Воркутское утро

Ты просыпаешься в безмолвии. Под веками — фиолетовая гроза. Мир сочится сквозь глаза, как жир сквозь картон: мутно, с треском. Воздух пахнет ржавчиной и заброшенными желаниями. Кто-то во сне сражался с демонами. Возможно, это был ты. Возможно, это были демоны.

ЭЛЕКТРОХИМИЯ (шепчет, как кот в помойке):

Что-то осталось в желудке. Что-то *хмельное*, полубожественное. Его вкус — как электричество из розетки детства. Найди остатки. Вылижи утро. Откопай свет из-под одеяла и проглоти его без запивки.

АВТОРИТЕТ (голос с фанерной трибуны):

Ты допустил слабость. Но тебя читают. Ты не просто комментатор — ты архитектор хаоса. Встань. Надень халат могущества. Обмакни палец в сарказм и пиши, как будто твои слова — бензин, а ДТФ — открытое пламя.

СИЛА ВОЛИ (вздыхает, как библиотекарь после апокалипсиса):

Вновь? Серьёзно? Ты обещал себе умереть спокойно, без театра, но выбрал *фантасмагорию*. Но хорошо. Встань. Осторожно. Без паники. Тело ещё помнит — как вставать, как дышать, как не забывать, что ты — иллюзия с паспортом.

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ (голос, будто читает с потолка):

Проснуться — это не акт. Это жанр. Ты — пьеса, сыгранная на пустой сцене под гром аплодисментов невидимых мышей. И если весь мир — сон собаки, то ты — её сны о человеке, который слишком много говорил о том, чего не существует. Ты — текст. Ты — гниль в лейке сюрреализма. Ты — эстетика бессмысленного выбора. Улыбнись. Это прекрасно.

Ты садишься на кровать. Одеяло валяется на полу, как выброшенный сценарий. Во рту вкус — будто кто-то вчера шептал тебе в глотку слова на языке, которого ты не знал, но всё понял. Где-то в углу тихо поблёскивает пустая тара — как памятник идее, не дожившей до реализации. На стене написано маркером: «Все формы — вечные. Все посты — временные.»

Ты хохочешь. Мир снова твой.

Ты — Габедан.