Пиррова война: переломный конфликт античной Европы, который привёл к падению западных греков и возвышению Рима

Три доминирующих культуры столкнулись в битве за господство на Западном Средиземноморье: пуническая, греческая и латинская. На этом «итоговом экзамене» всем предстояло показать, чему научилась их цивилизация.

До Карфагена: история Финикии перед основанием великого города

Город на бычьей шкуре: история основания Карфагена

Возвышение Карфагена при диктатуре Магонидов

Политические реформы Карфагена в V веке до н.э. после поражения в Битве при Гимере

Экспедиции Ганнона Мореплавателя и месть Карфагена за поражение в Гимерской битве

Войны Карфагена с Дионисием

Карфаген на пике своего могущества и его отношения с Римом

Карфаген всю свою историю боролся с греками за господство на Западном Средиземноморье и, в начале III века до н.э. он, наконец, превратился в культурную, религиозную и политическую столицу этого региона.

Рим воевал против Этрурии с момента, как обрёл независимость.

Среди двух своих союзников, Карфаген сделал ставку на римлян — как на более сильного и перспективного игрока, желая оказаться на стороне победителя. Обиженные на Карфаген этруски и западные греки отчаянно цеплялись за свой тающий суверенитет.

От действий Рима и Карфагена зависело будущее Западной Европы. Смогут ли они совместно добить эллинизм или позволят грекам вновь поднять голову?

Римляне называли карфагенян пунийцами — этот термин применяется историками и по сей день. Когда-то Ханаан (финик. Kĕnaʿan), благодаря грекам, превратился в Финикию — Φοινίκη (Phoinīkē), что означало «Страна пурпура», из-за того, что там добывали пурпур из моллюска Murex. Следовательно финикийцы — Phoinikes. Римляне сократили это название до Poeni, обозначив этим именем конкретно карфагенян и других западных финикийцев, а их собратьев на востоке называли почти как греки — Phoinices.

Слово «Карфаген» тоже придумали римляне. Сами карфагеняне и другие финикийцы называли его Qart-ḥadašt («Новый город») и это второй город с таким названием — первый основан на Кипре. Будет и третий — в Испании, но до этого мы дойдём позже. Финикийское Qart-ḥadašt превратилось в латинское Carthago и прижилось у нас как Карфаген.

Конечно, сейчас мы знаем, что описанные события приведут к Пуническим войнам. Холод в отношениях Рима и Карфагена, двух давних союзников, зародился во время Пирровой войны. А сам царь Эпира прибыл в Италию из-за провокации римлян.

После разгрома галлов, луканов, этрусков и самнитов Рим двинул свои войска на юг Италии, чтобы полностью взять под контроль «сапожок». Оставался последний крупный игрок на пути к цели — греческий полис Тарент. Но Рим не мог просто так взять и подчинить тарентийцев. Нужен был веский повод к войне.

В начале 281 года до н. э. флот из десяти боевых кораблей римлян, во главе с Клавдием Корнелием, вошёл в гавань Тарента. Было ли это сознательной провокацией, демонстрацией силы или корабли прятались от непогоды — неизвестно. Демагог Филохар, один из ярых сторонников великодержавия Тарента, организовал нападение на римскую эскадру. Греки, на своих триерах, нанесли таранные удары по триремам римлян. Четыре триремы были потоплены и одна захвачена. Часть римских матросов попала в плен.

У Рима появился повод к войне.

Осознав, что натворили, тарентийцы не видели смысла пытаться исправить положение. Видимо они понимали, что Рим, в любом случае, использует это как повод для вторжения. Тарент сделал первый шаг — его воины отправились в город Фурии и наказали тамошних греков за то, что они покорились римлянам и живут по римским законам. Произошли массовые казни, разграбление города и изгнание знати.

Затем Тарент демонстративно отправил царю Пирру Эпирскому просьбу о помощи. Посол перечислил все племена и города, которые покорил Рим, утверждая, что они желают сбросить с себя его власть. На тот момент Пирр только обдумывал своё решение.

Рим отправил в Тарент посла, Люция Постумия, со следующими условиями: выдача пленных матросов и организатора нападения на римский флот, вывод тарентийских войск из Фурий, возвращение туда изгнанников и выплата компенсации за все свои действия. Принять такие условия означало признать протекторат Рима.

По словам Дионисия Галикарнасского некий Филонид нагадил на край тоги Люция Постумия, после чего Постумий пообещал грекам, что они ответят за это кровью, а тогу он предоставит в сенате как доказательство оскорбления. Историк Валерий Максим также утверждает, что греки повели себя резко, но не упоминает историю с тогой.

Уже к концу весны 281 года до н.э. Рим ввёл свои войска на территорию Тарента, которыми командовал консул Люций Эмилий. Второй консул, Квинт Марций Барбула, подавлял этрусков.

Эмилий успешно побеждал во всех небольших сражениях, специально отпуская пленников, чтобы показать тарентийцам великодушие Рима. Консул разорял виллы греков, но при этом просил передать в Тарент, что римляне готовы разговаривать на тех же условиях, которые перечислил Постумий.

Всё лето велись переговоры тарентийцев с Пирром. Царь Эпира не смог завладеть Македонией, а новые попытки не одобрил бы ни Египет Птолемеев, ни другие диадохи. Отличным вариантом в глазах Пирра выглядело расширение своей власти на запад — да ещё и с благородной целью защиты эллинизма. Птолемей оценил устремления Пирра и даже пообещал помочь.

В начале осени в Тарент прибыл эпирский военачальник Милон с 3000 солдат. Тарентийцы решили воевать. На карту было поставлено всё. Позже прибыл сам Пирр с остальной армией.

Армии эпиротов были схожи с армиями диадохов. Пирр полагался на сариссофоров по македонскому образцу (название от длинного ударного копья, сариссы), гепаспистов (щитоносцев), элитную царскую кавалерию и ещё царь «страдал» гигантоманией — в его армии присутствовали слоны.

Историки отмечают устойчивость армии Пирра, которой он добивался путём перемешанного строя из разных отрядов, готовых к любой ситуации. Пирр ни разу не попадал в засаду, он был идеальным организатором маршей и разведки.

По мнению многих историков именно опыт войны с Пирром научил римлян строить лагеря, например — рыть рвы и ставить на ночь частокол. Внутри эпирских лагерей были широкие проходы, исключающие давку солдат, что тоже переняли римляне — позже они назвали их «поперечными улицами» (via quintana).

Слоны эпиротов были защищены панцирем, а на их спине стояла башня, вмещающая до четырёх стрелков.

При всей стратегической гениальности Пирр являлся абсолютно нетерпеливым человеком. Он часто предпринимал отчаянные действия во время сражений и не любил подолгу воевать в одной и той же географической точке.

Пирр один из первых полководцев в истории, который создавал в армии резерв. Он изматывал врага, после чего вводил в бой солдат со свежими силами, чтобы переломить ход сражения. Как у Александра македоняне, так и у Пирра эпироты были на особом положении. Пирр ценил жизни своих солдат, а те платили ему преданностью. За время Пирровой войны армия Пирра ни разу не переходила на сторону врага.

Согласно Ливию тактику манипул римляне ввели во время реформ Камилла, но эту информацию невозможно подтвердить. Большинство историков сходится во мнении, что римские манипулы были переняты у самнитов.

Слово «легион» начало применяться как обозначение воинского формирования в IV-III веке до н.э. Первую линию составляли манипулы из гастатов, молодых пехотинцев и застрельщиков, левисов (левов). Вторая линия состояла из тяжеловооружённых принципов, опытных воинов 30-40 лет. Третья линия делилась ещё на три линии. Первая состояла из закалённых старых ветеранов, триариев. У римлян даже была поговорка «довести дело до триариев», которая означала, что дела совсем плохи или сроки поджимают. После триариев шли рорарии, люди из бедного класса или совсем зелёные новички. И наконец — замыкали легион акцензы, легковооружённая прислуга.

Такой строй легионов сформировался благодаря частым фронтовым битвам, особенно с галлами. Фронт римлян был крайне силён, но вот защита тыла была очень слабой. Римская армия эпохи Пирровой войны ещё не обладала своей знаменитой мобильностью, но уже начала её нарабатывать.

Копья назывались словом «гаста» — отсюда и название гастатов. Но в III веке до н.э. копья заменили на мечи. Пока ещё не на гладиусы, а на более грубые клинки не очень хорошего качества, длиной в 50 см. Копья как постоянное оружие остались только у триариев и рорариев, а гастаты и принципы носили по два метательных копья на солдата, пилума.

Пилумы распространились во время войны с галлами. Залп копий перед сближением был чем-то новым и ужасающим для варваров. Втыкаясь в щит такое копьё клонило бойца к земле, либо оно попадало в незащищённые участки тела.

В случае необходимости гастаты могли оставить один пилум при себе и выполнять функции фаланги. Для защиты использовался овальный щит, скутум, рассчитанный именно на коллективную оборону. Скутумы, при том что были лёгкими, прикрывали значительную часть тела. Таким образом, римская армия была отлично подготовлена к фронтовой драке, но не имела представления как бороться против эпиротов, обладающих отличной конницей, способной эффективно крушить фланги и слонами.

После Первой пунической войны римские легионы сильно преобразятся, как по снаряжению, так и по построению и тактике, но во времена Пирровой войны ситуация была такая.

Построение манипул в шахматном порядке, скорее всего, было только походным. Слабо верится, что армия Рима шла в бой подобным образом — как нам любят показывать в фильмах. Римляне сражались в плотном строю.

Что касается конницы, на момент войны с Пирром римляне держали её как вспомогательную силу для защиты флангов или преследования противника. Своей регулярной кавалерии Рим почти не имел, полагаясь, в основном, на кампанскую конницу. Но в будущем Рим ещё удивит своей кавалерией Македонию.

Римляне создавали систему военных дорог везде, до куда доходили, что обеспечивало им невероятную скорость перемещения армий.

К войне в Риме относились как к чему-то нормальному, она шла постоянно. Примерно в марте формировалось свежее ополчение, а ближе к зиме, в октябре-ноябре, солдаты возвращались с добычей и проводили ритуал «очищения оружия». Война была для римлян вещью сакральной, благим деянием во имя бога войны, Марса.

Полководец был фигурой божественной. Солдат терял все свои гражданские права на время боевых действий. В 471 году до н.э. Аппий Клавдий Красс впервые применил децимацию — казнь каждого десятого солдата для поднятия дисциплины. Он лично принимал участие в процессе — крошил головы приговорённых. В 361 году до н.э. Тит Манлий убил собственного сына за то, что тот одержал победу над галлами, вступив в бой без разрешения. В книге Секста Юлия Фронтина, «Стратегемы», встречается 45 случаев наказаний за нарушение дисциплины. Любое сопротивление воле командующего расценивалось как сопротивление воле богов.

Римский солдат — это опытный боец, знающий своё место в строю, свою манипулу и как выглядит знамя легиона. Воин вовремя получает жалованье в конце года и долю добычи с походов. У себя дома он — законопослушный гражданин Рима, а на войне — исполнитель воли богов.

Пирр высадился в Италии с 50-тысячным войском, включая 20 слонов, и начал организовывать армию в Таренте, пытаясь подбить на войну с Римом недавно покорённых самнитов, этрусков и галлов. Римляне поняли это и взяли в заложники знатные семейства из каждого города, который мог восстать.

К концу весны 280 года до н. э. римская армия, состоящая из двух легионов, под командованием консула Тиберия Корункания, отправилась подавлять последний очаг сопротивления этрусков, город Вольсинии. Численность этого войска составляла 20,000-22,000 солдат. Такая же армия осталась в самом Риме. Второй консул, Юлий Левин, повёл свою армию на юг, чтобы соединить её с силами прошлого консула, Люция Эмилия. Войско Левина, в конечном итоге, составило около 40,000 солдат. Для обеспечения бойцов всем необходимым в Риме был введён военный налог.

Пирр отправил Риму послание, в котором предложил выступить третейским судьёй в его разногласиях с Тарентом. Уже настроенный на большую войну, Рим наотрез отказался. Левин опустошил земли луканов, чтобы основательно подавить их, и отправился к Гераклее. Заняв Гераклею, Левин перерезал бы пути снабжения между тарентийским гарнизоном в Фуриях и самим Тарентом. Пирр понял план Левина и поспешил преградить путь римлянам. Они встретились возле реки Сирис.

Битва при Гераклее произошла летом. Пирр не дождался подхода всей своей армии и союзников, атаковав римлян меньшими силами. У него было не больше 30,000 солдат (включая 6000 мобилизованных тартийцев) против 40,000 римских.

Римские всадники прикрывали переправу легионеров и Пирр решил атаковать их, не дожидаясь, пока они займут позиции. Завязался конный бой, в котором никто не мог взять верх. В каких-то местах всадники закидывали друг друга дротиками, в других сцепились в ближнем бою.

Пирр лично участвовал в битве. Самнит Оплак, кавалерист Рима, поразил метательным копьём лошадь царя, после чего эпироты быстро отомстили ему, забив насмерть. Приближённые увели Пирра в тыл и один из них, Мегакл обменялся с царём доспехами, чтобы его отсутствие не снижало мораль всадников на передовой.

Мегакл пал от руки римского всадника Дексия, который снял с него шлем и отстегнул царский багряный плащ. После чего он оповестил Левина, что Пирр убит. Подавленные эпироты начали отступать. Тогда Пирр показал солдатам своё лицо и начал громко кричать, что он жив, восстанавливая боевой порядок.

Пехотные подразделения сходились в плотном бою, обращались в бегство, затем возвращались — и так несколько раз. Бой был трудным. Опрокинуть римлян в реку у греков не получалось.

Восстановив дисциплину Пирр привёл на передовую слонов. Грозные животные окончательно разгромили римскую конницу и двинулись на беззащитную пехоту. Пользуясь моментом Пирр приказал фессалийской коннице продолжать натиск. Римляне, при виде слонов и конницы, побежали, ища спасения на другом берегу Сириса.

Эпироты добились полной победы. Левин собрал выживших и покинул свой лагерь.

Современник Пирра, Иероним из Кардии, говорит о потерях среди римлян в количестве 7000 солдат. Орозий в своей «Истории против язычников» называет следующие цифры: 14880 пехотинцев и 246 всадников. Пирр, по Иерониму, потерял 4000 воинов, по Дионисию — около 13000. Вероятнее всего, что цифры преувеличены. Более реалистичным выглядит вариант с 7 и 4 тысячами. Стоит прибавить сюда римлян-пленников и дезертиров.

Пирр отправился в Кампанию, надеясь поднять там местных оккупированных греков на войну с Римом. По пути он набирал в свою армию луканов и самнитов. В военном отношении это не дало ему особого толку, но он получил преимущество в численности. Царь Эпира захватил Кротон, а Локры сами открыли ему ворота, выдав римский гарнизон. Завладев почти всей Луканией и Бруттием, Пирр отправил в Рим посольство во главе с Кинеем.

Киней привёз дары и долго вёл переговоры с разными знатными римлянами. Условия Пирра были такими: Рим освобождает все греческие города, луканов, бруттиев, самнитов и апулийцев. Также Рим отодвигает свои гарнизоны к границам начала Третьей самнитской войны. Взамен Пирр предлагал Риму оборонительный союз, намереваясь стать гегемоном в Италии и, вероятнее всего, двинуться против Карфагена. Кроме того эпирский царь пообещал освободить римских пленников без выкупа.

В драматический момент, полный сомнений, в сенат явился старик, Аппий Клавдий по прозвищу Цек (слепой). Это был человек консервативных взглядов, который выступал за римское великодержавие. Будучи молодым цензором именно Аппий соорудил военную дорогу в Кампанию, а затем в Самниум, которую и назвали в честь него. Аппиева дорога существует до сих пор.

Согласно Плутарху Аппий Клавдий Цек произнёс следующую речь:

Пристыженный сенат ответил Кинею отказом, с которым посол вернулся к Пирру. Тогда царь принял решение воевать дальше.

В Риме объявили о формировании двух новых легионов под командование диктатора Гнея Домиция Калвина. Второму консулу Тиберию Корунканию, воевавшему в Этрурии, приказали добиться с этрусками мира и перебросить армию к реке Тибр. Юлий Левин двинулся со своей армией по Аппиевой дороге.

Пирр опустошил треть римской территории, захватил несколько городов, не дойдя 50 км до Рима и остановил армию на юге Кампании, чтобы перезимовать. Сам царь отправился в Тарент, куда прибыло и три бывших римских консула: Гай Фабриций, подавитель восстания в Кампании, потерявший затем Фурии; Публий Корнелий Долабелла, устроивший резню сеннонов; Квинт Эмилий Пап, покоритель бойев.

Удивлённый Пирр решил, что римляне, всё-таки, решили принять его условия, но речь зашла только насчёт обмена пленными — не более. Царь согласился отпустить пленников, но только временно, чтобы они отпраздновали любимый праздник римлян, Сатурналии, а затем вернулись. Консуляры ещё прожили какое-то время в Таренте и Пирр даже подружился с Гаем Фабрицием, после чего безуспешно попытался переманить его себе на службу.

Пережив зиму Пирр активно готовился к новому противостоянию, объявив вторую мобилизацию в Таренте. Жители были недовольны ещё первой мобилизацией, которую царь провёл в прошлом году, а теперь они окончательно возненавидели Пирра, но до открытого бунта не дошло.

Римляне собрали под своими знамёнами родственных латинов, вольсков, сабинов, умбров, марруцинов, пелигнов, френтанов, арпанов и часть кампанцев. Этрусков в римской армии не было. В самом Риме оказалось много граждан, которые записывались в армию добровольцами, поэтому принудительной мобилизации не требовалось.

Пирру нужна была территория, которая не разорена, чтобы могла кормить его солдат и служить плацдармом для угрозы Риму. Апулия оказалась идеальной для этих требований областью.

В 279 году до н.э. консулами были избраны Публий Сульпиций Саверрион, вероятно, сын консуляра Сульпиция, ветерана Самнитских войн и Публий Деций Мус из военного рода Публиев, которые прославились во время Латинских войн.

Консул, которого звали также, Публий Деций Мус, в 340 году до н.э. совершил обряд «посвящения» подземным богам, который повторил и его сын в 312 году до н.э., которого тоже звали Публий Деций Мус — и он тоже был консулом, а затем обряд повторил и его внук, консул Публий Деций Мус в 279 году до н.э.

До армии Пирра начали доходить слухи о командующем из прославленной военной династии, посвятившей себя служению подземным богам. И слухи эти подрывали боевой дух солдат. Царь приказал похитить Деция Муса, чтобы публично казнить его и развеять страхи воинов. Но до этого дело не дошло.

Мы ничего не знаем о маневрировании армий. Известно только, что летом 279 года до н.э. Пирр и консулы Рима встретились возле города Аускула. Поначалу армии вели психологическую войну. Пирр угрожал поймать Деция-внука, а консулы отвечали ему, что побьют его армию, не прибегая ко всякой чертовщине. О численности армий тоже точно ничего не известно. Лишь предполагается, что обе армии составляли около 70,000 солдат.

Пирр первым пошёл в бой и начал разворачивать войска. Римляне не стали дожидаться, пока армия царя займёт позиции и ударили её в авангард и фланг прямо на марше. Такое поведение нарушало классические, негласно принятые, правила ведения боя того времени. Хотя при Гераклее Пирр сделал почти тоже самое.

Начался хаос. Всадников Пирра застали врасплох на пересечённой местности — римские стрелки нанесли им большие потери. Часть греческой и союзной им пехоты разбрелась в лесу без какого-либо порядка, другая сражалась на том берегу реки, а третья стояла по грудь в воде. Пирр понёс большие потери, но римляне не смогли уничтожить его армию и отступили. Царь принял решение ставить лагерь прямо на месте произошедшей битвы.

Наступил второй день сражения. Ещё до рассвета Пирр занял возвышенность над римским лагерем. Римляне начали спешно строиться. Началось пехотное сражение. Израсходовав пилумы римская пехота взяла мечи и пошла на фалангу эпирских сариссофоров и союзную пехоту врага. Периодически натиск римлян давал свои плоды и даже элитные фалангиты не могли их остановить. Пирр закрывал бреши новыми отрядами из резерва.

У римлян были колесницы с жаровнями, предназначенными, чтобы напугать слонов и крюками, чтобы стащить башни со спин животных. Но использовать их не удалось — по приказу Пирра до колесниц добрались и привели их в негодность. Затем сам Пирр вступил в битву в рядах пехоты при поддержке слонов, успешно подавив этот участок. Гай Нумаций, гастат из 4-го легиона, был первым римлянином в истории, нанёсшим увечье слону — он отрубил ему хобот. Однако это не помогло победить, потому что греческая конница расправилась на флангах с римской и ударила со всей силой по пехоте римлян. Рим проиграл, его армия бросилась в бегство.

Победа Пирра не была разгромом римлян. Сам пирр оказался ранен дротиком в руку, а ещё ранили Гая Фабриция, который командовал одним из легионов. Иероним Кардийский пишет о потерях Пирра в количестве 3505 солдат, а Рима — в 6000. Наверняка говорится только о потерях легионеров и эпиротов, без учёта их союзников. Самое худшее, что Пирр потерял много элитных солдат и офицеров. Фактически армия царя оказалась без нормального руководства и крепкой основы.

Термин «Пиррова победа» стал означать победу с огромными потерями. Он используется и по сей день.

На Сицилии, тем времен, тоже разгорелась война.

Гикет, стратег покойного Агафокла, временно правил Сиракузами, но решил никуда не уходить, что сделало его тираном. Испорченные отношения Гикета с правителем Агригента (Акраганта), Финтием, переросли в войну. Гикет разгромил Финтия в Битве под Гиблой, после чего слишком сильно поверил в себя. Он решил затем атаковать Карфаген и втянул Сиракузы в ненужную войну. Карфагеняне разгромили Гикета в первом же серьёзном столкновении — в Битве возле реки Териас. Гикет, по словам Диодора, уже тогда попросил помощи у Пирра. Царь Эпира принял к сведению вариант вторжения на Сицилию, но ещё обдумывал как ему действовать в Италии.

Карфаген, получивший серьёзный повод, чтобы расправиться с ненавистными Сиракузами, не собирался останавливаться и осадил город с суши и моря.

Карфагенский флот во главе с Магоном, в количестве 120 судов, прибыл в порт римской Остии. Уже до этого между Римом и Карфагеном существовал союз, но теперь он получил военный характер. Карфагеняне предложили римлянам военную помощь, от чего сенат отказался. Римляне не хотели, чтобы пуническая армия высадилась в Италии и отхапала себе земли, которыми хочет владеть Рим. Союзники пришли к согласию, что Карфаген предоставит Риму только флот, чтобы десантировать на юг Италии часть своих войск. Самой важной частью союзного договора был запрет на заключение сепаратного мира с Пирром.

Римляне высадились с карфагенских кораблей и попытались взять город Региум, но штурм провалился. Тогда они, уходя, сожгли лес, который греки использовали для строительства кораблей. Этот акт помощи со стороны Карфагена был не столько дружеским жестом, сколько попыткой растянуть войну Пирра с Римом, задержав Пирра в Италии и отгородив от его гнева Сицилию. Мотивация карфагенян была проста — они вели боевые действия против Сиракуз и хотели успеть их взять.

Нет точной даты, когда Магон вёл переговоры с Римом. Возможно, что это произошло ещё до Битвы при Аускуле.

Гикета, тирана Сиракуз, сверг некий Финион, который, по мнению антиковеда Гельмута Берве, был сыном наёмника Мамея. Финион и новый тиран Агригента, Сосистрат, воззвали о помощи к Пирру.

В Македонии началась борьба за престол, в которой приняли участие чуть ли не все диадохи. Лишь Птолемей находился далеко и не мог ни на что повлиять. Кроме того, в Македонию вторглись галатские орды кельтов. Пирр понимал, что без него на родине разворачиваются такие события, в которых ему необходимо принять участие. В то же время диадохи не стали бы терпеть очередное вмешательство Пирра в дела Македонии, и он это понимал.

Но, когда галаты вторглись на Балканы, Пирр серьёзно обеспокоился. Его собственная вотчина, Эпир, находилась в опасности. В результате борьбы к власти в Македонии пришёл Антигон Гонат. Если Пирр хотел с ним бороться, он не мог рассчитывать на чью-либо помощь. Несмотря на то, что Эпир был далеко не слабым государством, в играх диадохов Пирра видеть не хотели, он был там лишним.

До прибытия в Италию войну с Римом Пирр надеялся закончить за одну-две кампании, но римляне не покорялись и продолжали формировать легион за легионом. Эпирский царь оказался в тупике.

Весной 278 года до н.э. Пирр снова вступил в переговоры с Римом. Тогда конслулами были Гай Фабриций Лусцин и Квинт Эмилий Пап. Сенат отправил Гая Фабриция на переговоры. Согласно Плутарху в лагерь Фабриция пришло письмо от царского лекаря Тимохара. Тот предлагал отравить Пирра за хорошее вознаграждение. Квинт Эмилий узнал о письме и хотел согласиться, но Гай Фабриций пристыдил его и отговорил от такого бесчестного поступка. Вместо этого консулы отправили Пирру письмо:

Царь казнил лекаря и отправил на переговоры Кинея. Стремясь показать своё благородство, Пирр вернул римлянам всех пленных. В ответ римляне передали такое же количество самнитов и тарентийцев.

Несмотря на то, что римлян Пирр не сломил, он определённо стал гегемоном в Италии. Однако ему больше понравился вариант вторжения на Сицилию, где он мог стать царём острова. Пирр решил перенести боевые действия на территорию Карфагена, считая, что атакуя римских союзников, наносит косвенный урон и самому Риму. Но это было самой большой его ошибкой за время всей войны. Карфаген и Рим не доверяли друг другу и были только рады, если Пирр будет держаться подальше от их территории, чтобы укрепить свои позиции, пока царь добивает союзника.

Пирр отправился на Сицилию летом 278 года до н.э., оставив командовать армией в Таренте своего приближённого Милона, а в Локрах — младшего сына, Александра. Всего он посадил на борт около 8000 воинов и слонов. Один флот Карфагена, вероятно тот самый — под командованием Магона, охранял Мессинский пролив, а второй держал в морской блокаде Сиракузы. Пирр понимал, что его двадцати боевых кораблей не хватит, чтобы разгромить карфагенян на море и выбрал маршрут в обход вражеских флотилий. Он беспрепятственно достиг Тавромения, города, который находился, примерно, в 50 км от Мессаны. Когда-то Тимолеонт, обходя карфагенскую засаду, тоже высадился в Тавромении.

Правитель Тавромения, Тиндарион, принял Пирра как друга, снабдив его войсками в обмен на обещание, что тот не будет захватывать Тавромений. Из Тавромения Пирр, на кораблях, двинулся в Катану. Леонтины и Катана позволили царю беспрепятственно войти. Гераклид Леонтинский, после голосования граждан, передал Леонтины Пирру в управление, а сам поступил к нему на службу, вместе со своими наёмниками. Дальше Пирр двигался по суше.

Карфагеняне, услышав о приближении Пирра, сняли сухопутную осаду с Сиракуз и отступили. Морская блокада тоже была снята и карфагенский флот ушёл в Лилибей. Финион и Сосистрат впустили Пирра в Сиракузы и обеспечили радушный приём. Финион получил от Пирра должность губернатора Сиракуз, а Сосистрат отныне отвечал за юг Сицилии. Пирр двинулся в Агригент, где Сосистрат даровал ему ещё войск.

Мамертинцы, наёмники из итальянской Кампании (из Региума), владевшие Мессаной, были разгромлены Пирром в серии нескольких небольших стычек. Мамертинцев ненавидели все. Когда-то они прибыли из Италии и служили Агафоклу, а затем захватили Мессану и организовали там своё разбойничье государство. Бывшие кампанцы назвались мамертинцами, «детьми Мамерка».

Пирр освободил все города Сицилии от дани мамертинцам, их власть ограничилась только Мессаной.

Карфагеняне воевали руками наёмников. В войсках пунийцев служили кампанцы, коренные сицилийцы, греки, иберийцы и кельты. Иберийцы выставляли метателей дротиков и мечников с иберийскими клинками. Такие клинки были очень качественные. Именно это оружие заставит римлян пересмотреть свой подход к ковке мечей и создать по образцу испанских клинков свои знаменитые гладиусы.

Кроме прямого меча у иберийцев была фальката. Такой клинок, длиной 45 см, обладал острием-жалом и был отлично приспособлен к рубящим и колющим ударам в ближнем бою. По слухам фальката разрубала даже шлем. То, что иберийские клинки значительно превосходили по качеству и римские и греческие, не оставляет сомнений — при том, что фальката скопирована с греческого кописа. Защитой испанцам служил большой овальный щит, похожий на римский скутум, укреплённый умбоном в центре и металлической окантовкой.

Кельты же были вооружены длинными, в 65 см, прямыми мечами. Рубили они по дуге, размахивая клинком над головой, словно стремясь разрубить заросли перед собой. Такой стиль боя у кельтов был приоритетнее, чем колющие удары. Поначалу это повергало иберийцев и римлян в замешательство. Были и кельтские копейщики, но копьё воспринималось ими как вспомогательное оружие. Чаще в дополнение к мечу шёл боевой топорик.

В бой кельты шли обнажёнными по пояс, простой воин не мог позволить себе кольчугу — только знать ходила в броне. Из защиты были только ромбовидные или овальные щиты и шлем. Штаны вряд ли можно было считать за броню.

Кстати, именно кельты изобрели брюки.

Конница Карфагена состояла, в основном, из нумидийцев — это была лёгкая кавалерия, набранная на территории современного Алжира. Такие всадники в совершенстве владели метанием дротиков и очень быстро перемещались по полю боя.

Немногочисленные, на тот момент, испанские и кельтские всадники ориентировались на ближний бой и были вооружены почти так же, как и пешие воины. У иберийцев, разве что, был маленький круглый щит, вместо скутума.

Насчёт знаменитых карфагенских слонов. Одомашнить североафриканского слона карфагенянам пришло в голову только после того, когда они увидели этих животных в армии Пирра. Царь Эпира использовал индийских слонов. До Пирровой войны слонов, по крайней мере в массовом порядке, в армии Карфагена не было.

После уничтожения Карфагена римляне охотились на североафриканских слонов или ловили и убивали их на гладиаторских аренах, что привело к вымиранию этих животных.

Пирр двигался на запад Сицилии, почти беспрепятственно захватывая один город за другим, пока не достиг крепости Эрикс на одноимённой горе близ Лилибея. Крепость не смогли взять ни Дионисий, ни Агафокл, потому что там просто невозможно было эффективно использовать осадные орудия, но Пирру нужна была символическая победа, поэтому он возглавил штурм.

Сперва выбранный участок стен подвергли обстрелу из луков, чтобы не давать защитникам высунуть головы. Затем к стенам понесли лестницы. Войска, поднявшиеся по ним, взяли город. Плутарх утверждает, что Пирр был первым, кто взобрался на стену.

Обещанный пир стал для солдат Пирра таким радостным событием, что они будто вообще забыли о недавней победе и наслаждались только самим фактом праздника.

После Эрикса Пирр решил штурмовать Панорм, но ему не пришлось — город открыл ворота и сдался без боя. Таким же образом поступила Гимера и, вероятно, Дрепанум. Лишь некоторые крепости ещё сопротивлялись — их Пирру пришлось взять штурмом.

Пирр провёл блестящую кампанию на Сицилии, понеся минимальные потери. Карфаген, который всю свою историю боролся за этот остров, потерял его за один год. Для полного контроля над Сицилией эпирскому царю оставалось лишь захватить Лилибей и Мессану. Не только эпирскому, теперь и в Сиракузах Пирра провозгласили «гегемоном и царём».

Пирр не мог себе позволить растягивать силы по всему острову, да ещё и под угрозой высадки римлян, которые осмелели и активно возобновили боевые действия в Самниуме и Лукании. Лилибей и Мессана находились в разных концах Сицилии. Один из городов нужно было обязательно взять. Выбор Пирра пал на Лилибей.

После уничтожения Дионисием Старшим Мотии, Лилибей стал столицей Карфагена на Сицилии. Город был отлично укреплён стенами и рвами, провизии в нём хватало надолго, а подходы с моря охранял мощный флот. Пирр уничтожил все укрепления возле города и его метательные боевые машины стояли уже на расстоянии выстрела от стен.

Считается, что именно тогда Карфаген предложил Пирру мирный договор, согласно которому они сохраняют за собой, на Сицилии, только Лилибей, выплачивают контрибуцию и предоставляют царю Эпира и Сиракуз транспортные корабли, чтобы он убрался обратно в Италию.

Греки не приняли таких условий, начав давление на Пирра. Они желали войны до победного конца, лелея мечту об окончательном изгнании своих вечных врагов пунийцев с Сицилии. Пирра не пришлось уговаривать — он и сам был согласен с этим, да ещё и желал вторгнуться в Африку.

Позже греки пожалели о правлении царя, когда он стал меняться в характере и превращаться из великодушного человека в деспота. Дошло до того, что сицилийцы возненавидели Пирра, а из Италии начали приходить вести о наступлении римлян.

Штурм Лилибея длился 2 месяца. Под прикрытием больших щитов на колёсах армия Пирра засыпала рвы под стенами и несколько раз пыталась штурмом взять их. Осадные башни были бесполезны, потому что их не получалось катить по каменистой местности около города.

Каждый раз, когда солдаты Пирра подходили к стенам, их встречали градом стрел, дротиков и камней. Когда же удавалось поставить на стены лестницы, карфагеняне отстёгивали балки на цепях, которые летели вдоль стены и сносили вражеских солдат вместе с лестницей, которая разлеталась в щепки. Усугублялся штурм ещё и тем, что с моря карфагенские триеры обстреливали фланги вражеского войска.

Пирр осознал бесполезность своих попыток взять высокие стены Лилибея и решил просто обстреливать их из катапульт и баллист, пока они не рухнут. План не удался. В армии Пирра начался снарядный голод. Пирр израсходовал все снаряды для осадных машин, которые, когда-то, в изобилии запасал Агафокл. Ждать пока в Сиракузах изготовят новые снаряды и привезут их на фронт пришлось бы очень долго, поэтому Пирр приказал рыть подкопы под стены.

Карфагеняне начали высматривать места, где роются подкопы, и делать вылазки с целью убить рабочих или устроить поджог, чтобы выкурить дымом всех, кто находится в туннеле. Но даже, если бы рабочим Пирра не мешали, они всё равно не смогли бы прокопать туннели под самый город. Помимо того, что фундамент стен Лилибея врывался крайне глубоко, сама земля содержала много камней, которые сильно затрудняли раскопки. В конце концов эту затею Пирру тоже пришлось свернуть.

Пирр ещё раз попытался взять город штурмом с лестницами, но снова безуспешно. В итоге царь, с огромнейшими потерями, отступил.

Лето 277 года до н.э. прошло для Пирра блестящим завоеванием большей части Сицилии и провальным завершением кампании под стенами Лилибея.

Близилась зима, царь вернулся в Сиракузы.

Пирр, превратившись в тирана, не смог повторить успехи других тиранов Сиракуз — Дионисия и Агафокла. Он терпел неудачи и в военной и в политической сфере. Сицилийцы желали его свержения, а договор, предложенный Карфагеном до штурма Лилибея, считали теперь упущенным шансом.

Царь (формально) Эпира и Сиракуз не считал, что проигрывает войну. Как-будто обезумев, он даже решил повторить подвиг Агафокла и вторгнуться в Африку. Пирр ввёл военный налог на постройку сильного флота, способного конкурировать с флотом Карфагена. Сицилийцы не желали идти в армию добровольно и царь начал сгонять их силой, проводя принудительную мобилизацию. Эти два фактора окончательно разозлили жителей. Именно тогда Пирр убил Сосистрата и Финиона.

Весной 276 года до н.э. Карфаген и мамертинцы пошли в наступление. Как открывали свои ворота перед Пирром, так теперь города открывали их перед карфагенянами и даже мамертинцами. Завоевания царя оказались пустыми усилиями. Всё больше заговоров строилось против Пирра, всё больше актов неповиновения и призывов свергнуть царя звучали на улицах. Тут Пирр доказал, что его характер великодушного правителя никуда не делся. Он оказался плохим тираном, неспособным на репрессии. Пирр, буквально, обиделся на сицилийцев за то, что они не поддержали его в сложное время, не захотели идти с ним дальше и дать ему второй шанс.

Царь, провалив сицилийскую кампанию, решил покинуть остров.

Пиррова война показала, что союз Карфагена и Рима ничего не стоит — каждый думал только о себе и ждал ослабления союзника, у каждого были только свои интересы в этой войне. Карфагеняне даже предлагали сепаратный мир Пирру, да ещё и готовы были предоставить ему корабли, чего никак нельзя было делать согласно союзному договору с Римом. Карфаген повёл себя вероломно.

Пирр прекрасно понимал, что после его ухода, Рим и Карфаген неизбежно начнут войну. Согласно Плутарху он сказал следующие слова, когда покидал Сицилию:

Пока Пирр воевал на Сицилии, его союзники безуспешно пытались остановить наступление Рима в Италии — даже оставленная им многочисленная армия не справлялась. Римляне, в 277 году до н.э., под руководством консулов Публия Корнелия Руфина и Квинта Юния Брута, вели свои армии на Самниум. Тарентийцы и луканы пребывали в панике и умоляли Пирра о помощи.

Армия самнитов засела высоко в горах и консулам не удалось их оттуда выкурить, римляне понесли больше потери. Консулы обвинили в поражении друг друга и рассорились так сильно, что разделили армии и увели в разных направлениях. Юний Брут остался в Самниуме и начал сжигать самнитские деревни, чтобы истощить запасы врага. Такая тактика работала, потому что самнитам нечем было ему помешать. Момент, когда они изголодаются и склонят головы, был вопросом времени.

Корнелий Руфин спустился с гор и пошёл к Гераклее, где Рим проиграл Пирру своё первое сражение. Затем Корнелий в пух и прах разгромил бруттиев и пошёл на Кротон. Успех Корнелия настолько напугал греков, что они почти согласились открыть ворота города и сдать его без боя.

Милон, который находился в Таренте, узнал, что Кротон ведёт переговоры о сдаче и послал туда, с небольшой армией, полководца Никомаха. Разозлившись, что переговоры сорвались и добыча от него ускользает, Корнелий пошёл на штурм Кротона. Грекам удалось отбить римлян, нанеся им большие потери.

Корнелий, не желая сдаваться, пустил слух, что собирается идти на Локры, а затем и правда двинулся туда по длинной дороге. Никомах купился на уловку и отправился защищать Локры по короткой дороге — вдоль моря. Неизвестно, почему он не воспользовался флотом. Быть может, воды патрулировал карфагенский флот. Вскоре Корнелий Руфин развернул свою армию и вернулся под стены Кротона. В этот раз он без труда захватил город. Никомах был в шоке, когда узнал о падении Кротона и попытался вернуть город, но был отброшен.

Успех Корнелия Руфина склонил чашу весов в сторону Рима. После захвата Кротона консул отправил кампанские вспомогательные отряды к Локрам. Они превзошли себя, по пути захватив Кавлонию и разграбив её. Одновременно в Локрах вспыхнуло антиэпирское восстание. Бунтовщики вырезали весь горизон города под корень. Александр, сын Пирра, либо не был в городе, либо, каким-то образом, избежал смерти. Позже его видели в Таренте.

Именно действия Корнелия Руфина стали одной из главных причин возвращения Пирра в Италию.

В 276 году до н.э. в Южной Италии действовал только консул Фабий Максим Гургит. Он безнаказанно опустошал земли противников. Местные армии даже не пытались бросаться против тяжеловооружённых легионеров Рима. В этом же году для римлян наступила чёрная полоса. В Риме и во всём Лации началась эпидемия, которая унесла тысячи жизней. Вдобавок, Пирр вернулся и высадился возле Региума с армией в количестве 25,000 солдат. Помимо эпиротов он привёз навербованных сицилийцев.

Пирр прибыл, как говорится, «с корабля на балл». В Италии также высадилось 10,000 мамертинцев, которые соединились с силами своих братьев-кампанцев из Региума и атаковали армию Пирра прямо на марше. Сперва Пирру удавалось отбиваться, но позже преимущество мамертинцев стало очевидным. Их бойцы были закалёнными в боях ветеранами, которые крошили зелёных, недавно набранных, сицилийцев. Ситуация в армии Пирра усугубилась и тем, что слоны, шедшие в арьергарде, подверглись массивному обстрелу и взбесились. Животные топтали всех подряд, в том числе и свою армию.

Пирра ранили и он отступил на перевязку, но туи огромный мамертинец начал громко орать, вызывая царя на поединок. Пирр вырвался из рук лекарей и растолкал всех, кто пытался его удержать. Капая кровью царь одним ударом разрубил наглеца от темени до поясницы. Вдохновлённые подвигом своего полководца, греки накинулись на врага с новой силой, наконец отбросив его. Победа стоила Пирру огромных потерь, в том числе двух слонов.

Пирр прибыл в Локры. Напуганные жители открыли ему ворота, но, зная, что они уничтожили эпирский гарнизон, царь повёл себя как завоеватель, а не освободитель, наложив на горожан контрибуцию.

Пирру нужны были деньги, чтобы продолжать войну с Римом. С опустошённых луканов, самнитов и тарентийцев взять было нечего. Контрибуции со сторонников римлян тоже оказалось недостаточно. Тогда Пирр разграбил храм Персефоны в Локрах. Как известно, в храмах хранились огромные сокровища. Однако когда сокровища отправили по морю в Тарент, начался сильный шторм и корабли Пирра прибило обратно к берегу Локр. В то время люди были суеверные и восприняли это событие как знак. Пирр вернул сокровища в храм и молитвами извинился перед Персифоной. Царь отправился со своей армией, числом в 20,000, в Тарент, чтобы провести там зиму.

Наступила весна 275 года до н.э. Консулами Рима стали Люций Корнелий Лептул Кавдин и Маний Курий Дентат. Маний Курий — одна из самых значимых фигур в истории Рима. Он трижды удостаивался триумфа и трижды избирался консулом. Его современники отмечают скромный характер полководца. Плутарх рассказывает, что однажды к Манию прибыли самнитские послы и с удивлением застали консула за готовкой репы. Они удивились такой бедной обстановке и предложили ему золота. Дентат ответил, что тот, кто довольствуется такой пищей, не нуждается в золоте и что ему приятнее побеждать владельцев золота, чем владеть им самому.

Маний Курий столкнулся с трудностями при новом наборе в армию. Добровольцев больше не хватало и пришлось объявить принудительную мобилизацию — потери в войне и эпидемия сделали своё дело.

Некоторые призывники отказались идти в армию и тогда Дентат конфисковал имущество одного из уклонистов. Несмотря на обращение гражданина к народным трибунам, Маний продал его вещи на торгах и пустил на военные нужды. Этот случай стал уроком для римлян.

Армии обоих консулов составляли, примерно, 50,000 римских легионеров вместо с союзниками.

Корнелий Лентул выступил в Луканию, а Маний Курий отправился в Самниум. Решение разделить армии было вопиющей ошибкой Рима. Если бы у Пирра имелись свежие силы, с которыми он прибыл из Эпира, он, несомненно, победил бы.

Дентат отправился к месту, неподалёку от Арузийских полей, под названием Малевент (maleventum — плохой воздух). Позже римляне построят там крепость Беневент (beneventum — хороший воздух).

Пирр решил пойти навстречу Дентату, причём двигалась его армия так стремительно, что консулу пришлось спешно занять позиции. Отступить Маний Курий не мог — это означало бы оставить на растерзание армию Корнелия Лептула. Идти в атаку на Пирра он тоже не хотел, помня опыт прошлых таких попыток римлян. Ожидая подхода армии консулв Лептула, Пирр решил не затягивать наступление и разгромить обе армии по очереди, начав с Мания Курия.

Горная гряда мешала Дентату увидеть армию Пирра, что являлось второй стратегической ошибкой римлян. Пирр воспользовался своим преимуществом и пошёл в обход, вместо лобовой атаки. Обойти войско римлян оказалось не так просто. Пришлось идти через лес во тьме ночи. В итоге факелы у эпиротов кончились и перемещение их армии замедлилось ещё сильнее. Но, к рассвету, они таки вышли к флангу римского войска. Взошедшее солнце позволило римлянам вовремя заметить противника. Тем не менее солдаты не ожидали захода во фланг и начали паниковать. Маний Курий быстро восстановил дисциплину, объявив, что им нечего бояться, потому что гадания сказали, что боги на стороне Рима. Это и правда воодушевило солдат.

Пирр атаковал. Первые ряды его армии оказались перебиты, а последующие отброшены. Тогда уже римляне пошли в яростное наступление и пленили четырёх слонов, которые даже не успели нанести особого урона.

Легионеры разгорячились и погнались за пельтастами эпиротов. Пирр надеялся использовать эту ситуацию, чтобы атаковать с флангов преследователей. Дентат вовремя разгадал планы Пирра и приказал солдатам прекратить погоню. Римляне быстро перестроились в идеальный строй прямо на глазах Пирра.

Началось чистое фронтовое сражение «лоб в лоб». Один фланг римляне держали отлично, но другой начал рассыпаться под ударами слонов и греческой кавалерии. Обе армии ввели в бой все свои резервы и теперь наступил решительный момент. Войско Пирра было близко к победе, прорвавшись через фланг римлян почти до самого их лагеря.

К поражению Пирра привели его же слоны.

Римляне начали разбегаться и со всех сторон забрасывать слонов копьями и горящими стрелами. Башни на спинах животных загорались, вызывая панику среди гигантов. Натиск слонов ослаб и рвущийся вперёд фланг Пирра остановился. Маний Курий воспользовался заминкой эпиротов и взял этот участок в окружение. Войско Пирра не выдержало одновременного напора римлян и собственных слонов.

Рим победил.

Армия Дентата гнала греков с их союзниками до самого лагеря и ещё дальше. Вдобавок к четырём слонам, которых римляне захватили утром, они забрали себе ещё шестерых.

Пирр вернулся в Тарент, разбитый наголову, в сопровождении всего нескольких всадников.

По словам Плутарха на Арузийских полях решился спор о том, кто будет править Италией. Писатель, несомненно, прав.

Пирр отправил диадохам послание, в котором пообещал, что не будет претендовать на македонский престол, если они предоставят ему военную помощь. Антигон Гонат и Антиох ответили отказом. А Птолемей II, который был союзником Эпира, вообще предал Пирра, заключив союз с Карфагеном. Фактически пунийцы и египтяне разделили влияние в Средиземном море, ведя, к тому же, обильную торговлю друг с другом.

Пирру ничего не оставалось, кроме как признать своё поражение в войне и вернуться домой — в Эпир.

Римляне показали превосходство своих легионеров над македонской фалангой. На мировой военной арене появился сильный и молодой игрок. Легионеры научились противостоять слонам, что пригодится им в войне с Карфагеном.

В Сиракузах, в 275 году до н.э. пришёл к власти последний сильный монарх города, Гиерон II, и продолжил войну с Карфагеном.

В 272 году до н.э. Тарент сдался Риму, потеряв свою независимость. В 271 году до н.э. римляне захватили кампанский Региум, тем самым окончательно завоевав Италию.

История Пирра не закончилась после Пирровой войны. Царь вступил в схватку с Антигоном Гонатом и разгромил его войско, когда вошёл в Македонию. Желая завладеть всей Грецией Пирр затем вторгся в Спарту без объявления войны. Во время битвы в городе Аргосе, в 272 году до н.э., простая спартанская женщина кинула в царя кусок черепицы, попав в незащищённую часть тела и сбив его с ног, где его добили спартанские солдаты.

Греки потеряли независимость на Западном Средиземноморье. Осталась только Массалия, но и её дни были сочтены.

Рим и Карфаген поглядывали друг на друга с недоверием. Семена, которые вырастут в Первую пуническую войну были посеяны. Нужен лишь малейший повод. И он будет.

Основные источники:

Плутарх: Сравнительные жизнеописания

Диодор Сицилийский: фрагменты

Сочинения Тита Ливия

Р. В. Светлов: Пирр и военная история его времени

Ж.Ш. Пикар и К. Пикар: Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели

#history #история #лонг