотрел мультики, как ты и просила. - ответила программа материализованная внутри “рукотворного рая”
- Какой ты умничка, - похвалила ребенка женщина, - какой из них больше всего понравился?
- Златовласка: девочка-детектив из Самоцветного царства, - произнес название тайтла Первый, - самый интересный мультик.
- Мам, можно мне детективное задание? Как у Златовласки.
- Вот и хорошо, - произнесла Марфа, оглядывая пространство, - Да, конечно, тебе можно детективное задание....
- Идем за мной, - Вегла сосредоточилась, чтобы переместиться туда, где сейчас находился Фёдор Звенов.
С пронзительным свистом реальность развернулась перед Марфой и Первым, оставляя их в сердце причудливого рукотворного рая. Вокруг них вырастали небольшие капсулы, напоминающие гроздь винограда, каждая из которых была как бы прикреплена к Паутине Веры - венам кровеносной системы того места.
Они подошли к одной из капсул, где в анабиозе находился Звенов.
Марфа сосредоточилась, и её рука коснулась холодной поверхности капсулы, исходящей жутким холодом.
Капсула мгновенно раскрылась, как если бы внутренний механизм прекратил свое действие, и из неё выпал Федор Звенов. С кашлем старик буквально вывалился из капсулы.
Он оперся о невидимый пол этого места и поднял свои глаза, глядя на Марфу и на Первого. Его взгляд был полон недоумения и... страха?
- Здравствуйте, дедушка Фёдор, - произнесла Марфа, - спасибо, что тогда не дали мне умереть.
Женщина протянула мужчине руку, намереваясь помочь подняться.
-М... Марфа? - удивленно пробормотал мужчина.
- Да, я, - женщина подалась вперед и обняла старика, после чего все-таки вытащила мужчину из капсулы.
- Я знаю, вы многое пережили... и я работаю над тем, чтобы вернуть вас к жизни... а пока...
Марфа развела руками.
Мужчина передвигался с трудом. И всё же... в нём чувствовалась какая-то сила.
- Добро пожаловать в мой мир.
Старик еле разжал свои сморщенные веки и принялся смотреть на странный, причудливый мир перед собой.
- Вернуть к жизни... - произнес он, поворачиваясь к женщине, - Спасибо, Марфа.
- Ты мне... жизнь спасла!
Мужчина улыбнулся по всей ширине лица.
- Ты такая... взрослая. Много воды утекло, наверное?
- Очень, - произнесла женщина и сосредоточилась, чтобы ландшафт изменился, и они оказались там, где была "переговорка".
Это был прозрачный домик. Капсула, запертая во времени и пространстве, в которой стоял круглый переговорный стол. Стеклянные стены предоставляли панорамный вид на удивительные пейзажи, которые сменялись как картины в галерее реальности - затерянные в бесконечном дыму, возвышаются огромные фабрики, далекие зеленые горы и леса, озеро над мирной гладью которого поднимались, алые ядовитые испарения… идиллия красоты по версии Марфы.
Отвлекаясь от этого зрелища веглас повернулась к своему “отпрыску”:
- Первый, это дедушка Звенов. Он хороший человек. Он меня спас. Раньше он был детективом, как Златовласка. А потом его жизнь испортили плохие люди. А потом плохие люди его убили.
Марфа цокнула языком.
После чего подвинула корзину с фруктами к Звенову.
- Угощайтесь.
- Бедный дедушка Звенов! - произнес синтезируемый голос, - Как ему помочь?
- Пока не знаю, - произнесла Марфа, обращаясь к Первому, - сейчас поговорим, скажу.
Что же до самого Звенова, то тот поначалу как будто бы удивился характеристике от Марфы, но затем - будто бы что-то решив про себя - потянулся к корзине с фруктами. Что же касается пассажа Марфы, он его никак не прокомментировал. Он только спросил:
- Какой год сейчас, доченька?
Женщина повернулась к Звенову.
- Двадцать лет уже прошло.
Немного помолчав, женщина махнула рукой.
- Пока я не могу нормально вернуть вас, только Чудью, Духом или Искусственным интеллектом. Да, я могу поместить вашу личность в тело другого человека. Но это такое. Я поговорю с подругой на предмет “клона”. Может, выйдет что-то хорошее.
-...Понятно, - протянул мужчина, надкусывая яблоко своими старыми зубами, - А где мы сейчас?
- Ну, я называю это место - Мир Плохих и Хороших Решений, - произнесла Марфа, - или вы про где нахожусь я. И куда я вас хочу вернуть?
- Если честно, - произнес мужчина, - Я не до конца понимаю в принципе, где нахожусь.
- Хорошо, - произнесла женщина, - Я веглас Веры. Всех людей объединяет полнота всех средств обмена информацией - от разговора и мыслей до простого запаха или вибраций. Вся совокупность этих связей формирует Паутину Веры. Но при этом, есть более высокоуровневая сеть - Паутина Веры вегласа. Люди посвящают себя одной мечте и можно сказать, прорастают в душу вегласа.
- По факту, вы находитесь в коллективном бессознательном моего разума и разума людей, которые вверили мне заботу о своей судьбе.
- Первый - является целиком цифровым существом, - Марфа кивнула на ИИ, - поэтому он свободно перемещается из этого мира в цифровую сеть.
- ...понятно, - немного подумав, произнес Звенов, - Ну, лучше так, чем мертвым. Ещё раз спасибо, Марфа!
- Расскажи, чем ты занимаешься, дочка?
Марфа подперла подбородок.
- Пытаюсь сделать мир лучше. Стремилась постигнуть суть и зерно мира - Непреложный закон, а как оказалось, сталкерила за крылатым мужиком в тапках.
Немного подумав, женщина подалась чуть вперед и обратилась к старику:
- Скажите, дедушка... вы насколько, пока были при императоре венцском, в этой вегласовской дичи разобрались? Или лучше в глубокую метафизику не лезть - запутаю?
Нужно сказать, формулировка вопроса заставила Звенова еще больше вскинуть свои брови.
- Немного разбираюсь, - заявил он, - Тебе нужен мой совет, дочка?
- Понимаете, изначально моя мечта была украдена, Хранителем - оламом Непреложного Закона, - произнесла Марфа. - Потом, за меня взялась Маленькая Дрянь - Вечно Юная, Музыка Души, и так я избежала судьбы стать фаршем. Там есть еще двое, но я с ними не знакома лично. Что-то я начинаю заговариваться...
Женщина посмотрела на мужчину.
- В общем, моя Мама... не та, что меня родила, а нормальная, - Марфа сказала это с некоторой злостью. - Она объяснила, что оказывается я все это время принадлежала, Хранителю.
Федор Звенов отложил фрукты и молча слушал.
- Предложила сменить "старшего брата"... ну я психанула. Так что я сейчас... под трупом. Там был пятый, но сейчас его нет. Она сказала, что теперь я веглас ренегат - титан. Я понятия не имею, что это значит.
Марфа посмотрела на Звенова.
- Дочка, - осторожно произнес мужчина, - А что ты так про свою маму дурно говоришь? Она била тебя? Или обидела тебя чем-то?
- Внушила, что семья главное, - произнесла веглас. - Людмила заново учила меня любить саму себя.
Федор нахмурился:
- А что главное, по-твоему, дочка?
Святогорова откинулась назад.
- Быть счастливым, - произнесла Марфа. - Когда дети живут ради родителей, а родители ради детей. А не учат их примером, как быть счастливым человеком получается не семья, а кучка заключенных. Обреченных страдать вечно ради друг друга.
Марфа посмотрела на старика.
- Легко убивать ради других, легко умереть ради других... Этому учить не надо. Быть счастливым всем назло гораздо сложнее. Это то, что Людмила показывала примером. Сияла счастьем, и делилась им с другими.
- Понятно, - произнес Федор, - Зря ты так про свою мать. Я её знал, она была хорошей женщиной. Для своих детей - что угодно бы сделала. О тебе переживала, заботилась.
- Вот именно, - произнесла Марфа. - Страдала она, и хотела, чтобы я такой же была.
- Она хотела, чтобы ты была счастливой, - возразил дедушка.
- Нельзя сделать другого счастливым, - произнесла Марфа, - если сам не счастлив. Можно делиться счастьем. По-другому не бывает.
- Уж не знаю, была ли твоя мать счастлива, - заявил Федор, покачав головой, - Но мужа своего она любила, и детей тоже. Это точно.
- Так что не наговаривай, - мужчина покачал головой, - Ты с ней не согласна можешь быть. Но вот хулу наводить - не нужно.
Марфа не была согласна... но объективно. Не так уж он был не прав. Она зря наговаривала.
- Ладно, не буду, - произнесла Марфа, - не буду наговаривать.
... как они вообще вышли на спор о матери?
- А ты как, видела кого-то из своих родичей, как спаслась из лагеря? - спросил Федор.
- Мам, - произнес вдруг Лед, - ты счастливая?
Марфа посмотрела на Первого.
- Обычно да, - произнесла Марфа, - я либо злюсь, либо счастлива.
Женщина перевела взгляд на Звенова.
- Даже искать не хочу, - произнесла Марфа. Попутно с этим, женщина отмечала для себя, насколько Махуд был приятнее. Он не пытался ее поучать.
- Да? - переспросил мужчина, - А чего так?
- Я слабый человек, который сублимирует вину за смерть отца на то, каким образом меня воспитали, - произнесла Марфа, отвечая на вопрос Федора Звенова.
- Если бы он не бросился перед юкианцами, якобы защищая нас, он бы не умер. Если бы я не бросилась спасать его, я бы не попала в концлагерь. Я не знаю, что случилось с моим братом и матерью, но я не удивлюсь, что конец был такой же печальный.
- Ты говоришь, будто бы у вас был другой выход, - произнес Федор, - Что вы ещё могли сделать?
- Просто убежать, - произнесла Марфа, - если бы он не играл в героя, мы могли бы просто убежать. Дедушка... зачем вы делаете мне больно и ковыряете эту рану?
Марфа посмотрела на Звенова из-под лобья.
- Вряд ли у вас получилось бы убежать, - произнес Федор, - Юканцы окружили деревню, прежде чем напасть. Эту тактику они отработали на тысячах селений до того. Там никто бы не сбежал.
Федор Звенов глубоко вздохнул.
- Марфа, твои родители были очень порядочными, достойными людьми, которых я имел честь знать лично, - произнес мужчина, - И мне больно слышать на них хулу от их собственной дочки.
- Ты была маленькой, наверное, многое забыла. Давай я как-нибудь расскажу тебе о них побольше?
- Кто же это ещё, кроме меня теперь, сделает?
- Как-нибудь расскажите, - произнесла Марфа, поднимаясь со своего стула, - А сейчас... мне, наверное, пора идти. Оживлять мертвых.
Марфа огляделась, после чего... реальность снова сдвинулась. Теперь они находились в созданной для Звенова квартире. Пространство внутри нее было невероятно просторным, с высокими потолками, которые дарили ощущение, словно она стоит под небесной куполом. Искусственный свет, исходящий от подсветки, мягко отражался от гладкой, красно-белой отделки стен, создавая игру теней и света, что придавало интерьеру уникальную атмосферу.
Эта квартира была образцом хай-тека, с его чистыми линиями и геометрическими формами. Стены были украшены современным искусством, абстракцией в красно-белой цветовой гамме, дополняющие общую тему интерьера. Огромные панорамные окна располагались от пола до потолка, открывая вид на гротескный пейзаж мира “плохих и хороших решений”, в то время как шторы, выполненные из легкого, полупрозрачного материала, создавали определенную интимность.
- Здесь... большой дом. Много еды в холодильнике, - произнесла Веглас, показывая "созданное" жилище.
- Там кровать.
- Я пока не готова кидать кабель в сеть. Но...
Женщина посмотрела на Первого.
- Малыш принесет вам фильмов, газет... и прочей ерунды, чтобы вы понимали, что успело случиться с миром, - произнесла Веглас.
- Скажите, дедушка, - Марфа посмотрела на мужчину, - куда вы хотите вернуться и в каком качестве?
Мужчина потянулся рукой на стол... и нашел там курительную трубку.
- Не знаю, Марфа, - произнес он, рассматривая находку, - Мне надо побольше узнать о мире, чтобы решить.
Мужчина подумал, и добавил.
- Не серчай, что я тебя поучать начал. Я старый человек, со своими причудами.
- Я правда очень тебе благодарен, что ты меня спасла. Мою жизнь!
- Она у меня только одна.
Мужчина криво улыбнулся.
- Я понимаю, и... то, что я могу делать с тем, что вокруг, - Марфа развела руками, - я только сейчас могу делать. Поэтому простите, что не вернула вас хотя бы так раньше. Я обрела полноту возможности только когда стала... ренегатом. Что это вообще значит?
Женщина начала теребить переносицу. Федор же подождал когда она закончит, после чего встретившись с ней взглядом ответил.
- Я не в обиде, - произнес мужчина, а после добавил, - А на твой вопрос... Это значит, что ты свободна, Марфа. От богов, демонов. И сама творец своей судьбы. Многие, очень многие люди отдали свои жизни и судьбы, чтобы это могло быть так.
- Гумундур тоже вот свободы хотел. А как распорядился? - произнесла Марфа, - сейчас мне надо быть осторожнее и не делать глупых вещей.
- Это верно, - согласился мужчина, - Всему своё время.
- Заходи пообщаться.
Марфа повернулась к Первому.
- Пойдем, сынок…
Пространство изменилось, почти мгновенно…
Куски бытия, сохраненные между узлов паутины веры, сначала отдалились, обратившись в "остатки, повисшие в темноте", а потом стали стремительно приближаться.
К одному конкретному острову.
Пройдя густой воздух и туман, сквозь каменную гряду чаши, через "море", к большому острову, возвышающемуся из глади воды.
К черному комплексу построек - сквозь коридоры и чертоги Собора "Возвеличенных Дел" (а именно такое название дала Марфа этому месту).
Прямо в зал Собраний... Там оказались сама женщина и Первый. Марфа... была несколько угрюмой после разговора со Звеновым.
Женщина потерла переносицу... что-то обдумывая внутри себя. Разговор с дедом Федором сильно испортил настроение и заставил кое-что переосмыслить. Наконец, женщина повернулась к цифровому существу и погладила его по плечу.
- Первый, родненький... на самом деле я была не совсем честна, - сказала Марфа, - чаще всего я не слишком счастлива, я просто работаю, чтобы набраться сил на то, чтобы достичь того, что хочу. В такие моменты я не хочу нагружать своими проблемами близких мне людей, уединяюсь и беру всё на свои плечи.
Марфа улыбнулась. Было видно, что она приняла какое-то решение, от которого ей немного полегчало.
- Это, возможно, не совсем правильно, но я хочу делиться с вами радостью, а не тяготами. Работа - это работа, а близкие люди - это близкие люди. Поэтому я хочу провести с вами интересное время. Сегодня я буду снимать...
Глаза Марфы загорелись, и она махнула рукой.
- Фильм! Про то, как строится Бреганск! Про то, что сделает жизнь многих лучше! Это то, что делает меня по-настоящему счастливой, и я хочу поделиться этим с вами. Чтобы вы, малыши, тоже испытали этот восторг от создания красоты!
- Ты уже пробовал что-нибудь создавать, Первый?
Глаза информационного существа стали разгораться ярче.
- Фильм? Как мультик про Златовласку? - произнесло синтезируемым безэмоциональным голосом существо, - Нет, Мамочкам, мы еще ничего такого не создавали!
- Да, как мультик! И можно будет даже мультфильм снять! - произнесла женщина. Взгляд у Марфы стал возбужденным. Если бы она могла в эту секунду видеть себя со стороны... она бы, наверное, заметила, что выглядит в эту секунду, наверное, даже пугающе, насколько ей снова стало хорошо. - Про что угодно! И другие смогут его посмотреть... вот что давайте сделаем. Ты, я и остальные малыши.
Марфа потерла руки.
- В три часа дня мы начнем, и я хочу, чтобы ты и другие к этому времени подготовили интересные видео, картинки и просто идеи для фильма, который мы будем снимать. Можно посмотреть в интернете, можно с телефонов воронов посмотреть что-то на эту тему. Нужно будет продумать, как организовать так,чтобы все успели принять участие в течение трех часов и при этом ничего не сломалось в гнезде... спроси у Пуговкина, как это можно сделать. В общем - я пошла.
Веглас сосредоточилась, пробуждаясь из мира подсознания в мир Яви.
***
16-ое месяца брезень (хатур по юкианскому календарю) 23-ий год, шестой миллениум. Концентрационный лагерь H-381 "Элма", юго-восточный Эленталь. Фактория Юку. Полдень. Обеденный перерыв
Рыхлые пески лагеря вглядывались в небо, пытаясь поглотить редкие капли скудного дождя. Пленники, забившиеся по углам площади, смотрели с отчаянием на происходившее в центре. Охрана стояла по периметру, а винтовки в их руках были направлены виновника происходящего - молодого элентальца.
Мужчина был крупным и высоким, и казался еще больше - человек которому нечего терять, покрытый кровью убитого охранника и повара, пугал до жути. Его глаза налились кровью, как у зверя, готового к атаке. В его руках был тесак, еще капающей кровью охранника пытавшегося заковать его в колодки.
С другой стороны стоял угловатый, тощий старик. Голова его была покрыта седыми волосами, лицо прорезано глубокими морщинами, а глаза были пусты, словно все светлое покинуло их давным-давно. Он казался совершенно слепым, но его взгляд все равно устремлен прямо на убийцу.
-Пусть сильные поднимутся, – проговорил старик, слова его были мягкими, но они несли в себе угрозу. - А слабые падут... ты убил моего слугу. Я вижу это оскорблением.
- Мы не станем РАБАМИ! - закричал молодой эленталец, поднимая оружие. - Я умру, но сначала вырву твое горло, душегуб!
Пустынный лагерь замер в ожидании неизбежного. Тянучая, мучительная тишина наполнила воздух, и все знали, что бойня была неизбежна. Велеслав еще крепче сжал кухонный тесак. Внутри мужчины все дрожало, десяток винтовок целились в его грудь... Еще вчера он был воеводой, а сегодня... сегодня его деревня сгорела в огне, выживших согнали в стойла как скот и вели продавать... как тот же самый скот.
- Мы? - с любопытством произнес жилистый старик. - Говоришь за всех рабов? То есть, ты назвался Хабаби? А это.....
Трость в его руках описала широкий круг, указывая на площадь вокруг. Вокруг было только пустое, безжизненное пространство на границах которого по углам прятались, испуганные и слабые люди - рабы.
- … стало быть твои мжа? - продолжил пожилой юкианец.
-Не примеряй на меня свои блядские законы! - Мужчина бросил взгляд на труп, а точнее на винтовку... - Если понадобится, я сдохну, но цепи ты своей мамаше на шею повесишь, мразь!
-Характеризуют Хабиби его мжа, а не визгливые крики про личную свободу, - произнес беловолосый, будто не замечая провокации - Сдохнуть ты всегда успеешь. Но что если я тебе скажу... что признаю твой гонор? Ты сказал "мы", и это интригует. Выбери сотню своих рабов. И уходи, как господин, с поднятой головой...
-Нас просто перестреляют, как собак! - нервно озираясь, произнес Всеслав.
Люди, что забились по углам, стали переглядываться, по рядам рабов-пленников прошел шепот.
-Не всё так просто - ты должен уйти, а чтобы уйти, ты должен пройти через меня, - произнес мужчина. Голос мужчины звучал громко и четко, как приговор. - Убьешь меня - сможешь уйти. А вот если ты взмолишься о пощаде или умрешь... То все те сто человек, которых ты выберешь - их завтра перережут. Как собак.
-А остальные...? - голос Всеслава задрожал.
-Выбери сотню, - отрезал чернокожий рабовладелец. - Я подожду.
Сухонький и тщедушный человек оперся на трость и вальяжно посмотрел на огромного и крепкого война. Мгновения сомнений... и вот мужчина отступил назад. Сначала люди боялись, но вот один за другим начали раздаваться вскрики: "Меня! Меня! Выбери меня!", "Пожалуйста, выбери меня!". Были и совершенно жуткие сцены, как пожилой старик и вовсе толкнул маленькую девочку тринадцати лет, чтобы занять место на которое указывал Всеслав…, но всем было плевать. Все хотели жить.
И с каждым новым человеком вера в свои силы становилась крепче. Наконец, сотня людей была выбрана, мужчины, женщины... старики.
-Сотня, - произнес Всеслав и, потеряв страх, поднял винтовку с земли и направил ее на чернокожего мужчину с копной белых волос. - А теперь убирайся, про…
Внезапно, спокойствие старика исчезло, как мираж в пустыне. Глаза его стали острыми и пронзительными. Всеслав моргнул, не выдержав этого взгляда.
Было достаточно мгновения.
Старик оказался справа от него, быстрее мгновения времени. Пронзительный вопль пронесся по воздуху - правая нога Всеслава сломалась под ударом старика.
Винтовка вылетела из рук мужчины, а тесак, его единственное оружие, был выхвачен из его рук. В следующее мгновение, Всеслав был пригвожден к земле, а отрубленная левая кисть его руки лежала в песке рядом… это было избиение, алатырец не успевал сделать ничего…
Старик меж тем перевернул бьющегося в агонии Всеслава на спину. Протяжный свист, и тесак пригвоздил оставшуюся целой ладонь война к земле. Глава концентрационного лагеря сел на грудь Всеслава, кричащего от боли...
- Хабаби.... это не визги о свободе и готовность за нее умереть, - проговорил старик, его голос был холоден и безжалостен. - Хабаби это ответственность. Если ты не можешь защищать своих мжа, то какой ты Хабаби? Ты просто болтливый раб...
Секунда, и тонкие жилистые пальцы впились в рот и челюсть Всеслава. С нечеловеческой мощью мужчина рванул ее на себя... гортанный вопль, и струи крови. Челюсть вместе с языком осталась в руках чернокожего садиста... Залитый алой жижей, он поднялся над бьющимся в агонии телом и показал окружающим оторванную челюсть с извивающимся от судорог языком и куском гортани...
Люди, окружающие их, побелели от ужаса, не в силах произнести слова. Тихий плач пронзил тишину.
Удовлетворенный реакцией толпы, мужчина опустил трофей и громко окликнул своего секретаря:
-Маул!
Не прошло и мгновения, как из толпы к нему бросился бежать мужчина, пытаясь скрыть свой страх, отводя взгляд сторону и нервно поправляя феску на лбу.
-Да, Деспот, - произнес мужчина.
-Завтра, эти непокорные рабы должны быть освежованы, - произнес мужчина, показывая на "избранных" Всеслава. - Нам же нужно чем-то кормить наших собак.
-Но Цидна... - мужчина осекся, - то есть Деспот. Сотня рабов стоит немало... может...
-Золото – бренный металл, - произнес седоволосый юкианец, - стоящий вполне исчислимых благ.
Хлюп. Оторванный орган оказался в кармане белоснежной рубашки секретаря.
-Урок же, который извлекут участники... - Мужчина окинул взглядом охрану концентрационного лагеря и несколько сотен пленных. - Бесценный.
-Да-да-деспот... - выдавил из себя Маул, не в силах контролировать дрожь, которая его передернула, когда кусок тела оказался в его кармане...
***
16-ое месяца брезень (хатур по юкианскому календарю) 23-ий год, шестой миллениум. Концентрационный лагерь H-381 "Элма", юго-восточный Эленталь. Фактория Юку. Ночь.
Барак был погружен во мрак. Стены в нем были такие же холодные и безжизненные, как и глаза его обитателей. Неутолимый плач, давил на души всех, кто находился внутри.
Среди людей, которые в нем обитали, были те, кто был уже предан забвению. На их лбах были поставлены клейма, и они были отделены от остальных... живые призраки. Остальные, те кого судьба уберегла от клейма сторонились смертников... сторонились напоминания того, каким может быть их день грядущий.
Среди приговоренных сидел одинокий старик. Федор Звенов, мужчина с трубкой, он был одним из "избранных". Он оттолкнул девочку, чтобы спасти себя, и теперь платил за это своей жизнью.
Мужчина громко прокашлялся, привлекая внимания присутствующих. Когда взор людей был обращен на него он начал говорить.
- Если мы умрем... пусть о нас останется хотя бы память. Наши имена и голоса, - произнес он, прорезая траурную тишину барака.
Затем он обернулся и подозвал девочку, которую несколько часов назад оттолкнул.
- Марфочка, иди сюда. Иди-иди - Его голос был мягким, но в нем звучал фатализм и мольба.
Замученный, неказистый ребенок осторожно поднялся и пошел на голос одного из немногих людей, которые связывали его с домом. Одного из немногих, переживших бойню в хуторе "Кошкин Лес".
...Отчаявшиеся люди смолкли как один. С каждым скрипом половиц все больше взглядов впивались в подростка.
Старик встал и подал девочке табурет, на который ребенок послушно сел. После чего он присел перед ней на колени так, что его глаза поравнялись с ее.
- Завтра нас убьют, - произнес мужчина, - но... ты можешь кое-что сделать для нас. Запомни мое лицо. Мое имя. Мой голос. Ты молодая, ты спасешься... и тогда, кусочек каждого из нас будет жить в тебе. Мы не умрем до конца, Марфа.
Мужчина посмотрел в глаза испуганному ребенку. Девочка хотела что-то сказать. Но... не смогла. И, смахнув слезинку, кивнула.
- Федор Звенов, - произнес мужчина, и встал, уступая место следующему. Сначала нерешительно, пожилой юкианец прошептал девочке на ухо....
- Махуд, Махуд Завир.
Как только мужчина отошел в сторону, к ребенку подскочил испуганный мужчина. Дрожащими руками он схватился за ладони девочки.
- Антон Гветский, запомни. Антон Гветский!
Выдохнув, мужчина отступил в сторону, уступая место молодой женщине, чье тело было покрыто следами истощения и побоев.
- Зинаида Замотина, - прошептала девушка и поцеловала девочку в лоб.
Одно имя следовало за другим, новое лицо выжигалось в памяти, и с каждым мгновением очередной голос присоединялся к хору, чтобы не затихнуть никогда…
***
18-ое месяца разноцвета 43-ий год, шестой миллениум. Загранный Епископат, Темноярская Епархия, город Бреганск резиденция НКО “Вороны”
-... никогда - произнесла Святогорова, проходя внутрь "Гнезда"
Они надеялись обрести бессмертие в памяти. Люди так боятся умереть... боятся небытия. Но правда в том, что воскресение, которое произойдет, когда будет построен рукотворный рай...
...оно не будет возвращением той старой жизни. Голоса никогда не станут прежними живыми душами. Бесценная жизнь - это гармония души и тела, памяти и мечты. Того, что было живым человеком. Чем будет тот, к которому вернется только память мира о нем?
Марфа остановилась и бросила взгляд в никуда...
Паутина веры, распределенная сеть, хранящая в себе души мириадов людей, забытые отголоски и сверхдуши, чье бремя на себе несут люди, даже не замечая этого. Идеи, мысли... единая вера людей. Паутина не была реальным материальным объектом.
Просто удобная абстракция. Модель, чтобы представить всю полноту коммуникаций между людьми.
Но если раньше она могла запомнить только имя и голос, то теперь она могла создать...
Идеальный отпечаток.
Совершенную копию души.
Сохранить ее в своей сверхдуше вегласа.
Тяжелые шаги... будто рукой святого проведения, Марфа инстинктивно остановилась - ноги сами ее привели к иконостасу с ликом Матриарха.
- ...Но ведь это не будет тот же самый человек? - произнесла Марфа, будто оправдываясь, встретившись взглядом со святым ликом заступницы на иконе.
Немым укором, матриарх смотрела на Святогорову с портрета.
Картинки из интернетов, ряд сцен написаны в соавторстве с ДИ. Главу 2 смотреть в оглавлении или по тегу #веглас_веры