Что такое качество локализации?

Свершилось! Мы публикуем наш большой материал про качество локализации, над которым работали сразу трое инлинговцев добрых пару недель. Внутри вас ждут забавные примеры ошибок локализации, несчастная Марина Спивак и её перевод Гарри Поттера и ответ на вопрос, почему власть дилетантов — болезнь игровой индустрии.

Итак, качество. У этого слова множество смыслов: это может быть и человеческое качество, и качество какой-нибудь вещи, вроде цвета или упругости. Но сегодня это слово интересует нас в значении измеряемого количества пользы, которое оно может принести, скажем, при локализации.

Критерием качества может быть всё, что воспринимается потребителем, тем не менее, в настоящее время приняты десять:

Нас интересует качество самого перевода, скажете вы, причем тут эта куча факторов? Но дело в том, что все они влияют косвенно или опосредованно на финальное качество переведенного текста. И это только верхушка айсберга.

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно понять, от чего оно зависит, а зависит оно от количества ошибок, которые допущены на выходе. В зависимости от числа «узких» мест в продакшне риски появления ошибок возрастают или снижаются. Однако, проблема в том, что даже безошибочно проделанная работа может оказаться непригодной по качеству для релиза. Как такое возможно? Об этом немного позже.

Самая большая несправедливость при оценке качества некоторых услуг заключается в том, что высшая оценка такой услуги — это её полная незаметность. Мы не задумываемся над качеством перевода, если смотрим качественно переведенный фильм, озвученный актерами дубляжа, и если сам дубляж грамотно срежиссирован, а артикуляция безукоризненно сведена под звуковую дорожку.

Конечная цель достигнута — пользователь получил авторский контент и не задумался о подборе голосов или правильности выбранных синонимов. Огромное количество человек до сих пор не понимают, почему в титрах обычного голливудского фильма так много имен и что все эти люди там делают. В отзывах человек напишет либо что-то позитивное, либо претензии к актерскому составу по поводу игры или упомянет о слишком уж шумных спецэффектах. Таким образом, одно из мерил качественной работы локализатора — это полная незаметность его работы среди подавляющего большинства пользователей.

Итак, понятия «качества перевода» не существует в объективном понимании. Все потому, что у каждого будет свое мнение на этот счет. Конечно, есть определенная группа параметров, которая попадает под критерии объективности, и их можно количественно подсчитать. Такие системы по количественной оценке качества существуют давно, и их немало. Однако мы их терпеть не можем, и сейчас я объясню почему.

Это, например, грамотность. Отсутствие или наличие орфографических, пунктуационных, синтаксических ошибок. Вроде «оплатите за проезд» вместо правильного «оплатите проезд», то есть всё то, что прописано в нормах языка перевода.

Это можно выявить, посчитать. Например, есть системы, которые каждой категории ошибок присваивают свой вес. Так, опечатка не везде играет одинаковую роль: опечатка, допущенная в середине какого-нибудь длинного описания, и опечатка в главном меню или в заголовке — это грехи разной степени тяжести. Естественно, косяк в главном меню будет привлекать больше внимания и вызывать больше негатива. Поэтому системы количественной оценки качества дают веса ошибкам внутри одной категории.

Схема выше отлично работает в рамках норм языка, но когда мы говорим о переводе художественном — а локализация как раз ближе к художественному переводу — то, по большей части, здесь приходится говорить о стилистике, а это очень тонкий момент и очень субъективный. Потому что мнение о том, хорош текст или плох, складывается из трех:

И при этом совершенно не факт, что хотя бы мнение клиента будет совпадать с мнением комьюнити. Более того, как правило, все эти три мнения и не совпадают.

Мнение комьюнити самое определяющее из всех трех. Ведь если большинству не понравилась книга или игра, и одни её публично раскритикуют, то другие могут и не купить. Всё потому, что покупатели доверяют мнению комьюнити и лидеров мнений, которые, в свою очередь, тоже не профессионалы и понятия не имеют, насколько это мнение взвешенно.

Да и кроме того, сложно дать оценку стилистике и передаче каких-то культурных моментов и шуток. Насколько получилось удачно? Ведь в оригинале это была одна шутка, а после перевода звучит совершенно другая. Воздействует ли она на аудиторию так же, как оригинальная? Это всё очень тонкий момент, и объективно оценить его в принципе нельзя.

Давайте более конкретно разберем ошибки, возникающие в процессе локализации.

Устраняется в 99,9% случаев. Единственный вариант, когда это доходит до клиента — технические проблемы при подгрузке в программу памяти переводов большого количества файлов. Например, если файл нестандартного формата, мы пишем для него правила импорта, которые дают сбой на паре строк. И у нас нет возможности перед сдачей вручную просмотреть все 100500 файлов и проверить полноту перевода. Издержки автоматизации, которая, впрочем, хотя бы позволяет хоть как-то работать с такими объемами и нестандартными форматами.

Устраняется на этапе редактуры. Самые частые случаи — не хватает контекста или нейтив не так прочитал оригинал (русский или английский). Отсутствие контекста решается вопросами и комментариями, но не всегда очевидно, что стоит усомниться в каком-то слове и задать вопрос. Поэтому такие ошибки проходят порой через все этапы контроля качества. И уж тем более не всегда клиент готов участвовать в переводе и отвечать на вопросы. Недопонимание оригинала нейтивами решается редактурой. Часто они путают слова (penguin вместо pigeon, жгучий вместо ждущий и так далее), недопонимают выражения, не ловят сленг и разговорную речь.

Добавление или удаление части оригинального текста в переводе. Этим славятся переводчики с китайского, с их легкой руки «высокая вероятность критического удара» вполне может превратиться в «высокую вероятность обнаружения эффективных артефактов массового поражения». В европейских парах чаще встречается неполный перевод: бывает, что по невнимательности, а бывает, что и просто нечто в духе «а, тут что-то непонятное, черт с ним, просто не буду переводить эту часть фразы». Устраняется на этапе редактуры.

Всё то же, что и при написании текстов. Всё это должно отлавливаться на этапе саморедактуры, редактуры и корректуры.

Примечание: плохой стиль может быть трудно описать с точки зрения отдельных ошибок. В этом случае можно записать в журнал одну «общую» ошибку, которая должна поддерживаться рядом примеров.

Сюда входят пожелания клиента по стилю, специальным символам, адаптации текста, оформлению текста и т. п. Всё это устраняется на этапе саморедактуры, редактуры и корректуры. Возникают по следующим причинам:

Всё это должно устраняться на этапе саморедактуры и редактуры.

Пункты 1 и 2 устраняются на этапе саморедактуры и редактуры. Тут нам очень помогают автоматические средства контроля качества, которые позволяют свести такие ошибки к минимуму в целом и устранить критические ошибки с тегами и переменными в частности.

Тут примерно то же, что и с пунктом 1 — такое редко доходит до клиента, потому что редко случается и на маленьких объемах мы это отлавливаем. Но когда это случается и речь идет об объемах, которые мы вручную проверить не в состоянии, такие ошибки всплывают на этапе импорта файлов в игру.

Существуют ситуации, когда найти переводчика на языковую пару не представляется возможным, а сроки жмут и клиент жаждет крови. Тогда в процессе может быть задействовано до трёх переводчиков. Появляется «мостовой» язык или проще говоря переходный. То есть у нас нет, к примеру, переводчика с русского на португальский, но есть русский — английский и английский — португальский. В данном случае английский — тот самый переходный язык. В таком языке встречаются ошибки из разряда неправильно понятого смысла, неправильно прочитанного или переведенного слова. Даже после носителя нужно отсматривать качество перевода, чтобы понимать, насколько он корректно передал смысл.

При этом, казалось бы, если в английском языке есть смысловая ошибка, которая перекочевала из русского, неужели носители её не заметят, она их не смутит и они не скажут, что что-то в этом тексте не сходится просто логически? И тут большое и волосатое «НО» притаилось за углом, потому что всё зависит от ситуации.

Бывает, что ты сюжетно или как-то логически можешь понять, что здесь что-то не то, а есть ситуации, когда не можешь. Например, у нас было название ачивки — «боевое построение». А переводчик прочитал «боевое настроение». И что ты тут уловишь? Ведь на ачивке может быть как то, так и другое. Другой пример: «Белый огонь — беглый огонь», и еще в одном случае почему-то переводчик в тексте перепутал папу и дедушку (pa и grandpa). Есть у нас такой любитель.

Кроме того, когда переводит не носитель, он подбирает слова, которые ему кажутся лексически правильными в данном контексте, но на самом деле это может быть совершенно не так. Например, в русском есть какое-то более-менее простое слово, понятное русской аудитории, а к нему на английском использует человек такое слово, которое даже не все носители знают. И у этого слова тоже есть несколько значений. И он выбрал это слово не по основному его значению, а по второму. Соответственно, все остальные переводчики будут ориентироваться на какой-то другой смысл или вообще его не поймут.

Или в тех же самых сценах поиска предметов ты, неправильно назвав предмет, заронил ошибку, которую найти будет очень сложно. И если у тебя при этом не было картинок, то, естественно, никто ни о чем не догадается, ведь догадаться об ошибке можно, только если есть определенный контекст. Тут спасает локализационное тестирование.

Считать ли ошибку критичной, если знаешь, что 99% аудитории вообще её не заметят? Ведь оценка критичности ошибок — субъективна, да и восприятие ошибок не однозначно. К примеру, у меня уже профдеформация и меня бесит, когда в игре или в комментариях я встречаю ошибку с -ться -тся. Но большинство аудитории выбешивает другое — когда они читают условие получения ачивки, и когда написано одно, а чтобы её получить, необходимо выполнить совершенно другой порядок действий — переводчики просто цифры перепутали и значение поменялось. И это будет их бесить куда больше, чем забытая запятая посередине текста.

То есть цена ошибки для всех разная. Игровой аудитории важно отсутствие ошибок, влияющих на прохождение. И если ты в поиске предметов не можешь найти нужный и вынужден тратить подсказку, тебя это будет бесить.

Например, мы делали для китайцев игру, и они решили разделить текст на две студии. И вот мы делали художку: диалоги, сюжетные и квестовые — а другие ребята всё остальное. Описания карточек (игра была с элементами коллекционной карточной игры), описания ачивок, игровую справку. И получилось парадоксально: вышел обзор игры на каком-то портале вроде «Игромании», и там автор статьи говорит: «Блин, такой классный перевод, вообще, где таких ребят нашли! Очень художественно, как книжку почитал». И мы такие: «Вау, круто».

И только потом я скачиваю игрушку на Google Play и вижу отзывы, как люди плюются. И понимаю, что всем чихать на то, как там диалоги переведены, потому что игроки их пропускают постоянно. Но зато на карте ни черта не разберешь, непонятно, как играть в это всё, потому что справка написана абы как, ачивка переведена неправильно и половина отзывов о том, что игроки не могут её получить. У всех бомбит: «А-а-а-а, помогите, что я делаю не так». А там вместо «прокачайте две карты до третьего уровня» переведено «прокачайте три карты до второго уровня». И кто-то догадался и пишет: «Ребята, я понял! Надо наоборот делать!» Поэтому у комьюнити диаметрально противоположная реакция — им плевать на красивые слова, им нужны понятные тексты.

То есть мерило качества, по большому счету, упирается в степень удовлетворенности аудитории. На этапе продакшна мы можем лишь минимизировать все риски, исключить появление объективных грамматических, синтаксических и смысловых ошибок. Выйти за грань, исключить множество подобных рисков и проработать игру более глубоко позволяет регрессионное тестирование. Сейчас расскажем, что же это такое.

Как вы, возможно, поняли, ошибки при тестировании можно разделить на две большие группы: это те, которые можно было поправить на этапе редактуры, но они остались, потому что кто-то профакапил — либо переводчик, либо редактор, либо еще кто. Ошибки ушли на этап тестирования и выявились там.

Вторая группа — это те ошибки, которые нельзя было устранить на этапе перевода из-за отсутствия контекста. Тут нет ни вины переводчика, ни вины редактора. Материал вставили в игру, а тут вот оно что оказывается. И ошибки, связанные с плохим английским, по-хорошему, относятся к тем, которые отлавливаются на этапе перевода и их не нужно доводить до тестирования. Это ваш редактор может подать под соусом, что если вы не хотите разбирать 200 багов на своем приложении в ходе теста и переплачивать за количество часов на тестировании, готовьте материалы лучше. Потому что на тестировании можно почистить всё. Однако если багов будет слишком много, ты дольше будешь тестировать, понадобится несколько этапов: сначала основной этап тестирования, бывает, что второй этап, затем регресс, а после регресс регресса.

Регресс — это регрессионное тестирование. Оно применяется, в основном, при разработке программного обеспечения, но в связи со схожим продакшном работает и в локализации. Суть в том, что ошибки ищутся в уже протестированном куске кода после того, как были произведены изменения на других уровнях. Такое тестирование позволяет отлавливать ошибки, возникающие, когда после внесения изменений в программу перестает работать то, что должно было продолжать работать.

Такое тестирование проверяет выпускаемую локализацию на максимум рисков.

Итак, выдохнули. Ну как вам? Жесть, не правда ли? А для нас это работа, которую мы научились делать с удовольствием. Да еще и за качеством следим. Зато теперь вы знаете ещё немного больше про процесс перевода и понимаете, в каких местах нужно быть более внимательным при заказе локализации.

Впереди у нас ещё много интересных публикаций, поэтому дайте нам знать, понравилось вам или нет, чтобы мы знали, в правильном ли направлении мы идем.

Ваши дружелюбные соседи, Человеки-Инлинго.

Над материалом работали: Надежда Лынова, Александр Бухонов, Артём Кулаков