"Легкая кавалерия" комсомола на рубеже 1920-х — 1930-х годов

О активной молодежи, желающей сделать как лучше, а получилось как всегда

Что же, начну перепечатывать лонгриды по истории как и обещал. Хотел начать с чего-то связанного с кино или учеными, но решил что актуальней будет рассказать как идея помощи активистов руководителям может не сработать из-за особого рвения. Посвящается финальным выборам.

Автор: Слезин Анатолий Анатольевич — доктор исторических наук, профессор Тамбовского государственного технического университета. Напечатана статья в "Вопросы истории" 12 выпуск 2017 года.

Стандартное воображение при упоминании "легкой кавалерии" рисует гусар на быстрых конях. До настоящего времени появляются публикации, которые и "легкую кавалерию" комсомола связывают с военизированной деятельностью, подавлением восстаний крестьян и т.п. Мы принципиально не будем их цитировать, так как основанные на вымыслах, гони вряд ли заслуживают оппонирования.

В реальности группы так называемой "легкой кавалерии" были образованы в конце 1927 г. в соответствии со специальным письмом ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ. Им поручалось исправлять организацию, систему и методы работы государственного аппарата, рассматривать жлобы на недостатки в работе, наблюдать за рациональным использованием ресурсов, преодолевать сопротивление администрации.

В речи И.В.Сталина на VIII съезде ВЛКСМ в качестве важнейшей очередной задачи партии была названа "беспощадная борьба с бюрократизмом, организация массовой критики снизу, учет этой критики в практических решениях о ликвидации наших недостатков". Комсомольский съезд рекомендовал повсеместно создать группы "легкой кавалерии". Как следует из речи Н.И.Бухарина, "легкая кавалерия" представлялась коммунистическим идеологам в виде молодежных групп помощи Рабоче-крестьянской инспекции. Бухарин видел ее "своего рода летучим неофициальным контролем", организацией легкой, добровольной, энергично действующей, способной "выкопать бюрократического противника", "застать врага на месте преступления". Он так представлял работу "легкой кавалерии": «Специальные группы комсомольцев должны ходить по магазинам, учреждениям, базарам, лавкам, комиссариатам и пр. Они приходят не в качестве казенных контролеров, не с мандатом, не с талоном и не с официальным требованием; они приходят либо просто как покупатели, либо как жалобщики, как просители, словом, как обыкновенные смертные наряду со всеми прочими. Таким образом, они получают материал, ведут учет того, что они получили при этих обследованиях. Эта кавалерия нужна потому, что только так, только ревизуя неофициально, можно действительно выкопать бюрократического противника, можно влезть в самое сердце злоупотреблений, можно действительно настоящие безобразия вскрыть, можно застать врага на месте преступления, а не тогда, когда он подчистится, заметет песочком все следы и жалобщика еще выставит, как бузотера, а самого себя — в честном виде». [из стенографии VIII съезда ВЛКСМ]

Неоднократно к теме "легкой кавалерии" обращались и другие государственные и партийные деятели. На том же VIII съезде ВЛКСМ Н.К.Крупская заявила, что "очень хороши эти отряды".

В июне 1928 г. Сталин в своей знаменитой статье "Против опошления лозунга самокритики" писал: «Для самокритики нужны все роды оружия, в том числе и "легкая кавалерия". Но разве из этого следует, что "легкая кавалерия" должна стать "легкомысленной кавалерией"?» Данная фраза была встречена с серьезными опасениями со стороны бюро ЦК ВЛКСМ. Его члены считали, что после сталинской оценки "легкую кавалерию" станут высмеивать всякого рода бюрократы.

В декабре 1928 нарком РКИ СССР С.Орджоникидзе и секретарь ЦК ВЛКСМ А.Мильчаков в письме комитетам и ячейкам ВЛКСМ связали главные задачи "легкой кавалерии" с проверкой жалоб, поступающих от населения, искоренением невнимательного отношения чиновников к посетителям, проверкой состояния трудовой дисциплины, исполнением решений производственных совещаний, контролем над освобождением крестьян от налога, использованием средств от самообложения, исполнением закона о помощи крестьянской бедноте, обследованием комитетов взаимопомощи, агропунктов и других организаций, обслуживающих население.

В.В. Маяковский уже в 1928 г. откликнулся на появление нового общественного института стихотворением "Легкая кавалерия", призывая: «В бумажные/ прерии/ лезь/ и врывайся,/ "легкая кавалерия"/ рабочего класса!».

Впрочем, на начальном этапе деятельности для рядовых комсомольцев функции "легкой кавалерии" были не очень понятны. В Хлебниковском совхозе Московского уезда секретарь ячейки, получив письмо о создании "легкой кавалерии", созвал всех комсомольцев и спросил «Кто умеет ездить верхом на лошади?». Умеющих не оказалось, но кое-как уговорили одну девушку, которая немного держалась в седле, ее и послали на волостное совещание "кавалеристов". В Ершовском районе Пугачевского округа идею "легкой кавалерии" поняли как необходимость подготовки к овладению военным искусством на легких кавалерийских лошадях. Подобный курьез произошел и Павловском районе Московской области, где начальник штаба "легкой кавалерии" на вопрос о работе ответил: «Мы будем работать, когда райком пришлет лошадей!».

В то же время в официальных комсомольских документах утверждалось, что новая форма работы быстро нашла применение на местах. Судя по отчетам, уже в начале июня 1928г. отряды "легкой кавалерии" работали в Оренбурге, Сызрани, Ташкенте, Москве, Брянске, Ленинграде и во многих других городах. Комсомольское руководство отмечало, что процесс их создания шел не только "сверху", но и "снизу". Так в Бондарском районе в деревне Волховщина группа молодежи, созданная для борьбы с хулиганством, была реорганизована в отряд "легкой кавалерии".

Тем не менее, в большинстве случаев отряды создавались именно "сверху". Во многих организациях движение организовывали исключительно в приказном порядке. Нередко комитет комсомола назначал руководителей в отряды, которые еще не были созданы. Подобная спешка и "механический" подход совсем не учитывали инициативу и настроения рядовых комсомольцев. Неудивительно. что впоследствии многие созданные таким образом отряды работали довольно слабо.

Если городские организации, как правило, находили для записи в отряды достаточное число активных комсомольцев, то в деревне ситуация была намного сложнее. В 1920-е гг. "легкая кавалерия" не получила широкого распространения. Даже сама идея подобного движения не всегда встречала понимание со стороны местного руководства. Зачастую комитеты ВЛКСМ считали организацию отрядов при деревенских ячейках лишней. Так, секретарь Шаловского волостного комитета ВКП(б) Ярославской губернии на предложение работника уездного комитета организовать "легкую кавалерию" заявил «Мы до этой работы не доросли, у нас и без этого дел много, ряд более важных работ. Надо сначала укрепить дисциплину, а уже потом вводить новшества».

В деревне "легкая кавалерия" создавалась в основном энтузиастами-одиночками. Типичен рассказ комсомольца села Каргат (Новосибирского округа) Солдатова, который так описывал процесс создания отряда: «Я решил взяться за дело, стал говорить в Райкоме, они мне отвечают, давай организуй: да как организовывать, дайте указания, указания мне не дали. Собрал собрание молодежи, куда пригласил больше батраков. Записалось сразу 7 человек, сейчас уже отряд вырос до 16 человек (6 батраков, 2 рабочих, 7 служащих, комсомольцев из них 5). Пришли к тому, что надо составить что-то вроде плана работы. Мы наметили пункты налета следующие: выявить и проследить недовольство населения в райамбулатории, так же проверить как кредитное товарищество относится к крестьянам, хладобойню, Госторг». Подобное невнимательное отношение к отрядам со стороны комсомольских комитетов было характерно для большинства провинциальных организаций.

В то же время в центре "легкую кавалерию" все чаще рассматривали как своеобразный кадровый резерв государственной службы. В принятом в марте 1929 г. постановлении ЦК партии прямо говорилось «ЦК ВКП(б) обязывает ЦК и местные организации ВЛКСМ в ближайшее время выделить и организовать специальную подготовку рабочих-комсомольцев, в первую очередь из числа представителей комсомола в различных органах и актива, проявившего себя в группах "легкой кавалерии", для работы в госапарате».

Точное количество "кавалеристов" в организованных отрядах установить невозможно. По приблизительным подсчетам, на сентябрь 1928 года их общее число составляло десятки тысяч. Весной 1929 г. в одной Москве было 200 отрядов, насчитывающих 1500 человек. Летом 1930 г., когда движение пошло на спад, в отчетах говорилось уже о 250 тыс. "кавалеристов". По данным председателя Московской КК РКИ А.Рындина, в движении насчитывалось около 6% девушек.

О широте движения красноречиво говорит и тот факт, что по Бакинскому округу районными слетами "легкой кавалерии" в 1929 г. было охвачено 2532 чел., в том чисел более тысячи из числа не состоявших в ВЛКСМ. Всего в Азербайджане число "кавалеристов" превысило 7 тысяч.

Вместе с тем, признавалось, что отряды не везде оформились организационно, почти повсеместно группы "легкой кавалерии" имели переменный состав, систематическая работа проводилась группами "легкой кавалерии" весьма редко.

В качестве приоритетных выдвигались задачи по расширению состава "легкой кавалерии". Газета "Тамбовская правда", например, писала: «Ни одной ячейки комсомола без "легкой кавалерии" - такая задача должна быть поставлена и выполнена. "Кавалерия" должна стать действительно передовым отрядом на фронте борьбы со всеми недочетами нашего строительства, со всеми извращениями классовой линии, со всеми врагами социалистического строительства»

Также, руководство комсомола считало, что новая форма работы имеет воспитательное значение: «активным участием в соц.строительстве, путем критики недостатков и практической работы по их исправлению она воспитывает у молодежи чувство активного участника строительства социализма, а не простого наблюдателя со стороны и пустого крикуна о недостатках».

В общественном сознании с деятельностью "легкой кавалерии" ассоциировались в первую очередь так называемые "налеты", о которых частенько сообщали местные газеты. Например, печатный орган Тамбовского райкома ВКП(б) "Колхозник" 5 апреля 1930 г. писал: «Чтобы проверить готовность организации и колхозов к севу, легкая кавалерия в конце марта сделала налет на села Жариково и Граждановку.» Местное население, не особенно разбиравшееся в методике работы "кавалеристов", интерпретировало события как акцию устрашения с участием регулярных войск.

На самом деле "налеты" были оригинальными формами общественного контроля. В местах, где они намечались, вывешивались "жалобные ящики" для заявлений о неправедных действиях местных органов власти. Отряд появлялся в организации без предупреждения: проверял документацию, опрашивал мнения окрестных жителей о работе учреждения. Особую активность "кавалерия" проявляла в выявлении внутренних резервов промышленных предприятий. Для принятия административных мер собранный материал направлялся в соответствующие отделы рабоче-крестьянской инспекции. В больницах изучалось, как идет прием больных, образуются ли очереди и почему. В магазинах контролировалось состояние жалобных книг. На вокзалах выясняли, как борются с очередями за билетами, благоустроено ли помещение для пассажиров. Главный минус подобных проверок заключался в поощрении анонимности заявлений и их использовании.

Уже в 1928-29 гг. деятельность "кавалеристов" по поиску классовых врагов достигла огромных размеров. Типичны отчеты закавказских "кавалеристов": «Налеты на управление Джульфа-Бакинской ж/д обнаружили ряд преступлений, в аппарате сидело 68 ч. Чуждых людей (князей, контр-разведчиков, губернаторов)»; «В сел. Кой (Армения) "ЛК" разоблачила бывшего попа на работе заведующего школой, саботирующего общественной работой. "ЛК" в сел. Джархеч (Армения) обнаружила факты искажения классовой линии со стороны кооперации, которая обслуживает нетрудовой элемент, заключила союз с частником».

Нередко комсомольцы использовали довольно специфические методы работы. Так, в Зарайском районе на фабрике "Феникс" "кавалеристы" залезли под стол перед заседанием фабкома, что бы подслушать, о чем будет говорить администрация, а потом "прижать" ее.

Однако нельзя утверждать, что отряды "легкой кавалерии" реагировали только на чуждое социальное происхождение и инакомыслие. Например, весьма положительных результатов в деле повышения дисциплины и успеваемости помогали достичь созданные в 1928 г. студенческие отряды "ЛК".

Несмотря на то, что в конце 1920-х гг. "легкая кавалерия" на железнодорожном транспорте не получила широкого распространения, отдельные бригады добивались высоких результатов. Так, на станции Смоленск сделали 32 проверки, в результате которых, за нарушение железнодорожных правил было задержано 737 человек. Из них 323 оштрафованы на сумму 1129 руб. и на 414 человек составлены акты, общая сумма штрафов по которым достигла 6326 рублей. Известны факты, когда комсомольцы вовремя замечали лопнувшие рельсы и этим предупреждали крушение поездов.

Предпринимались даже попытки создать отряды "ЛК" в армии. В них могли входить военнослужащие-комсомольцы. Так в одном из московских стрелковых полков комсомольская группа 1й роты проявила инициативу в создании отряда. Объектом контроля стала солдатская кухня, причем ставилась задача добиться приготовления более вкусных и сытных обедов. Опыт дал хорошие результаты — после проверки суп и каша были приготовлены хорошо, а порции мяса на обед достигла 75-80 г вместо 60-65, сэкономили 15 буханок хлеба. Затем по договоренности с командованием такой же комсомольский наряд был послан на все кухни и снова были получены хорошие результаты в соблюдении чистоты, качества пищи, экономии хлеба. "Кавалеристам" удалось выявить ряд существенных недочетов, например хлеб и продукты возились неприкрытыми на грязных повозках, брезенты, на которых рубят мясо, не мылись, на одной из кухонь повар жарил мясо для себя. Впрочем, в армии идея "легкой кавалерии" не прижилась, командование из соображений поддержания дисциплины не могло допустить солдатского контролирующего органа.

Весьма настойчиво "кавалеристами" разоблачалось моральное разложение представителей чиновничьего аппарата. Комсомольцы села Каргат (Новосибирский округ) выяснили, что заведующий отделением Госторга "использовал" служебное положение в целях домогательств к работницам. Чиновник прямо заявлял женщинам: «Отдашься мне — проведу в профсоюз и будешь работать в заведении». Одна из них по секрету сообщила "кавалеристам": «Я сейчас гуляю с заведующим, потому что он грозит уволить, а остаться без работы — с голоду помрешь». Произведя налет на наркомат земледелия Аджаристана, "лк" обнаружила, что кассир незаконно получил 420 рублей, кроме того, фактически занимался ростовщичеством, давая деньги под проценты торговцу.

Нередко объектом проверки становились сельские школы. Например, в Избердеевском районе было выявлено грубое обращение учительницы с детьми.

Стараниями комсомольцев активизировалась борьба с протекционизмом, волокитой и бесхозяйственностью в Закавказском ЦСУ. Нравы, царившие там до комсомольского вмешательства, в отчете призван был охарактеризовать следующий факт: заведующий одного из отделов направлял курьеров смотреть, свободна ли уборная.

"Легкие кавалеристы" разоблачали даже растраты местного партийного начальства. Отметим и ее вмешательство в деятельность судебных органов, в частности, попытки преодолеть волокиту при рассмотрении дел.

При этом нельзя не заметить, что в сферу интересов "лк" на начальном этапе ее деятельности не входила работа по искоренению выявленных недостатков. Большинство отрядов лишь фиксировали нарушения, после чего работа прекращалась. В РКИ Сокольнического района Москвы так характеризовали эту деятельность: «Черт их знает, нашумят, а потом придется еще посылать». Секретарь одной из комсомольских ячеек Макаров, выступая на Тифлисском городском слете "лк" недоумевал: «Неужели я должен узнать, какой результат получился, благодаря тому материалу, который я послал?»

Одной из главных примет "кавалеристской" деятельности сало увлечение ночными облавами. Встречались даже случаи применения допросов. Такие методы получили название "пинкертоновщина" по имени популярного литературного героя.

На окружном слете "кавалерии" Армавирского округа приводились факты, когда комсомольцы ночью брали винтовки и делали налет на самогонщиков, а потом сами выпивали "конфискованный" продукт. В Бежецком районе в одной из деревень "кавалеристы" на лошадях окружили кулацкий двор, забрали трех коров и привели их в колхоз. В поселке Белоусовка Оренбургского округа вооруженные "легкие кавалеристы" ночью попытались конфисковать хлеб у должников. Закончилась эта попытка повальным обыском, посл которого возмущенные крестьяне кольями прогнали "налетчиков".

В некоторых отрядах конспирация и милицейские формы работы принимали явно гипертрофированный характер. В трудовой школе №59 в Тифлисе на тетради учета "кавалеристов" значилось: «Тайный руководитель тайного отряда». Вся работа строилась на строгой конспирации. В одной из ячеек Поповского района Средне-Волжского края секретарь ячейки не знал состава "легкой кавалерии", так как он был засекречен. В Пензе на фабрике "Маяк революции" отряд был разделен на две части: нелегальная - для комсомольцев и легальная - для остальных. "Легкие кавалеристы" села Новокрещина Кузнецкого округа посоветовались с милиционерами, как оформлять дела, начали снимать с крестьян показания. Неоднократно комсомольцы подменяли собой органы правопорядка и занимались тем, что разнимали драки, отбирали самогон, сажали пьяных в конюшни.

Нередко отряды "легкой кавалерии" брали на себя заведомо непосильные для них задачи. В Весьегонске группа комсомольцев решила снизить на 20% административные расходы в кооперации, не обращая внимания на то, что на складах этой же кооперации несколько лет лежал гнилой изюм, пятый год ржавело железо, в пекарне пропадала мука. Увлеченные «административной стороной дела», комсомольцы не всегда реагировали на бесхозяйственность. Был отмечен случай, когда кавалеристы даже предпринимали попытку расследовать "Пятилетний план народного хозяйства СССР".

Казенность, насаждение соцсоревнования отрядов отнюдь не улучшали эффективность "налетов". На местах признавали, что кризисе движения "лк" виноват сам комсомольский аппарат, характеризуемый как "малоподвижный, не энергичный, не напористый". Для выполнения своих обязанностей "кавалеристам" часто не хватало образования («Ребята с трудом пишут, составление актов для них является почти невозможной вещью»).

Тем не менее, это не мешало "контролерам" давать самые разнообразные и безапелляционные советы. Крестьянскому товариществу советовали, например, уволить сторожа. Ведь, по их логике, без него можно обойтись, так как "инвентарь находится весь под замком".

Подчас "кавалеристы" проявляли рвение в самых неожиданных областях. В Грузии, например, они занимались выслеживанием, кто с кем обнимается и целуется. В Телави группа кавалеристов давала поручения разузнать, какая девушка с кем гуляет, и они целые ночи проводили в слежке. Проводились налеты на частные квартиры, в которых выясняли, кто что ест, на чем спит.

Нередко в борьбе с неэффективными чиновниками "лк" мешала сама бюрократическая комсомольская система. В январе 1930 г. на Козловском окружном молодежном слете с сожалением констатировалось, что "легкая кавалерия" на деле оказывается "тяжелой". Некоторые штабы строили свою работу на бесконечных заседаниях и обрастали делами и папками, по существу превращаясь в очередную бюрократическую надстройку.

Сами участники "легкой кавалерии" зачастую не отличались примерным поведением. В Кирсановской ячейке ВЛКСМ комсомолец Пашков допускал антисемитские высказывания, а рабочие боялись на него пожаловаться. В Верхне-Спасской ячейке Рассказовского района член отряда Ф.Беляев участвовал в кулачных боях, но когда получал отпор, кричал: «Я комсомолец, меня бить нельзя!». Союзные комитеты повсеместно фиксировали факты употребления конфискованного спиртного и другие хулиганские действия.

В отчетах "легкой кавалерии" сохранилось немало примеров, подтверждающих, что предлогом разоблачительной деятельности преследовались личные интересы. Например, часты были случаи, когда "кавалеристы" требовали, что бы их бесплатно пустили в кино "обследовать картину". Некто Коган сам себе подал заявление, наложил резолюцию и хотел выселить своего соседа, что бы самому занять его квартиру.

В начале 1930-х гг. в документах комсомольски комитетов постоянно встречались упоминания о "кризисе" и "упадке" движения "легкой кавалерии". Повсеместно наблюдались стремительное падение численности "кавалеристов". Так, к 1930 г. на Волоколамской фабрике им. Ленина из 200 кавалеристов осталось 15. Комсомольские вожаки на предприятии занимались "организацией" игр, пения песен и застолья. Руководство союза сетовало на то, что в Мордовии в 5 районах не было ни одного "кавалериста". В том же году Оренбургская организация, "полгода назад бывшая и по количеству и по качеству на первом месте в крае", практически полностью распалась, уменьшившись на 152 отряда и 1300 участников.

Чуть ли не повсеместно работа "лк" признавалась слабой. В 1932 г. в секретной записке Кагановича отмечалось, что если раньше "лк" являлась основной формой борьбы комсомола за улучшение госапарата, то в последнее время ее работа значительно ослабла.

Конечно полностью движение не исчезло, но лишь немногие организации могли похвастаться большим количеством "кавалеристов" и проводимых рейдов. Отчасти причины этого, вероятно, следует искать в том, что движение "лк" было инициировано "сверху". Без постоянных директив руководства комсомольцы редко брали инициативу организации налетов в свои руки. Сказывалась и перегруженность актива работой по хозяйственно-политическим кампаниям.

Вопреки сложившимся стереотипам, уже в 1932 г. во многих провинциальных организациях констатировали смерть отрядов "легкой кавалерии". Правда, затем предпринимались неоднократные попытки реанимации движения: наиболее успешные в середине 1930-х гг., заключительные в 1950-е годы. Но это ни в коем случае не отрицает того факта, что уже на начальном этапе деятельности "легкой кавалерии" были обнажены ее основные "язвы". К сожалению не только Сталин, но и многие советские люди склонны были считать новое молодежное движение "легкомысленной кавалерией". Инициированное "сверху" создание "легкой кавалерии" натолкнулось на непонимание создаваемых задач абсолютным большинством движения. Убедившись, что население не готово слепо выполнять их указания, малограмотные юные любители "проверять и советовать" весьма быстро растеряли интерес к участию в "комсомольском контроле".

Источники и литература (схалтурю):

З.Ы. В общем есть поводы для политоты, но прошу воздержаться. В следующий раз либо о кино, либо о миграции ученых в XX веке.