«Компромисс – вот на чём настаивали все»: почему Коннор представляет стоиков
Как не повторить путь Дикаря «О дивного нового мира» во вселенной Assassin’s Creed.
Assassin’s Creed 3 ознаменовала собой заключение оригинальной концепции серии, вызывая множество споров о механиках, сюжете настоящего и грандиозных караванах. Часто можно было встретить мнение, что протагонист третьей номерной части стал лишь блеклой тенью харизматичных героев предыдущих игр, не имея ничего, кроме желания мести. Я хочу поделиться своим прочтением жизненного пути Коннора и разобрать, куда его привело собственное кредо, тесно переплетающиеся с идеями стоицизма.
Справедливость
Я думал… я думал, что если бы я мог остановить тамплиеров; если бы я мог уберечь Революцию от их влияния, то те, кого я поддерживаю, поступили бы правильно.
Путь от Радунхагейду до Коннора, путь от природы до цивилизации, путь от приверженности до мудрости – в этом заключена уникальность жизни протагониста третьей части, который сталкивается не только со стандартным противоборством тайных орденов, но и с самим собой, с дивным новым миром, предложенным ему его наследием.
Движимый местью, постулатами ассасинов, а также генами своего отца-тамплиера, Коннор никогда не понимал назначения каждого из этих аспектов, не подвергал их критики. Ему нужны были двигатели изменений, независимо от их происхождения, тем самым он проживал жизнь своих корней – индейской культуры, природы и бессознательного. Борясь за выживание, он всё дальше отходил от себя настоящего, хотя смена имени на Коннора повлекла за собой новый этап инициации в мир цивилизованный, возвышенный, но разве праведный?
Коннор с самой молодости видит правильный мир лишь в справедливости и честности – даже когда игра обучает нас понижать известность среди британской стражи в Бостоне, предлагая подкупать печатников для навязывания собственной пропаганды вместо вражеской, герой задаётся вопросом правильности подобных действий.
Почему нельзя просто объяснить, что я не виноват? С ложью мы боремся ложью. Слова на бумаге тут же считают правдой.
Начальным импульсом всех действий является спасение своего племени во что бы то ни стало. Кто мы без тех вещей и людей, к которым привязаны? Существуем ли мы в этом мире, если нас в нём ничего не держит? Так и молодой Коннор держался за своё племя, за потерянную мать и за месть человеку, который был лицом всей несправедливости в колониях, – Чарльзу Ли.
Добродетель
Каждый новый успех приводит к очередному поражению, так как возникают всё новые противоречия на пути героя:
- Уильям Джонсон, стремившийся приобрести земли ганьягэха, племени Коннора, мог спасти их от порабощения колонистами в будущем;
Но когда в городе станет тесно, когда у них не хватит места для посевов… когда не будет других врагов, посмотрим, как добры станут люди.
- Джон Питкерн, зачинатель американской войны за независимость, стремился к деэскалации конфликта, чтобы провести переговоры британской короны и колонистов;
Да, и всех поселить в воздушных замках. Ты убиваешь, как мужчина, но говоришь, как дитя. Сколько ещё умрёт из-за тебя…
- Томас Хики, самый меркантильный представитель тамплиеров, использующий их идеологию лишь как источник обогащения, даёт идеальное описание судьбы Коннора, которую он сам ещё не осознал;
Мы разные люди! Ты, как блаженный дурак, гоняешься за радугой. А я человек простой – мне нужны только пиво в одной руке да бабья титька в другой. Но я могу получить, что хочу. И получал. А ты? Вечно с пустыми руками.
- Бенджамин Чёрч, знаковый хирург и перебежчик на британскую сторону, поставил под сомнение право колоний на независимость – ведь чем они лучше короны, с помощью чьих мушкетов убивают и с помощью чьих бинтов залечивают раны. Разве метрополия не может чувствовать себя преданной теми, кого кормила?
Нельзя прожить жизнь праведно и честно, не навредив никому. Думаешь, у короны нет принципов? Её тоже предают! Уж тебе-то грех не знать, ты решил бороться с тамплиерами, которые мнят себя справедливыми. Вспомни об этом, когда будешь кричать, что действуешь ради общего блага. Твои враги не согласятся с этим – и не без причины.
И, конечно, главный антагонист третьей части, чья харизма покорила фанатов, распространив идею о том, что Хэйтем Кенуэй, магистр Ордена в колониальной Америке, гораздо более проработанный и интересный персонаж, чем Коннор, что одновременно и правда, и нет. На протяжении всей истории отец и сын ищут что-то общее, стремясь переубедить друг друга во взглядах и объединиться в нечто лучшее, обрести мир – то, чего добиваются и Братство ассасинов, и Орден тамплиеров.
Хэйтем становится для Коннора главным столкновением идеологий, поиском смыслов и осознанием истинного пути, по которому будет следовать протагонист на протяжении своей жизни. Но как столь наивный убийца, верящий в американскую свободу, может осознать хоть что-то?
Люди ничего не выбирали. Выбор сделала кучка привилегированных трусов, желавших разбогатеть. Они собрались и приняли решение, удобное ИМ. И красиво его объяснили, но правдой оно не стало.
Однако существует троп, объясняющий тот факт, что у идеологии Коннора есть будущее, а у идеологии Хэйтема – нет: он высказан в кульминации обличения лжи патриотов в лице Джорджа Вашингтона, который должен был освободить колонии и народ ганьягэха от истребления, но в итоге стал исполнителем убийства – именно по его приказу была сожжена деревня Коннора и именно он был готов повторить это вновь, чтобы лишить поддержки британскую армию.
Видишь, каков этот «великий человек», если его прижать? Он виляет. Ищет виноватых. Только одного он не делает. Не берёт на себя ответственности.
Таким образом, Хэйтем лучше всего описал самого себя – человека, который был не готов взять ответственность за злодеяния Чарльза Ли, был не готов признать свою близость к матери Коннора и был не готов отступить, чтобы достигнуть мира. Предав ассасинов и уйдя к тамплиерам, он так и остался между двух миров, что раздирали его как человека идеалов. Как бы красиво он ни объяснял свои грехи, «правдой оно не стало».
Безмятежность
Я вижу, почему наша война вечная. С доски убирают фигуру – возникает новая. Шаг вперёд – шаг назад. По всему миру. Сквозь века. Порой моя задача кажется невыполнимой, но нельзя поддаться сомнениям. Люди нуждаются во мне.
Так, что же общего между Коннором и Дикарём произведения Олдоса Хаксли, кроме племенного происхождения? Путь инициации в дивный новый мир, который привёл одного к поглощению и смерти, а другого к стойкости и непоколебимости взглядов. Дикарь, познав всё зло утопичного мира, бросил его, прогнулся под его слабости и, не выдержав позора, лишил себя жизни. Коннор же, осознав противоречивость мира, в который он попал, приняв хрупкость того прошлого, которое он защищал, даже будучи преданным, брал ответственность лишь на себя, доказывая важный стоический принцип: добродетель совершается не только в период хорошей жизни, но и в период упадка, иначе это никакая не добродетель.
Коннор принимает правила мира, который уничтожит его племя и поработит всех, кто не обладает белой кожей; мира, в котором всегда будут появляться тамплиеры, чей Орден восходит от понимания, а не от кредо или догм. Ему нечего бояться даже в лице бога, который обозначает его лишь очередной пешкой в чьей-то игре, – он избирает безмятежность внутреннего духа.
Ты спас это место – а твой народ хранил его. Это важнее всего. <…>. Этого всегда будет мало. Ты ищешь того, чего не существует. Но ты изменил многое. И сделаешь это снова.
Коннор, в отличие от Эцио и многих других героев серии, избрал постоянство своих взглядов, их непоколебимость перед опасностью фортуны, тем самым никогда не нарушая своё внутреннее кредо на протяжении всей игры, что подтверждает его главный антагонист – собственный отец.
Но я горжусь тобой. Ты проявил убеждения. Силу. Мужество. Благородные черты… Надо было убить тебя раньше.
Радунхагейду, вошедший в реку изменений, стал Коннором, но пронёс с собой все идеалы прошлого, закалив их в суровости настоящего, чем и представляет истинную идеологию ассасинов, перед которой померкло даже столь могущественное понимание Ордена тамплиеров.
Причём тут стоицизм?
Высказанные тезисы легко можно подвести под поиск глубинного смысла там, где его вовсе нет, ибо любая интересная история, особенно в мире ассасинов и тамплиеров, завязана на превозмогании и мужестве – получается, что все герои видеоигр представляют стоицизм?
Не совсем, так как идеология стоицизма, учения о твёрдости в жизненных обстоятельствах, завязана не только на том, что мы способны переживать тяжёлые этапы в нашей жизни. Это философия постоянства и безмятежности перед лицом всего происходящего: счастья, боли и иной метаморфозы. Стоик, сохраняя мужество, должен не только пережить событие, но и осуществлять параллельно справедливость и все иные добродетели, заложенные в нас.
Мать, отец, мне очень жаль. Я подвёл вас обоих. Я пообещал защищать наш народ. Я думал… я думал, что если бы я мог остановить тамплиеров; если бы я мог уберечь Революцию от их влияния, то те, кого я поддерживаю, поступили бы правильно. Они поступили, полагаю; поступили так, как правильно для них.
Стоик должен делать всё зависящее от него, но если обстоятельства более ему не подвластны, то он должен отпустить их, ведь нет смысла держаться за то, что от нас не зависит. Необходимо идти дальше. Стоики верят лишь в подлинный облик мира, который стоит познавать и проживать, тем самым обязывая снимать маски с людей и ситуаций, что мы сами на них надели.
Что касается тебя, отец, я думал, что смогу объединить нас, что мы забудем прошлое и построим лучшее будущее. Я верил, что со временем ты бы мог видеть мир, как я, понять. Но это была всего лишь мечта. Я должен был знать об этом.
Наши убеждения вправе быть услышанными даже в самые тёмные времена, но среди тех, кто способен их принять, ибо даже здесь необходима меткость в выборе людей. Именно тут начинается один из сложнейших, по мнению стоиков, боёв, где следует отступать только тогда, когда испробованы все средства даже после осознания отчаяния.
Нам не было суждено жить в мире, вот и всё. Мы рождены, чтобы спорить, сражаться? Так много голосов, каждый требует чего-то ещё. Временами это было сложно, но не сложнее, чем сегодня. Чтобы увидеть, что всё, ради чего я работал, предотвращено, отброшено, забыто.
Основная идея стоицизма в отказе от фортуны, в низведении фатума до своего уровня, ибо в руках любого человека самое опасное, что он может испытать – это смерть. Следовательно, чего бояться, когда в руках людей крайняя мера их существования? Мы в состоянии быть независимыми от судьбы, куда бы она ни заводила, ведь нам всегда известен наш пункт назначения, поэтому путь до него важнее всего.
Ты бы сказал, что я описал всю историю, отец. Теперь ты улыбаешься? Надеясь, что я могу произнести слова, которые ты так долго хотел услышать, чтобы подтвердить тебя, сказать, что ты был прав всё это время. Я не произнесу. Даже сейчас, столкнувшись с правдой твоих холодных слов, я отказываюсь. Потому что я верю, что всё ещё можно изменить. Я могу никогда не добиться успеха. Ассасины могут тщетно бороться ещё тысячу лет, но мы не остановимся.
Коннор по иронии своих корней уподобляется кротости зверей: они бегут при виде опасностей, а убежав от них, больше не испытывают страха. Человека же мучит и будущее, и прошедшее. Стоицизм героя заключён в том, что он не боится не добиться своей цели, ведь главная его задача – продолжать, как далека бы цель ни была, и сохранять спокойствие перед лицом неизвестного будущего, ведь оно не зависит от него. Но от него всегда будет зависеть внутреннее отношение к происходящему, что и переворачивает и меняет наш мир, делает его лучше.
Компромисс – вот на чём настаивали все. Итак, я выучил это, но не так, как многие могли бы подумать. Теперь я понимаю, что на всё потребуется время. Что дорога впереди длинна и окутана тьмой. Это дорога, которая не всегда приведёт меня туда, куда я хочу идти. И я сомневаюсь, что доживу до её конца, но тем не менее я пойду по ней. Ибо рядом со мной идёт надежда, несмотря на всё, что настаивает на отступлении, я двигаюсь дальше. Это мой компромисс.
Не важно, дооценён или переоценён протагонист Assassin’s Creed 3, ведь вся его история учит тому, что это и не имеет значения, что это не изменит его курс и принципы, – это важно осознавать и нам. Подытожу идеей одного из важных представителей школы стоицизма, Сенеки: «Всё предстоящее предстоит по необходимости тому, кто сопротивляется; в ком есть охота, для того необходимости нет». Buona fortuna!
Assassins Creed 3 - Connor's Greatest Speech – вырезанная из игры речь Коннора.
Ща любители низкосортного юморка, клише badass’ности и мачизма будут ныть, что Коннор скучен, ибо из него не делали клоуна или стандартного харизматика.
Хотя сам по себе как символизм и архетип - один из самых сильных персонажей. Можно его не любить, но нельзя этого не признавать.
Даже то, что Юбы в производственном аду тройки реально лоханулись, не успев закинуть больше экспозиции и важных монологов - не отменяет сказанного выше.
Он замечателен. И именно через его призму - очень верно было делать политически-конспирологическую историю, про ордена и процесс революции и доминирования доктрины захвата над доктриной пацифизма.
И да, тройка - отнюдь не о глав-героях (будь то Хейтем или Дез). Она об эпохе, исторических процессах и социальных/идеологических изменениях, где важен язык архетипов, а не личностях (но это не относится к нашим антагонистам).
К слову, дух эпохи и насаждение одной идеологии вместо другой хорошо раскрываются в опциональных диалогах с историческими личностями, что бродят по миру: Вашингтон, Франклин, Адамс. Зачастую им нечего ответить на критику Коннора насчёт их взглядов и методов.
Те же диалоги с Лафайетом, помощником Вашингтона, – красивый переход к будущей революции в Unity.
Комментарий недоступен
Комментарий недоступен
Комментарий недоступен
Читают комменты и бальзам на душу, люди обсуждают глубинную философию, отсылки к реальным персонажам и событиям, обсуждают многогранных персонажей, философские течения. Тот самый AC, который мы полюбили. Можно ли на том же уровне обсуждать хоть одну игру серии посте тройки? Нифига. У современных любителей серии в Unity "прикольный бесшовный экшен" (хотя как по мне самая нереалистичная анимация паркура евер). В синдикате завезли кареты и gta-like карту (непонятно зачем, особенно выпилив половину механик оригинала. Чтобы быстро бегать по огромной карте теперь надо юзать крюк и только крюк, нафиг ваш сложный паркур по извилистым маршрутам). Ну а в rpg трилогии играю те кому прикольно наяривать опен-ворлды коллекционируя хлам и проходя бесконечные generic сайдики. Это не выпад в сторону игроков, я просто к тому, что даже когда любители серии, наигравшие сотни часов в новых частях выпячивают в комментах лучшие стороны, которым им понравились, там и малой доли нет той глубины и крутизны из первых частей.
Я просто думал может я старый и сидром утенка, но нет.
После тройки Unity была ближе всего к прежней задумке серии в неком смысле: целостный орден, проживание пути героя от сорванца до мастера-ассасина и возвращение сюжета о попытках помирить тамплиеров и ассасинов. Учитывая, что некая история задумывалась даже для часов отца Арно, на которые он изредка посматривал, то можно понять, что амбиции на родную страну Ubisoft были велики, но сроки и качество производства вновь внесли коррективы, поэтому и ассасины, и тамплиеры посредственные в этой части.
Unity и Syndicate больше про остатки исторической глубины, чем про философию, что вкидывал Дезиле с первых частей. Те же парижские истории или доп. квесты Лондона были занимательны.
РПГ-части сохранили историческую эстетику, но содержание стало лишь предпочтением сценаристов – ценность детей в Истоках, например. Оттого и обидно, что в Одиссеи, где эпоха дышала философией, с местными философами особо интересных бесед не получишь, не учитывая отсутствия ассасинов.
Все части сами по себе интересны, но в изначальную концепцию уже не вписываются.