От монструозного морского огурца до рыб с грудью: рассказ о мифических чудовищах из глубин

Моря до сих пор остаются самой загадочной частью Земли. Говорят, что мы исследовали только пару процентов океанского дна — и это во времена, когда астрономы достаточно подробно рассмотрели всю поверхность Луны. Неудивительно, что в давние времена люди в своём воображении населяли моря разными монстрами — даже на картах именно в морях чаще всего рисовали чудовищ.

Отправляемся в путешествие вокруг света по мифам разных народов мира, чтобы узнать, каких морских созданий порождала их фантазия.

Начать стоит с побережья Восточного Средиземноморья и небольшой предыстории чуть ли не самого известного морского монстра в мире.

В Ханаане, как раньше называли побережье Средиземного моря от Синая до нынешней Сирии, издревле складывали легенды о морских змеях. Одна из самых древних — история о Лотане, семиглавом извивающимся гигантском змее, служившем богу морей и рек Яму. Однажды Лотана поборол бог плодородия и грома Баал-Хадад — это один из ранних известных примеров мифа, где герой или божество убивало змея, воплощавшего в себе хаос.

Есть версия, что эти чудовищные змеи ближневосточных мифов могли пойти из египетских верований. Тогда считалось, будто Нил хранят крокодилы, а если их разозлить, то пойдёт засуха — то есть они одновременно относились и к водной, и огненной стихиям, как мифические чудовищные змеи.

До сих пор непонятно, звали ли Лотана ещё и Таннином — или же это был другой, но практически идентичный Лотану семиглавый змей, который также служил Яму. Позднее в еврейской мифологии Таннин превратился в одного из драконов, которых убьёт Яхве в конце света.

В преданиях XVIII-XVI веков до н. э. Лотана сменил змей Темтум. Но в итоге истории о Лотане и Темтуне трансформировались в рассказы о Левиафане, чьё имя с иврита переводится как «скрученный».

Об этом чудовище много написано в Ветхом Завете. Там Левиафан — громадный могучий морской змей с двойными челюстями, огненным дыханием и чешуёй, о которую гнутся клинки. Еврейский бог Яхве поразил его своим мечом и накормил им жителей пустыни. Или, по другой версии, Яхве поразит его потом, во время прихода мессии, а его кожей накормит всех праведников.

Толкователи Ветхого Завета утверждали, что Левиафан — одно из титанических первосуществ, созданных Яхве, которому во власть отдали водную стихию. Два других, сухопутный Бегемот и воздушный дракон Зиз, уступали ему в силе. И хотя Левиафан больше разрушал, чем созидал, он, согласно той же Книге Бытия, не был от природы злым созданием. Некоторые считали, что Левиафаном аллегорически называли вообще всю водную стихию.

Есть версия, будто на самом деле изначально было два Левиафана, самец и самка. Яхве либо убил самку, либо ещё как-то сделал так, чтобы они не могли размножаться. Если бы появилось больше левиафанов, то мир такого попросту не выдержал.

Жил Левиафан в Средиземном море и питался там китами, отчего едва не съел Иову. Его дыхание кипятило океан вокруг него. Боялся он только маленького червячка килбита, что цеплялся за жабры рыб и тем самым убивал их.

В христианстве Левиафана уже называли исключительно злым созданием, отчего в Средневековье его перевели в разряд демонов. Антон ЛаВей, например, в своей «Сатанинской Библии» продолжил эту традицию и объявил Левиафана одним из четырёх главных принцев Ада.

В гностицизме Левиафану поклонялись как мировому змею-уроборосу, кусающему свой хвост. Хотя он олицетворял деструктивную силу стихии, его советы считали добрыми.

Французский путешественник Андре Теве, живший в XVI веке, в «Космографии» писал о звере орабу, живущем в Красном море и на его побережье.

Орабу походил на большую зелёную горбатую кошку с чертами рептилии. Всё его тело покрыто чешуёй — но не твёрже кожи крокодила. Длиной орабу были до трёх метров.

Мясо орабу отвратительно, на вкус — как старое верблюжье мясо, от которого к тому же появляются камни в почках и мочевом пузыре. Но местные всё равно ели его, заедая плоть орабу мочегонным снадобьем на основе его жира.

Возможно, большинство ближневосточных историй о могучих морских змеях восходит к мифу о Тиамат из шумеро-вавилонских сказаний. Есть две версии происхождения этого имени: от аккадского слова «тамту», «море», или от шумерских слов «ти» и «ама», «жизнь» и «мать».

Принято описывать Тиамат как громадную змею или морского дракона, у которого где-то ещё есть вымя. Но есть версия, по которой в древности её видели как воплощение хаоса, у которого трудно выделить какие-то конечности. Но в любом случае Тиамат — прежде всего ужасающая персонификация солёной воды.

По «Энума элиш», вавилонскому космологическому мифу, в начале времён Тиамат смешала свои солёные воды с пресными водами своего мужа Абзу. Так появились первые боги. Но те взбунтовались и навечно усыпили Абзу, так что Тиамат развязала войну и создала чудовищ, змей и драконов.

Против неё выступил бог-громовержец Мардук на гигантской колеснице, вооружившись луком, палицей, сетью и семью ветрами. После убийства Тиамат он из одной её половины сделал небо, из другой — землю. Из головы Тиамат получилась великая гора, из груди — холмы. Из её глаз вытекли Тигр и Евфрат. Хвостом Тиамат Мардрук перекрыл поток воды из подземного мира, где спит Абзу.

Судя по нескольким арабским источникам, дулхафов стоит относить к джиннам. На мелких островах в океане дулхафы якобы выглядели как люди, разъезжающие на страусах. Они питались плотью моряков, попавших на их территорию. Порой они нападали на корабли прямо в море.

Особо показателен случай из легенды, согласно которому однажды моряки вызволили из моря возле острова Ява странного голого человека. У него были тигриные глаза, большая голова и огромный рот, заполненный клыками, а вместо ногтей — длинные цепкие когти.

Он сказал, что мог бы годами без проблем плавать по морю — но вот что его беспокоило, так это голод. Ему дали еды, которой можно было бы накормить шестерых — а он всё съел за раз и пренебрежительно попросил добавки.

Манеры незнакомца разозлила моряков. Они напали на него с саблями и луками — но ничто не могло пробить его кожу. Зато он сам разрывал людей голыми руками напополам. В итоге дулхаф захватил судно и поглотил почти все запасы еды — но моряков спасла птица рукх, захотевшая полакомиться чудовищем. Оба монстра погибли в бою с друг другом и утонули в море.

Андре Теве рассказывал о том, что возле Аравии живёт рыба каспили. Она около полуметра в длину, у неё нет чешуи, зато она вся покрыта шипами. На морде у неё внушительных размеров рог, а на спине — большой гребень.

Когда каспили голодна, она таранит жертву своим рогом, ждёт, пока та не истечёт кровью, а затем пожирает. Хотя ей достаточно и пары укусов, чтобы убить кого угодно — её зубы ядовиты и подобны острым клинкам. Правда, её плоть отличное противоядие, отчего это существо порой ловят арабы.

Среди банту, живущих возле Мозамбикского пролива, ходила легенда о рыбе Чипфаламфуле, плавающей в реках, озёрах и морях. Она повелевала водной стихией, вызывая как засухи, так и наводнения. Выглядела Чипфаламфула как кит или гигантский сом. Внутри её живота был целый мир, со своими полями, лесами и животными. Там жила целая община счастливых людей.

Особенно часто рассказывали историю о том, как Чипфаламфула спасла одну девушку от наводнения — ведь Чипфаламфула помогает всем, кто добр. Та прожила в этой рыбе некоторое время, а затем Чипфаламфула отпустила её и на прощанье подарила волшебную палочку.

Первым, кто описал Табиб аль-Бар, был алхимик Джабир ибн Хайян, живший в VIII веке. Так что историю этих существ обычно трактовали как алхимическую аллегорию.

Описание внешности Табиб аль-Бара очень расплывчато: понятно лишь, что это рыба с частично человеческим телом — хотя временами он мог превращаться в человека. Во лбу у него большой магический жёлтый драгоценный камень. Табиб аль-Бар очень добр и альтруистичен, так что он заботился о морских созданиях и мгновенно исцелял их раны. Морякам он помогал во время штормов, выпивая часть неспокойного моря.

На Табиб аль-Бару постоянно охотились люди: если вынуть из него камень, то им можно трансмутировать любые металлы в золото. Из-за своего кроткого нрава рыбочеловек не сопротивлялся, а просто выжидал удобного момента, чтобы улизнуть.

С санскрита название макара значило «морской дракон» или «водное чудовище». В Южной Азии эти существа символизировали защиту и жизнь во всех её проявлениях — в Индии до сих есть фестиваль урожая Макара-санкранти. В индуизме на макарах часто разъезжали многие главные боги.

В разных регионах и в разные времена макар изображали самыми разными способами, общим было только то, что макара — морское существо, которое чаще всего наполовину рыба. Голова могла быть как крокодилья, так и слоновья. Тело рептилии или большой рыбы. Конечности львиные или крокодильи, а хвост — рыбий.

Встречались макары, схожие с древнегреческим козерогом. Порой их изображали как созданий с рыбьим хвостом и змеиным телом, плавно переходящим в человеческий торс, из которого торчит множество змеиных голов.

В буддийских странах, кроме Шри-Ланки, макары обычно ассоциировались с демонами-ракшасами, так что их считали злыми морскими существами.

В Тибете макары вообще превратились в демонических драконов-хищников чусинов. У них были рогатые львиные головы с хоботами, оканчивающимися множеством щупалец, обезьяньим глазами, драконьими усами, нижней крокодильей челюстью, кабаньими нижними клыками и кабаньими же ушами. Тело чусинов покрывала чешуя, но лапы были львиными. Рыбьи хвосты чусинов скорее напоминали павлиньи.

С распространением буддизма макара попала и в Китай, где превратилась в Чжи-вэня, одного из девяти детей короля драконов Луна. Его имя значило «голова безрогого дракона» — хотя рога у него были. Хвост, как это полагается макарам, Чжи-вэнь носил рыбий. Голова и две лапы ему достались от тигра.

Чжи-вэня почитали за то, что он призывал дожди, чтобы защищать людей от пожаров. А порой он и вовсе отводил от крестьян тайфуны и ураганы.

В конце концов макара попала в Японию. Там её уж знали под именем сятихоко и изображали как рыбу с тигриной головой. Японцы использовали изображения сятихоко как оберег от пожаров.

В древнеиндийском эпосе Махабхарата упоминалась некая Тимингила, «поглотительница китов». Эта гигантская акула жила в глубине океана, где живьём заглатывала китов, как ей и положено по названию. Традиционно её изображали с крокодильими челюстями, кабаньими клыками, слоновьим телом, рыбьей чешуёй и хвостом, напоминающий павлиний.

Швейцарский учёный-энциклопедист Конрад Геснер как-то раз описывал странное существо, найденное возле острова Ява. У бретмешина, как он его назвал, голова пантеры и всего две львиные лапы — затем тело плавно перетекало в хвост с конским пучком волос на конце. Длина бретмешина якобы доходила до четырёх с половиной метров.

Бакунава, «изогнутый змей», в филиппинском устном фольклоре был гигантским морским змеем. Пасть у него размером с озеро, язык красный, а ещё есть жабры, усы и два набора крыльев, большие и маленькие. Считалось, будто он — главная причина землетрясений, дождей, ветра и затмений.

Однажды Бакунава съел все семь лун, а потом по какой-то причине выплюнул их. Так что филиппинцы во время лунных затмений выходили из домов, стуча в барабаны и гремя кастрюлями с горшками, чтобы напугать Бакунаву и заставить его снова выплюнуть Луну.

Есть несколько историй о том, с чего пошла такая страсть к поеданию Луны.

По одной версии, Бакунаву так восхитил свет семи только что созданных лун, что он влюбился в них и захотел их пожрать. За это Батала, создатель лун, разозлился на него и вызволил луны из плена. Есть вариант, по которому Бакунава изначально был прекрасной царицей подземного мира, что превратилась в змею оттого, что Луна не захотела на ней жениться.

В ещё одной истории у Бакунавы есть сестра — большая морская черепаха. Однажды она вышла на берег одного острова, чтобы отложить яйца. Но за ней постоянно шло море, что всё сильнее и сильнее загоняло остров под воду. Тогда местные убили черепаху, а Бакунава разозлился и за это лишил людей лунного света.

В другом сюжете Бакунава однажды влюбился в земную девушку. Но глава деревни, где она жила, прознал про это и спалил дотла её дом, когда она там была. Разъярённый Бакунава захотел вернуть её и для этого зачем-то съел семь лун.

На Молуккских островах, по словам Андре Теве, обитал единорог камфрук.

Это земноводное существо жило как в воде, так и на суше, словно морской крокодил, и питалось рыбой. У него грива на шее, он покрыт серой шерстью. Передние лапы — с раздвоенными оленьими копытами, задние — перепончатые, словно гусиные. Размерами камфрук с лань — зато рог на его голове длинной в метр.

Туземцы ценили камфруков за то, что их рога нейтрализовали яды. Даже местный царь называл себя камфруком, тогда как остальные придворные обходились именами животных «похуже».

В японской мифологии исонадэ водился у скалистых берегов Западной Японии. Внешне этот морской монстр напоминал акулу — но все видели только их большие хвостовые плавники, на которых целая куча мелких, но цепких крючочков.

Исонадэ старался зацепить своим хвостом рыбацкие сети, чтобы беззвучно утащить рыбаков на морское дно и там пожрать. Ещё он переворачивал лодки и бил своим хвостом по берегу, чтобы убивать людей землетрясениями.

В море вблизи городов Киото и Фукуи, согласно легендам, обитали коромодако, которые мало чем отличались от самых обычных мелких осьминогов. Самцы размером всего в пару сантиметров, самки — в пять раз больше, причём у них ещё раковины с тонкими стенками. Но так коромодако выглядели в обычной ситуации.

Когда коромодако чувствовали опасность, то тут же увеличивались в размерах, превосходя в несколько раз всё, что попадалось им на пути. При этом сами коромодако тонки, словно куски ткани. И в таком состоянии осьминоги поедали рыб, людей и целые флотилии, захватывая их своими щупальцами. А затем возвращался к своей привычной форме, как ни в чём ни бывало.

По японским легендам, в злобного духа-ёкая умибодзу превращались жертвы кораблекрушений и умершие моряки. Но чаще всего ими оборачивались утонувшие буддистские монахи, отчего в имени умибодзу соединяются иероглифы, означающие «море» и «буддистский монах».

Умибодзу — гигантский дух, возвышающийся над кораблями. Его нижнюю половину никто не видел, но верхней он походил на чёрного или серого гуманоида — хотя порой его изображали как собаку или змея с осьминожьими щупальцами. Его голова чаще всего обрита налысо. Глаза обычно широко распахнуты, а сам он постоянно улыбается. Порой кажется, будто умибодзу молится как монах.

Умибодзу появлялся ночью во время штиля и тут же приносил с собой бурю. Часто он просил моряков выкатить себе бочку. Если это сделать, то он её наполнял морской водой, а затем топил весь корабль. Чтобы избежать этого, команда должна была выкатывать ему бездонную бочку. Если хоть что-то сказать ему, он тут же атаковал. Хотя он мог напасть и просто так, круша корабль своими длинными руками или щупальцами.

Из моря на японское побережье приходили духи-сёдзё. В одних историях они походили на постоянно пританцовывающих краснолицых мальчиков-подростков с длинными рыжими волосами до самых пят и кожей цвета цветущей вишни. Иногда им приписывали плавники и зелёную кожу, а порой и вовсе рисовали безволосыми.

А ещё они постоянно пили священное сакэ и поили им всех встречных. Самим сёдзё оно даровало бессмертие, добрым людям продлевало молодость, а для злых было жутким ядом. Судьбой тех, кого напоили сакэ, сёдзё не интересовались — люди могли просто заснуть на берегу или вообще утонуть в море, духам было всё равно.

У народа айнов бытовало сказание о том, что однажды во время стирки в море смыло моуру, традиционное женское айнское нижнее бельё, где оно превратилось в Атуйкакуру. Вскоре эту легенду переняли и японцы.

Атуйкакура — чудовищный морской огурец, живший на дне моря, отчего его почти никто не видел. Когда Атуйкакура волновался, то сильно извивался, разбивая вдребезги корабли. Он постоянно прилеплялся к плавающим осколкам кораблей, но иногда цеплялся и за сами суда, уволакивая их за собой в морскую пучину.

Танифы — одни из ключевых существ мифологии маори. На них даже часто ссылались в местных судах.

Вид у таниф был самый разный. Одни напоминали китов, дельфинов и гигантских акул. Другие походили на гекконов, туатар и других рептилий, разросшихся до размеров китов — при этом часто у них бывали ещё и крылья. Некоторые танифы и вовсе представали перед людьми в форме плавучих брёвен. Хотя были и те, что по желанию умели менять облик. Жили они в глубоких озёрах и реках, в подводных пещерах и в море.

Часто танифы помогали людям. Порой они хранили от бед какого-то одного человека или вообще всех потомков людей, которых они танифы когда-то повстречали. Танифы жили в тёмных и опасных местах, так что маори подносили им дары, чтобы те помогали спасать тонущих людей. Некоторые люди превращались в танифов после смерти и в таком виде оберегали свой род.

Но в то же время люди нередко воевали с танифами. Эти мифические существа были гарантами непреложности разных табу: если их нарушать, то на тебя нападёт танифа.

Также танифы воевали с другими племенами и их танифами, отчего поедали чужаков и устраивали грандиозные бои с другими монстрами на суше и в море.

Народы северо-запада Тихого океана верили в сисиутла, к которому обращались во время плясок, в песнях и шаманских ритуалах, ведь он считался точно таким же посредником между миром людей и потусторонним миром, как и шаманы.

Сисиутла по традиции изображали как змея с двумя голова на обоих концах тела. Порой между ними добавляли ещё и гуманоидную голову. У всех трёх голов были рога, что указывало на сверхъестественную природу сисиутла. Выступающие языки змей показывали, что они управляли молниями, а раздутые ноздри символизировали ненасытность.

Сисиутл свободно путешествовал по всем стихиям и спокойно переходил с того света в наш. Правда, на некоторых островах верили, будто в воде, своей основной стихии, он запрягал касаток.

Усилием воли сисиутл трансформировал себя в любое существо. Он повелевал смертью и мог превращать непочтительных людей в камни. А ещё умел исцелять и защищать от бед — так что люди изображали его на своих лодках и украшениях, да к тому же приносили ему дары.

А-ми-кук наводил ужас на инуитов, плававших в водах Берингова залива. Этот громадный склизкий кожистый монстр внезапно топил каяки и утаскивал людей под воду своими четырьмя щупальцами — или длинными лапами, согласно другой версии. От него не было спасу даже на суше — он удивительно ловко бегал и ползал под землёй. Впрочем, А-ми-кук обычно охотился только на рыбаков и тех, кто нырял в море.

В инуитском фольклоре Аз-и-ву-гум Ки-мух-ти, которого звали ещё и моржовым псом, защищал стада моржей от хищников и людей. Он напоминал помесь моржа и собаки с большим рыбьим хвостом. Его тело покрывали жёсткие чешуйки, что делало его практически неуязвимым для копий.

Моржовый пёс с лёгкостью убивал человека одним лишь ударом хвоста. Ходил слух о том, что он как-то залез в лодку и за считанные мгновения убил всех, кто там был.

Внешность Как-ван-у-гат Кип-у-лу-ник практически неизвестна инуитам: они видели только собачьи следы, идущие к воде и там обрывающиеся. По их мнению, это касатка, что превращалась в собаку и обратно. Обычно её изображали где-то в середине превращения.

Среди индейцев народа квакиутл, живущем на острове Ванкувер и на континенте вблизи него, ходили истории о чудовищном палтусе намхилики. Его спина походила на пляж, изрезанный волнами, а голова была тюленьей.

Во лбу у него очень ценный кристалл — правда, вынуть его не так-то просто. Намхилики издавал гудящий звук, тряслась земля на много километров вокруг, так что сложно было понять, где конкретно искать это существа. Помимо этого, намхилики приносил с собой плохую погоду и штормы, а его спина рушила каноэ.

Возле Игулика, что почти на самом севере Канады, инуитский шаман однажды встретил духа, вылезшего из дыры во льдине. Он был выше человека раза в два, стоял на двух длинных ногах с большими шишками на суставах. На его голом теле было всего несколько полос меха. У него было два хвоста, но зато одно большое ухо, торчащее из головы. Зубы его походили на бивни моржей.

Дух засмеялся, но шаман испугался его и убежал. Хотя мог получить от него помощь.

У индейских народов малеситов, пассамакводди и микмаков, живущих в Новой Шотландии, в ходу истории о кугу, великанше-людоедке. Она таскала своих жертв, перекидывая их за плечо, словно человек — кроликов. В ряде сказаний она покрыта чешуёй, живёт в море и охотится на всех, кто плывёт на каноэ или ходит по пляжу.

По словам индейцев-малеситов, в водах залива Мэн таился громадный клыкастый морской змей, что утаскивал за собой людей — чаще всего неосторожных детей. У него рыжие волосы, отчего ходили толки, будто раньше Апотамкин был прекрасной девушкой.

У народов хайда и цимшианов популярен миф о цемаусе, рыбе-бревне. Впрочем, данные о внешности этого существа разнятся — цемаус мог выглядеть и как куча плывущих веток или чего-то подобного. Да и рыбой-то он был не всегда: за бревном порой скрывался чудовищный медведь, похожий на собаку, морской лев, касатка, гибрид касатки и медведя, ворон-касатка, а то и вовсе крупная лягушка, запутавшаяся в водорослях. Но всегда из дерева торчал большущий плавник.

Цемаус разбивал хвостом лодки вдребезги и поднимал волны, топящие всё на своём пути. Люди, утонувшие из-за цемауса, превращались после смерти в касаток.

Ацтекские верховные божества (хотя по поводу их сути идут давние споры) создали полурыбу-полукрокодила Сипактли, тело которой покрыто голодными ртами. Её потом взял в жёны другой монстр, полужаба-полуаллигатор Тлальтекутли.

Сипактли олицетворяла землю. Так что боги Кецалькоатль и Тескатлипока, когда изловили её, создали из её тела весь мир. Из головы Сипактли вышли тринадцать небес. Туловище превратилось в землю. А хвост породил девять преисподних Миктлана.

Даже в самой южной точке Южной Америки люди складывали истории о монструозных хищниках. Главный из них — лакума.

Описать внешний вид лакум сложно: их в разные моменты сравнивали с китами, кальмарами, титаническими червями. При этом они любили «расплющиваться» на поверхности воды, напоминая небольшие островки или камни, что покрыты крупными мидиями. По куче этих «кочек» можно даже пересечь залив, если всё сделать быстро.

Но последнее, что видели те, кто медленно прыгал, были руки лакумы. Они хватали несчастных и затаскивали их под воду. На поверхность всплывали лишь внутренности людей.

Лакумы целенаправленно топили коноэ, поднимали волны и вызывали штормы. Они преследовали и тех, кто нарушал табу: например, менструирующим девушкам нельзя было есть ягоды, а то их могли съесть лакумы.

Если быть достаточно осторожным, то можно убить лакуму копьём. А некоторые шаманы якобы умели даже немного повелевать ими.

Карп с женской грудью — именно так легко можно описать одну из рыб, которую якобы видел Андре Теве у берегов Южной Америки. Хотя грудь в разных описаниях порой превращалась в козье вымя.

Мастопогон плавал возле более крупной рыбы-хоперо с кошачьей мордой, что разрывала своих жертв на куски острыми зубами. Останки потом подбирал мастопогон.

Описания дженгу в Камеруне отличается от племени к племени, но самый типичный портрет этих существ — красивые темнокожие русалки с длинными волосами. Они лечили болезни, выступали посредниками между мирами людей и духов. А ещё дженгу даровали удачу членам тайного общества, поклоняющегося им.

Андре Теве писал, что у побережья Гвинеи моряки находили рыбу ютелиф, которую называли морским единорогом. Из её черепа торчала метровая острая костяная пила шириной в четыре пальца. Так как это единорог, то его рог был чудотворно целебным.

В северных морях возле Скандинавии, по словам Конрада Геснера и ряда других средневековых авторов, водилась зифия, «водяная сова».

Это кит со большим крючковатым птичьим клювом и зловещими выпученными глазами. На её шее росла грива. У зифии четыре полноценные ноги и острый, словно меч, плавник на спине. Хотя зифии охотились на что угодно, они особенно сильно любили резать плавником корабли и заглатывать моряков.

Впервые о существовании тролльвалов сообщил шведский учёный Олаф Магнус. Ему вторил Конрад Гесснер и многие другие исследователи. Так что «кит-дьявол» или «кит-тролль» быстро прославился и попал на карты эпохи Великих географических открытий. А всё из-за тяги к необычному, а также недостоверных данных о реальных животных.

Тролльвал — кит с крупными клыками, чешуёй и двумя дыхалами на голове, схожими с рогами. Он настолько большой, что когда моряки видели его спину, то принимали за небольшой остров, ведь там даже росли деревья. Когда люди высаживались не эту «сушу», то через некоторое время тролльвал резко уходил под воду и топил всех, кто был на спине. Ещё эти киты просто так переворачивали встречные корабли в северных морях.

Чтобы обезопасить корабли в скандинавских морях, люди на суднах трубили в трубы, чтобы вспугнуть тролльвала. Порой они скидывали пустые бочонки за борт, чтобы тролльвал заигрался им и пропустил корабль.

А теперь поговорим об исландском фольклоре. Всё дело в том, что Исландия — относительно изолированный от остальной Европы регион, который сильно зависел от моря. Да и исландцы издавна записывали свои сказания, отчего до нас дошли и «Эдды», и россказни местных рыбаков, что особенно много говорили об илхвели, «злых китах».

Мушвели был китом с мордой, напоминающей мышиную: она была серо-белая с мышиными ушами, торчащими, как паруса. Но мушвели отнюдь не мышиных размеров: восемь метров в длину и весом в две тонны. У него две полноценные ноги с копытами, на которых мушвели мог достаточно далёко заползти вглубь берега. Его тело плавно перетекало в длинных хвост, благодаря которому он плавал на ужасающих скоростях.

Мушвели в основном питались каракатицами, осьминогами и медленными рыбами. Но они были не прочь полакомиться и людьми. Маленькие лодки мушвели заглатывали целиком, а большие суда таранили, чтобы скинуть кого-нибудь за борт. Благодаря ногам, мушвели порой охотились даже на тех, кто стоял на берегу.

Восемнадцатиметровый и стокилограммовый бледный кашалот стоккул был одним из самых злобных китов северных вод. Святой Брендан Клонфертский даже вымолил у Бога, чтобы тот ослепил эту тварь — с тех пор глаза стоккула закрыты кожаными складками.

Но даже так стоккул удивительно чуткое создание. Настолько, что он реагировал даже на то, как кто-то упоминал его имя, находясь на борту. Его основная тактика во время охоты на корабли — прыгать из воды и приземляться на судно или вблизи него, топя громадной волной. А прыгал он очень высоко, намного выше любого корабля — и порой на полтора километра в длину.

Так что моряки отвлекали его бочками и почему-то слепили солнечным светом. Хотя надёжней всего было просто расстрелять стоккула до того, как он прыгнет.

Хрошвалюр не мог похвастаться особо выдающимися габаритами на фоне других илхвели: всего шесть метров в длину, а весом около двух тонн. Но это был чуть ли не самый злобный кит северных морей.

Его отличали по морде, похожей на лошадиную, огромным глазам, красной гриве и конскому хвосту с кисточкой. Он ржал, как конь, и даже его внутренности напоминали лошадиные. Но есть его по закону было нельзя — правда, никто к этому и не стремился: его мясо, согласно легендам, быстро испарялось из кастрюли.

Хрошвалюра завораживала сама возможность топить корабли. Он прыгал, словно стоккул, и вызывал большие волны. Причём этим всё не ограничивалось: он создавал бурю. Хрошвалюр знавал и магию, отчего к нему обращались ведьмы и колдуны, жаждавшие разрушений.

Роудкебингур — самый дикий и кровожадный илхвели. Несмотря на то, что он не такой уж большой, всего девять метров при десятитонном весе, он буквально жил тем, чтобы уничтожать корабли.

Сам он словно весь обляпан кровью. На голове у него были дыхала, словно у тролльвал, а на спине — красная грива или даже щупальца.

Он таранил или прыгал на суда с огромной скоростью, фактически «торпедируя» их. Его жажду разрушений не могло насытить даже уничтожение восемнадцати лодок подряд. Как и хрошвалюр, роудкебингур неплохо разбирался в магии разрушений.

Наутвели отличался своими габаритами — это чуть ли не самый большой илхвели. Мордой и цветом он напоминал корову — да и ревел словно бык. Во время рёва наутвели запрещалось выходить в море.

Помимо тех пакостей, что практиковали другие илхвели, наутвели своим рёвом гипнотизировал скот и заставлял идти в океан. Наигравшись с ним, кит раскусывал его напополам. Так что когда исландцы слышали нечто, хоть немного напоминавшее рёв наутвели, они запирали своих животных.

Каттвели были всего в два раза больше человека и не достигали даже тонны веса. Походили они то на китов, то на дельфинов, то на моржей. Но всегда у них были усатые морды леопардов с кабаньими клыками и длинные когтистые передние конечности.

Маленькие каттвели напоминали мурчащих котят — некоторых из них в тот момент якобы можно было приручить. Но обычно с возрастом они всё равно превращались в злобных монстров, обожающих переворачивать лодки.

Таумафискур схож размерами с касаткой — по некоторым легендам, у него даже была такая же бело-чёрная раскраска. Занимался он тем же, что и остальные илхвели — но был самым-самым злобным. Больше рассказать о нём особенно нечего.

Скелунгюр — горбатый кит, покрытый жёсткими пластинами-раковинами. Убить его практически невозможно — хотя в некоторых легендах говорится, что его получалось как-то умертвять, чтобы добыть мяса. В отличие от остальных илхвели, он, хоть и изредка, но помогал людям.

Главная отличительная черта свервалур — не его заострённая клыкастая морда, а огромный спинной плавник. И он настолько острый, что свервалур использовал его как оружие, разрезая брюхо китам. Впрочем, поедал он только их языки, а всё остальное не трогал. А в кораблях людей он незаметно пробивал больше аккуратные дыры, дающие течь.

Помимо мифов о злобных китах, исландцы рассказывали много историй о «матерях» каких-либо рыб. Одна из таких матерей — фливримувир, чудовищный пятиметровый палтус. Правда, он настолько запутался в водорослях и оброс ракушками, что походил скорее на быстро двигающийся подводный остров.

Фливримувир отчаянно защищал своё потомство. Из-за него моряки замечали, что места, где некогда водилось много палтусов, вдруг опустели. Нередко он откусывал руки особо жадным рыбакам и разрывал их на куски.

Селямувир, «мать» тюленей, отличался семиметровым размером и ярко красно-розовым цветом. Он нападал на всё, что представляло хоть какую-то угрозу для тюленей. Когда видели селямувира, то бежали искать укрытие — надвигался шторм.

Святой Пётр прозвал скатов самой святой рыбой в море за то, насколько сильно они связаны с числом девять. Девять ночей скаты присматривали за утопленниками, а потом девять ночей они их поедали. У ската можно было забрать камень, который нарастал у него девять месяцев и девять недель — и тот делал человека невидимым на один час.

Но их «мать» скётемувир — очень опасное существо. Правда, она не всегда походила на ската, чаще на помесь морского конька и кита. Её даже постоянно окружал целый рой морских коньков. Спина скётемувир грязна и похожа на остров, а хвостов у неё целых девять.

Если ловить коньков, то скётеувир тут же злилась и пыталась зацепить рыбачью лодку своими крыльями с крюками и потопить её. Рыбакам оставалось только рубить эти крылья.

Другая страна, в мифах которой много самых разных морских существ — Британия.

На Оркнейских и Шетландских островах вместе с некоторыми районами Британии и Ирландии ходят поверья о шелки. Большую часть времени это тюлени — но стоило им выйти на берег, как они снимали с себя тюленьи шкуры и оборачивались прекрасными темноволосыми мужчинами и женщинами. Характером они добры и миролюбивы. В них превращались умершие, слишком хорошие для ада и слишком плохие для рая.

Если лишить женщину-шелки её тюленьей шкуры, то она перестанет превращаться в животное. В таком виде она будет человеку хорошей женой — но так и не прекратит поиски своей волшебной кожи. Если найдёт — тут же обернётся тюленем и уплывёт восвояси.

Мужчины-шелки порой сами искали связи с людскими женщинами. Тем, кто беременел от них, они потом порой помогали деньгами.

Хотя в тех краях был развит тюлений промысел, люди обычно убивали тюленей с некоторой грустью. Ведь всегда была вероятность, что они убивали прекрасных шелки.

Вторая причина, почему на Шетландских и Оркнейских островах убивали тюленей с грустью — мстительные финфолк.

Созвучие с «финнами» не случайно. Просто к местным постоянно наведывались скандинавы, порой упоминавшие вскользь про неких финнов — народ шаманов и колдунов. Никто с островов никогда туда не плавал, а потому считалось, что никакой обычной Финляндии не существует, а есть только какой-то сказочный край. Хотя всё равно не до конца ясно, как так получилось.

Правда, финфолк на островах были самые разные, и начать стоит с шетландских.

Финфолк — так же, как шелки — были тюленями, что снимали свои шкуры на берегу и превращались в людей. Правда, в историях, что использовали только эту деталь образа финфолк, есть небольшие отличия.

Рассказы про шелки — романтичные, а их самих относили скорее к морским существам. Типичная история про финфолк: парень воткнул нож в тюленя — а тот оказался его старым знакомым, который начинал сетовать на то, что герой с ним так поступил.

Финфолк в людском облике не столь прекрасны, как шелки. У них обязательно есть какой-то изъян во внешности. Некоторых местных порой дразнили «финнами» за более тёмный цвет кожи или очень низкий рост.

В других сказаниях, где у финфолк есть ещё и другие способности, они схожи с чудесным народцем. Он делали себя невидимыми, легко отыскивали утерянное, понимали языки растений и животных, предсказывали будущее, управляли погодой, превращались в разных существ.

Финфолк мстили тем, кто им досаждал или угрожал — но зато помогали всем, кто к ним относился с добротой.

А вот Оркнейских островах финфолк совсем другие.

Там они никакие не оборотни, хотя и жили в море. Мужчины-финфолк более темнокожие, чем местные жители, и у них есть плавники, которые они скрывали при встрече с людьми. По поверхности моря они передвигались на лодках — и очень быстро: за семь гребков вёслами доплывали из Шотландии в Норвегию.

Женщины-финфолк — прекрасные русалки. Но за семь лет своей жизни они стремительно теряли свою красоту, и чтобы вернуть её себе, выходили замуж за людей. Ну а тем, кто окончательно превращался в уродливых старух, оставалось только добывать из земли серебро, за которое финфолк были готовы почти на что угодно — но обычно женщины-финфолк лишь побирались и занимались ремёслами.

Финфолк постоянно враждовали с людьми. В роли их скота выступают рыбы, так что когда люди ловили рыбу, то часто крали финфолкский скот, сами того порой не зная. В отместку за это финфолк портили снасти, отцепляли якори, дырявили лодки, навлекали на людей штормы. А рыбаки, чтобы защититься, рисовали на лодках кресты.

Мужчины-финфолк часто крали у людей женщин, маскируясь под рыбаков. Украденные люди старели так же быстро, как женщины-финфолк. Увозили их на волшебный остров Хильдаланд, незримый для обычных смертных.

Большую часть времени финфолк проводили в своей подводной стране — Финфолкахиме. Настолько богатой, что даже песок в ней — чистое золото. Там всюду были дворцы и сады из водорослей.

Водяные лошади очень распространены в фольклоре Северной Европы. И Особенно знамениты шотландские келпи, порой живущие в морях.

Обычно они походили на чёрных или белых лошадей, выходящих из воды. Иногда это помесь коня с быком, у которого два длинных рога на лбу. В одном описании у них вместо гривы множество вьющихся и изрыгающих огонь змей. Во многих историях у келпи странные для коня глаза: светятся или постоянно полные слёз, манящие к себе или пугающие до дрожи. Вой келпи ужасен. А ещё эти существа порой могли превращаться в людей.

Самый надёжный способ отличить келпи от обычной лошади — посмотреть на их следы. У келпи они развёрнуты задом наперёд.

Излюбленной тактикой келпи было подманить к себе случайного спутника и всем своим видом предложить сесть на себя. Когда человек поддавался невербальным уговорам, то приклеивался к келпи и не мог слезть с неё, после чего она тут же устремлялась в ближайший водоём. Человеку очень везло, если он мог выплыть: обычно жертвы келпи тонули или уходили на корм этим мифическим созданиям.

Если надеть на келпи особую заговорённую узду, то она тут же приручалась. Согласно поверьям, такое удобней всего проворачивать в зимние ночи

Изредка келпи были добры и беззаветно влюблялись в людских женщин. Правда, люди не верили в их добрые намерения, отчего такая любовь часто оставалась безответной.

Шетландский вариант келпи, нъогль, отличался внешним видом — это существо напоминало скорее полудохлую клячу, почти что нежить. На них любили скакать финфолк.

На острове Мэн местные водные кони, глаштины, любили перевоплощаться в красивых черноволосых мужчины, чей обман могли выдать только лошадиные волосы. Они образом соблазняли девушек, порой просто срывая с них всю одежду во время ухаживаний. После ночи вместе, глаштин обычно просто пропадал.

Самые зловредные шотландские келпи — эх-ушкье, которые в любой истории жили только в море. В Ирландии их звали агишками.

В целом они вели себя также, как келпи или глаштины. Они часто похищали скот и ели его. Из-за их умения превращаться в людей, шотландцы боялись одиноких незнакомцев на берегу моря. А ещё они могли трансформироваться в птиц.

Между Шотландией и Гебридскими островами, по поверьям местных, водились синие люди Минча — тоже ещё одна разновидность келпи. Они выглядели как синие люди, толпами высовывавшиеся наполовину из воды и говорившие что-то капитану ближайшего корабля. Тот должен был ответить в рифму. Если он это не делал, то они цеплялись руками за судно и пытались его перевернуть.

Вероятно, на Оркнейских островах миф об Ёрмунганде переродился в историю о Сторском змее, которого некогда создали злые духи.

Змей был поистине титанических размеров: мог опоясать всю Землю несколько раз. Его голова была подобна горе, а глаза то были круглыми бездонными тёмными озёрами, то пылали, словно огненные — хотя некоторые утверждали, что у него всего один глаз. Дыхание Сторского змея гнилостное, отравляло всё вокруг. Своим раздвоенным языком он рушил целые корабли и дома, любое его движение сопровождали наводнения и землетрясения. А ещё он был вечно голоден.

Чтобы умилостивить Сторского змея, ему десять лет каждую субботу приносили в жертву семерых девственниц. Его пытались убить свыше тридцати героев — но всё было бестолку. Но однажды Ассипатл, крестьянский сын, всё же убил чудовище. Тот проглотил героя вместе с лодной, но Ассипатл сжёг кучу торфа внутри монстра и выплыл из него, пока змей извивался в агонии.

В XIII веке священник Томас де Кантимпре переводил на латинский арабский перевод греческих трудов Аристотеля. И во время перевода описания слона случился казус: у него получилось так, будто у слона очень маленькие ножки по отношению ко всему телу, а не маленькие лодыжки.

А так как Аристотель описывал, как зверь может спокойно перемещаться в глубокой воде, то де Кантимпре решил, что это описание какого-то морского существа с огромным телом и ногами такого же размера, как у коровы. К тому же переводчик представил, что хобот — это одна огромная нога, торчащая из носа. Так и получился кахаб.

Во времена Средневековья много писали про Морского монаха — рыбу, похожую на человека.

У этого существа голова практически ничем не отличается от человеческой, даже есть традиционная монашеская причёска — разве что с чешуёй, а рот слишком близко к носу. Передняя часть походит на монаха, решившего надеть в длинные одежды из чешуи, хотя вместо рук у рыбы гибкие длинные плавники, а снизу щупальца.

Морской монах высовывался из воды у берега и начинал играться. Когда внимание людей ослабевало, он хватал человека, утаскивал на дно и там пожирал.

Образ русалки, наполовину девы и наполовину рыбы, очень распространён на просторах Европы и Ближнего Востока. В Японии и Юго-Восточной Азии совсем другие пропорции человеческого и рыбьего. А арабы и китайцы вообще считали, что у водного народа нет почти ничего от рыб.

Первая известная история о русалке была рассказана три тысячи лет назад в Ассирии. Богиня Атаргатис влюбилась в смертного — но случайно убила его. От стыда она сбросилась в озеро — но вода не приняла её божественную красоту. Поэтому богиня превратила всё, что ниже талии, в рыбий хвост.

Плиний Старший писал про то, что возле южных берегов Галии полным-полно русалок. Византийцы считали русалками сирен. В британском фольклоре русалки предвещали беду. А в XVIII веке благодаря нескольким научным трудам в Европе пошла мода на поиски реальных русалок.

На Руси русалки тоже были, правда у этих существ мало общего с рыболюдьми. На традиционных русалок похожи скорее фараонки. А изображать русалок в таком нетрадиционном для русской культуры виде начали изображать под влиянием популярных произведений XVIII-XIX веков.

Возле Британских островов водились некие зитироны. Про них известно только то, что это наполовину рыбы — и наполовину рыцари, то есть рыцари с рыбьими хвостами, как русалки. Они даже носили с собой щиты, копья, мечи и полные доспехи, порой металлически, а порой кожаные.

Плиний Старший рассказывал о мурексе, брюхоногом моллюске, что менял свой цвет с чёрного на белый, в зависимости от сезона, и цеплялся за корабли, мешая им нормально плавать.

Спустя примерно полтора тысячелетия один автор неправильно трактовал слова Плиния и решил, будто существует зловредная рыба под названием требиус. Другие авторы подумали, что у неё есть острый клюв, которым она дырявит корабли. Иллюстраторы добавили к этому голову, схожую с человеческой, и когтистые лапы.

В книгах Андре Теве и Амбруаза Паре упоминалась сарматская морская улитка, живущая в Балтийском море.

Размером она с бочку, плюс у неё есть оленьи рога, на которых растут жемчужины. Морда у сарматской улитки кошачья, с усами и светящимися глазами. Под её глубоким ртом отвратительный мясистый нарост. А ещё у неё четыре когтистые лапы и тигриный хвост. Такие улитки якобы часто появлялись на берегу, так что местные охотились за ними из-за их вкусного мяса.

Как известно из Младшей и Старшей Эдды, Ёрмунганд — третий сын коварного бога Локи и великанши Ангрбоды. Это гигантский змей, опоясывающий всю землю, и его жизнь тесно связана с Тором, богом-громовержцем.

Впервые Тор встретил Ёрмунганда, когда того превратил в огромного кота ётун Утгарда-Локи. Великан предложил Тору поднять его — а бог смог лишь слегка приподнять одну его лапу. Но уже это ётун называл великим достижением.

В другой раз Тор рыбачил с великаном Хюмиром при помощи верёвки и головы самого большого быка из его стада. Они заплыли в воды, где обитал Ёрмунганд — и он клюнул на наживку. Тор потянул верёвку, а его ноги проломили лодку, и бог упёрся прямо в дно океана. Громовержец уже готовился прибить змея своим молотом, но испуганный Хюмир перерезал верёвку. Тор запустил молотом вдогонку Ёрмунганду — и, возможно, всё-таки проломил его череп. Но не убил.

В третий раз Ёрмунганд с Тором встретятся во время Рагнарёка, последней битвы. Змей выйдет из океана и отравит небо. Тор снесёт ему голову, но и сам умрёт, отравившись потоком яда из тела Ёрмунганда.

По скандинавскому фольклору, кракен жил где-то в водах между Норвегией и Гренландией. Это гигантский осьминог размером с крупный корабль. Или кальмар. А в некоторых ранних историях он и вовсе краб с чертами кита.

В историях моряков он своими мощными щупальцами ломал и топил корабли, после чего поедал экипаж и переваривал его по несколько месяцев. Кракен настолько прославился, что моряки и в XX веке говорили про встречи с ним.

В финской мифологии Ику-Турсо — морское злое существо, которое иногда называли повелителем болезней. В эпосе «Калевала» он сжигал своим колдовством стог сена, в пепле которого потом вырастили дуб. А одна ведьма пыталась вызывать его, чтобы потопить лодку героев — но первочеловек Вяйнемёйнен взял её за уши и сурово отчитал.

Как выглядел Ику-Турсо — совершенно непонятно. Его имя можно перевести то как «тысячерогий», то «с тысячей щупалец». Возможно, он осьминог, но с такой же возможностью он мог быть моржом.

Козерог, он же морской козёл, задняя половина которого — рыбий хвост, всем известен благодаря гороскопам. По греческой мифологии, козерог ассоциировался с козой Амалфеей, вскормившей Зевса, когда тот ещё был младенцем. В благодарность за это он поместил её на небосвод и превратил в созвездие.

Правда, астрологический образ козла-рыбы пошёл ещё из Месопотамии второго тысячелетия до нашей эры. Там козерог был символом бога Эа.

Как-то раз царица Кассиопея похвасталась тем, что она со своей дочерью красивее самих нереид. Те обиделись и пожаловались Посейдону, в ответ на что бог наслал на страну Кассиопеи монстра Кета. Описания Кета разнятся: в одних вариантах истории это морской змей, в других — дельфин или кит с головой чудовищной собаки.

В итоге царь с царицей отдали свою дочь на растерзание чудовищу, чтобы отвадить от себя беду. Но за красавицу вступился Персей, что мечом или головой Горгоны убил Кета.

Есть больше десяти вариантов кого, какие боги породили Сциллу. Возможно, она когда-то была обычной девушкой, в которую влюбился Главк, одно из морских божеств — а за это её превратила в чудовище злая колдунья. Вергилий писал, что Сцилл несколько, а часть из них населяла преддверия Тартара.

Согласно Гомеру, гигантская Сцилла жила в пещере на крутых скалах, до которой не может долететь стрела. Когда она выходила наружу, то возвышалась до самых небес. Её крик был пронзительно громогласен. У неё было шесть голов на длинных гибких шеях, которыми она легко доставала до мимопроплывавших судов. Все три ряда её зубов остры, а одних только передних лап у Сциллы было двенадцать.

В описании Гигина Сцилла превратилась в полуженщину-полусобаку, что держала на привязи шесть псов.

Харибда — дочь Посейдона и Геи, хотя обычно про её родословную вообще ничего не говорится. Как она выглядит, непонятно — это незримая водяная богиня, что устраивала трижды на дню грандиозный водоворот, засасывающий в себя всё в округе.

На беду Одиссея, Ясона и прочих моряков, Сцилла и Харибда находились очень близко друг у другу. Когда огибаешь водоворот, на тебя нападает Сцилла. Уплываешь подальше от Сциллы — попадаешь в водоворот. Так что Эней предпочёл просто обогнуть этот опасный участок моря.

В древнегреческой мифологии нереиды были морскими нимфами. Их было то ли десять, то ли пятьдесят, то ли сто, сведения разнятся. Выглядели они как обычные прекрасные девушки.

Нереиды плавали по морям, цепляясь за спины дельфинов морских коней. Они выходили на берег, где развлекались, пели и водили хороводы. В общем, по большей части, они вели спокойную жизнь, а к морякам были добры и всячески им помогали.

Несмотря на то, что сейчас принято считать, будто сирен было много, в греческих историях их две или три, не больше.

Раньше они были обычными женщинами, которые захотели помочь Персефоне, которую похитил Аид. Они очень хорошо её искали, так что Деметра их превратила в чудовищ. Или же они искали не очень хорошо, так что боги решили им помочь, превратив в монстров. Или они вовсе никого не искали, а просто оплакивали Персефону и сбросились со скалы, превратившись в сирен. Версии есть разные.

Обычно сирен изображают как прекрасных дев с крыльями и птичьей нижней половиной тела. Хотя ещё был вариант, при котором они выглядели как классические русалки. Но в любом случае сирены пели чарующие песни, которые завораживали моряков, после чего чудовища их потрошили и ели.

Но в итоге сирены погибли. В одной истории они проиграли состязание по пению с музами, за что из них сделали победные венки. В другой, они сами убили себя, когда Одиссей со своей командой спокойно проплыл мимо них.

Все мы знаем Чудо-юдо рыбу-кита. Это громадный кит, на котором раскинулся, как на острове, целый город. Правда, этот персонаж известен скорее благодаря «Коньку-горбунку» Ершова. Раньше Чудом-юдой скорее называли змея наподобие Змея Горыныча.

Но вообще образ кита-острова очень распространён. Помимо уже упомянутого Тролльвала, по северным морям якобы плавал Лингбакр. Это был крупнейший илхвели — и второе по размерам существо исландской мифологии после Кракена. Он кормился три раза в год, заманивая к себе моряков и топя их — с него смог сбежать чуть ли не один только святой Брендан. Всё остальное время он спал. Есть только один Лингбакр, который будет жить до самого апокалипсиса.

Почти все подобные европейские истории восходят к легенде о Ясконтии из «Плавания Святого Брендана» — самой большой рыбе на свете, которую приняли за остров. Хотя это могла быть и не рыба, а кит или вообще черепаха.

У арабов была подобная история о Саратане — черепахе или крабе размером с остров. А истоки такого образа ищут в Авесте и трудах Аристотеля.

В древности, когда люди только начинали исследовать мир, море было очень опасным местом, полным загадок. А там, где есть тайна, просыпается и фантазия. А потому нет ничего удивительного, что в рассказах моряков шторма объяснялись проделками громадных существ, а реальные животные приобретали самые зловещие черты. Так простые поверья превратились в неотъемлемую часть мирового фольклора.

#истории #месяцморей #лонг