"Рыбный День" семьи Макгроу (Часть III)
3
В середине круга стоял лысый ублюдок с бородой. Втиснутый в черный гидрокостюм, расшитый символами, которые, казалось, корчились и извивались в свете огня, заставляя глаза кровоточить.
В руках он держал книгу. Толстую. Которая выглядела и пахла так, будто ее выудили из общественного сортира на стоянке дальнобойщиков после конкурса по поеданию чили.
— Братья! Сестры! — взревел он голосом, каким обычно продают таблетки от простатита по ночному радио. — Час настал!
Толпа взревела. Забили барабаны — медленный, тяжелый ритм. Как удары тяжеловеса по мясной туше.
— Сегодня врата откроются! Сегодня Великий Ктулху восстанет из Р'льеха!
Кристал положила ладонь Дуэйну на плечо. В её глазах плясал огонь костра.
— Расслабься, — сказала она. — Это просто игра такая, понимаешь? Ролевая.
Но Дуэйн нутром чуял: в этот раз дерьмо не просто попадет на вентилятор. Его туда будут закидывать чертовым экскаватором.
Лысый открыл книгу и начал читать.
Слова были неправильные.
Не в том смысле, что он читал с ошибками или неверным произношением. Сами слова были не те, больные. Они скрипели и скрежетали, как ржавые гвозди по керамическому унитазу. Не складывались ни в музыку, ни в речь — они просто были, висели в воздухе, как мухи над падалью. Проповедник запнулся. С трудом оторвал взгляд от страницы и оглядел толпу с таким видом, будто только что обнаружил у себя в штанах чужую руку. Затем перевел взгляд на трейлеры калифорнийских спонсоров, отхлебнул из фляги и продолжил.
— Ph'nglui mglw'nafh Cthulhu R'lyeh wgah'nagl fhtagn…
С каждым словом воздух густел. Дышать стало трудно. Будто кто-то накрыл поляну огромным мокрым одеялом. Каждый новый слог был как гвоздь, вбиваемый в череп.
Огонь костра дернулся, сжался и стал такого зеленого цвета, от которого даже у лягушек случилась бы рвота.
Вода в болоте забурлила, но не от болотного газа, а густым, маслянистым кипением.
Пиво в бутылке Дуэйна вспенилось, стало горячим и потекло по руке как моча.
Земля дернулась.
Не сильно. Так, будто где-то далеко упало что-то тяжелое. Потом снова. И снова. Будто что-то огромное шло к ним через болото. С каждым шагом приближаясь все ближе.
— Он идет! — закричал кто-то. — Великий проснулся!
Лысый читал все быстрее, захлебываясь словами. Пот тек по его лицу ручьями. Книга начала светиться тусклым фосфоресцирующим светом, как банка варенья из дохлых светляков.
А потом вода не просто взорвалась. Она, блядь, ПЕРНУЛА.
Как пьяный дальнобойщик, который неделю жрал только бобы, чили и тухлые яйца.
Столб черной болотной жижи, воняющей миллиардами лет разложения, выстрелил футов на сто. А когда эта дрянь шлепнулась обратно, из воды полезло Оно.
Дуэйн повидал дерьма.
Видел, как торнадо слизал трейлерный парк миссис Джонсон, оставив только ее безразмерный лифчик, который крутился в воздухе, как дохлая летучая мышь. Видел, как бешеная корова дяди Рэнди - решившая, что быть коровой это хуёвая жизненная позиция - разрывает его пополам как переспелый помидор и со смаком жует кишки, втягивая их как спагетти. Видел, как дядя Клем по пьяни оттяпал себе руку тупой «Хускварной», а потом пытался пришить ее обратно канцелярским степлером.
Но это было хуже. Хуже всего этого дерьма, сложенного в одну вонючую кучу и подожженного.
Из воды попёр обелиск.Не тот гладкий каменный хрен с острым концом, который любят показывать по телеку в передачах про древних пришельцев. Нет, этот был из мяса. Покрытый слизью и кишащими паразитами размером с «Фольксваген, которые отчаянно цеплялись за его скользкую тушу.
Один не удержался. Оторвался с влажным “чпок” и шмякнулся в грязь ярдах в двадцати от Дуэйна. Секунду эта хреновина, похожая на перекормленную пиявку, лежала. Потом задергалась. Один конец приподнялся, и там разверзлась пасть. Не челюсти. Просто дыра с кольцами зубов. И зубы эти, мать их, вращались. В разные стороны. Как лезвия в блендере.Тварь ткнулась этой мясорубкой в землю и начала вкручиваться.
Быстро. Пять секунд — и её не видно, только задница торчит. Десять секунд - исчезла полностью.
Грязь вспучилась, как чирей на жирной жопе. Остался лишь свежий могильный холмик.Холмик подёргался. И начал двигаться. Прямо к людям.
Толпа остолбенела. Потом кто-то очухался.
Фургончик «Вкусняшки от Джека» — с дебильной улыбающейся акулой на боку — взревел движком и рванул к выезду. Его колеса бешено крутились в грязи плюясь грязью.
Холмик дернулся. Развернулся на девяносто градусов, как торпеда под водой. Рванул наперерез. Двигался быстро - грязь летела фонтаном, оставляя борозду.
Фургон почти выскочил на твёрдую почву. Почти. Земля перед ним взорвалась. Грязь, камни, корни взлетели вверх, как салют на день независимости. И из этого фонтана вылетели три метра живой, голодной кишки с зубами. Она обрушилась на кабину. Крик водилы был громким но коротким. Тварь начала работать.
Звук был такой, будто кто-то сунул живую кошку в измельчитель для веток. Фургон дергался и сжимался. Хруст металла. Хруст костей. Визг гидравлики. Лопающиеся шины. Всё это перемалывалось в одну кашу - металл, резина, плоть, кровь, кетчуп и жареные кальмары. Фургон складывался, как пустая банка колы в кулаке пьяного санты. Тварь, чавкая, втягивала его в себя.Через полминуты от фургона не осталось ничего, кроме раздувшейся, как клещ, пиявки.
Она рыгнула и снова ушла под землю. Остался только холмик. И рука водилы, мертвой хваткой вцепившаяся в руль.
Кто-то завизжал. Кто-то засмеялся — смехом человека, у которого в башке разлетелась последняя шестеренка.
Кристал, стояла с открытым ртом и смотрела вверх.
— О боже. Получилось!
Дуэйн слышал довольное урчание живой мясорубки доносящееся из под земли и думал только о том, что они с Кристал — следующее блюдо в меню.
Обелиск уже вымахал высотой с небоскреб. На его вершине открылось нечто вроде глаза — огромная, пульсирующая щель, светящаяся тошнотворно-желтым, гнилым светом. Зрачок был вертикальным, как у козла, сожравшего песочные часы. Он посмотрел вниз. На них. На всех. Последняя песчинка просыпалась из верхней части зрачка в нижнюю. Зрачок покачнулся. Замер. Затем быстро перевернулся.
И из воды полезли щупальца. Их было много. Толстые, как столетние дубы, покрытые пульсирующими присосками размером с тарелку. Склизкие и шипастые. Слизь, капала с них и шипела на мокрой земле, как жир с бекона на раскаленной сковородке.
А потом раздался РЕВ.
Не звук. Это был удар кувалдой прямо по мозгам. Ноздри Дуэйна харкнули кровью, и он снова упал. Мир превратился в месиво паники и шума. Он чувствовал как что-то очень очень древнее и очень, очень раздраженное копается в его голове грязными палочками для суши, вылавливая оттуда буквы и складывая из них слова, которые не были словами.
«КА-КО-ГО… ХРЕНА?» — прогремело в его черепе, как похмелье размером с Техас.
Бородатый хмырь в балахоне рухнул ниц.
— О, Великий Ктулху! Мы твои верные слуги! Мы призвали тебя, чтобы…
Но древний бог не дал ему договорить.
«ВЫ… СНОВА… МЕНЯ… РАЗБУДИЛИ?»
Луч гнилостно-зелёного света высветил внутренности культиста. Грязь вокруг закипела.
«РАДИ… КАКОЙ-ТО… ХЕР-НИ… С КУРИЦЕЙ… ИЗ K-F-C?»
Повисла неловкая тишина. Как на утро после пьянки, когда просыпаешься, а рядом на подушке лежит то, что вчера казалось королевой выпускного.
— Ну... мы думали... — прохрипел бородатый, пытаясь подняться.
Одно из щупалец метнулось вперед, быстрее чем мог уловить глаз. Схватило и начало мять его как кусок пластелина. С влажным хрустом ломались кости. Плоть вскипала и пузырилась. Крики превратились в жидкое бульканье. Ктулху щёлкнул щупальцем как бичом. Вопящий комок плоти пролетев метров двадцать, размазался по щиту с рекламой веселых кальмаров предлагавших попробовать расчлененные, обжаренные в масле, трупы своих сородичей. Щит покачнулся. Накренился. И с сочным, хлюпающим звуком припечатал к земле десяток рыбомордых.
Толпа взвыла. Рыболюды бросились врассыпную, как тараканы, когда на кухне внезапно включают свет.
Ктулху, похоже, был не в настроении для светской беседы. Он крушил всё с методичностью пьяного лесоруба, которому только что сказали, что прораб сбежал с его зарплатой, любимый бар закрыли, а на его месте теперь будет пекарня с розовыми кексами.
Первыми под раздачу пошли сувенирные лавки. Он втаптывал их в грязь вместе с жирными владельцами, которые не успели удрать. Палатки с настольными играми — все эти коробки с «Зовами» и «Ужасами» — взлетали в воздух, а затем шлёпались в болото как вонючие куски дерьма в унитаз.
Но книги. Вот тут его по-настоящему прорвало.
Все эти дешевые томики с очкариком из Провиденса и прочей писательской швалью, что присосалась к его графомании. Он сгребал целые стеллажи и топил их в болоте, мешая бумагу с жижей, а слова с грязью.
«ВЫ… У… МЕНЯ… ПОЛУЧИТЕ!» — ревел он. — «ВСЕ… ЧТО… ПРО… МЕНЯ… НАВЫДУМЫВАЛИ!»
Дуэйн схватил Кристал за руку.
— Валим!— Но... это же Великий... мы столько ждали… — заскулила она, как щенок, которого хозяева посадили на цепь, а сами пошли играть в “Русалочку и Чудовище”
Дуэйн громко выругался.Протащил её через паникующую толпу к своему пикапу. Впихнул в кабину. Выжал сцепление и дал по газам. Как раз в тот момент, когда щупальце расплющило биотуалет в двадцати ярдах от них со звуком, будто великан наступил на пакет с кетчупом и все вокруг затопила волна коричневого прилива.