Создание и эволюция армии Рима от эпохи царей до реформ Мария. (часть VIII)

От столкновения в Кавдинском ущелье до захвата Сатрика и Луцерии.

Победа, одержанная римлянами в 322 году до нашей эры над самнитами, усыпила бдительность и осторожность Рима. Это привело к недооценке сил противника, с которым далее велась война. 321 г. до н. э. - при консульстве Тита Ветурия Кальвина и Спурия Постумия (вторично), запомнился римлянам в истории позорным Кавдинским миром именно после этой победы. Отказ Рима от ранее предложенного самнитами “вечного” мира привёл к следующим фатальным последствиям для первого.

В этом же 321 г. до н. э. полководцем у самнитов (избран на народном собрании в Бавиануме) был талантливый молодой человек Геренний Гай Понтий. Его отец в свое время прославился мудростью, и все обращались к Понтию Старшему за советом. Сам юноша обладал хорошими навыками в военном искусстве и воинской доблестью. Когда вернулись послы самнитов с вестью об отказе Рима заключать мирный договор, полководец Геренний Понтий озвучил свое мнение. Он говорил о том, что для самнитов отказ от мира является оскорблением, и они готовы воевать до конца, так как находятся в безвыходной ситуации. Собрав войска, Гай выдвинулся в поход и разбил лагерь у Кавдия, соблюдая все перемещения в строгой секретности. Из лагеря он посылает десять переодетых в пастухов солдат в Калатию, где по сведениям разведчиков уже стояли римские консулы со своими армиями. Пастухам было приказано пасти скот подальше друг от друга, но ближе к римским заставам. Если же они встретят легионеров, то должны говорить о самнитских легионах, расположенных в Апулии и осаждающих всеми силами Луцерию (до захвата города остались считаные дни). Вся эта информация была ложью, но все, кого римляне брали в плен, говорили одно и тоже. Было закономерно, что римляне вынуждены будут оказать помощь своим верным союзникам в Луцерии и попытаются предотвратить отсоединение Апулии от Рима.

От местоположения римлян (Калатий) до цели вели 2 дороги, одна была широкая и открытая, и шла по берегу Адриатического моря - путь был длинным, но более безопасным. Другая же дорога была более короткой и вела через Кавдинское ущелье. Тит Ливий довольно подробно описывает, как выглядело это ущелье:

“… два глубоких ущелья, тесных и заросших лесом, окружены непрерывными горными кряжами; между ущельями — довольно широкая поляна, болотистая и заросшая травой, через эту поляну и пролегает путь. Но, чтобы дойти до нее, нужно пробраться через первую теснину, а потом возвращаться назад тою же дорогой, которой сюда проникли, или, продолжая путь, пройти по второму ущелью, еще более глубокому, еще менее проходимому.” (Согласно Кембриджской истории древнего мира т. VII кн. 2. Стр. 440, данное описание не соответствует топографии долин между Калатией и Кавдием)

Римские консулы выбрали второй, более быстрый путь и начали спуск по скалистому распадку в долину. Если верить выражению Тита Ливия о том, что они двигались гурьбою по ущелью, но наткнулись на завалы из деревьев, нагромождённых друг на друга, и огромных камней, то станет ясно, что несмотря на сплочённость солдат, походный строй легионов был нарушен. Римское войско остановилось и сразу же заметило самнитов над ущельем. Легионеры попытались быстро вернуться обратной дорогой и выйти из ловушки, но уже было поздно - И со второй стороны проход был также завален.

Солдаты остановились в оцепенении от полной растерянности без приказа . Увидев, что консулы отдали приказ ставить свои шатры, они медленно начали приступать к земляным работам, осознавая всю “смехотворность” возведения укреплений. В столь безнадёжном и отчаянном положении лагерь был разбит у источника воды и полностью был окружен валом. Его строительство происходило под шутки и смех со стороны самнитов. Консулы не созывали совет, так как считали, что совещаться было не о чем и подмоги ждать неоткуда. Легаты и трибуны сами отправились в консульские шатры для прямого обращения по поводу дальнейших действий. Обычные же солдаты недовольно роптали говорили в сторону этих шатров и одновременно взывали к консулам о решении выхода из сложившейся ситуации.

Совещание шло до поздней ночи. Одни говорили, что нужно было идти через завал на дорогах и использовать любое место для сражения, считая что оно “будет для римлян ровным и удобным”, независимо от рельефа местности. Другие же сетовали на невозможность сдвинуть горы и преодолеть природные преграды. Именно из-за этих споров римляне забыли о еде и сне.

Самниты также толком не знали, что им делать. В итоге было решено написать письмо Гереннию Понтию – отцу полководца, с вопросом что делать дальше. Несмотря на свой преклонный возраст, способность грамотно и рационально мыслить Понтий Старший не растерял. Стоило ему только узнать, что римляне оказались заперты в ущелье, он передал послание сыну о скорейшей возможности отпустить всех римлян, не причиняя им никакого вреда. Самнитские воины отказались от такого решения. Когда повторно к отцу полководца пришли за советом, тот сказал, что нужно их перебить всех до единого. Поняв противоречивость ответов своего отца, Гай Понтий попросил о доставке первого на позиции самнитов.

Прибыв к самнитским воинам, Геренний Старший стал объяснять свою позицию по первому предложению. Он говорил, что нужно совершить "великое благодеяние", которое может обеспечить вечный мир и дружбу с одним из великих народов в Италии. Второй путь избрать только для лишения римлян на долгие годы возможности собрать новую армию (в ущелье были заперты 2 римские армии – около 20 000 человек). По мнению Геренния Старшего третьего решения данного вопроса нет.

Сын же предложил средний (третий) путь, то есть отпустить римлян невредимыми, но по праву войны на них, как на побежденных, будут наложены определённые условия и ограничения. Отец самнитского полководца ответил:

К этому времени многие из легионеров уже попали в плен при тщетных попытках выбраться из самнитской ловушки. В самом римском лагере уже остро ощущалась нехватка припасов, и римлянам пришлось отправить послов к самнитам с просьбой о мире на равных условиях. Если самниты откажутся от мира, то вызвать их на бой. Ответ самнитского полководца на речь послов содержал следующее – война уже закончена и раз римляне не хотят смириться со своей участью, то он прогонит их безоружных и раздетых под ярмом (два воткнутых в землю копья, соединённых с верху третьим копьем и пространством меньше человеческого роста). Остальные условия будут следующими:

Только на этих условиях самниты готовы были выпустить легионеров из ущелья.

Легионеры, когда узнали об этих условиях, дружно взвыли, предпочитая смерть в бою, нежели вечный позор. Консулы отмалчивались и не могли выбрать между условиями самнитов и попыток дальше пытаться прорваться из окружения. Слово же взял Луций Лентул (считался первым из легатов по доблести и заслугам в римском войске). В его речи присутствовали мысли о том, что если они все погибнут, то тогда некому будет защищать Рим, но, если же они останутся в живых – это будет позором для всех до конца их дней. И он призвал ценой этого позора всё-таки спасти свое государство, чем бездумно отдать жизнь в попытке вырваться из ловушки.

Консулы отправились к Гаю Понтию для переговоров. Но стоило самнитам только завести разговор о мирном договоре, Кальвин и Постумий сразу сказали, что договор заключить невозможно без воли всего римского народа так же, как без фициалов и прочих торжественных действий.

Ливий опровергает теорию Клавдия (Клавдий Квадригарий - римский историк рубежа II и I веков до н. э. Автор «Анналов» в 23 книгах, охватывавших время от захвата Рима галлами до гражданских войн 80-х годов I в. до н. э., один из прямых предшественников Ливия. прим. из Истории Рима от основания города). Клавдии писал, что мир был скреплён договором, но по факту, было только клятвенное поручительство со стороны консулов, легатов, трибунов и квесторов. Самниты, в целях обеспечения мирного договора, потребовали 600 всадников в заложники. Если римляне нарушат свое обещание - 600 знатных воинов должны поплатиться своей головой. Также был установлен срок, когда произойдёт передача заложников, а разоружённое войско сможет вернуться обратно в Рим.

Консулы вернулись обратно в свой лагерь. Там их встретили неодобрительные и отчаянные взгляды со стороны легионеров. Солдаты находились в смятении: отомстить ли тем, кто их завёл в такую западню или всё-таки воздержаться от этого? Римляне долго гадали, как будет происходить процедура прохождения под ярмом. Но в роковой час бесчестия все оказалось хуже ожидаемого.

Сначала раздетым и безоружным римлянам приказали выйти за лагерный вал. В первую очередь были взяты под стражу заложники. Следом ликторам приказали покинуть консулов. С самих консулов сорвали их облачение, то есть доспехи и одежду. Под облачение понимается ещё paludamentum — плащ полководца, украшенный пурпуром и золотом (см.: Исидор Севильский. Этимологии, XIX, 24). Солдаты, увидев это, сразу же забыли о мести и гневе в адрес консулов и стали отворачиваться от такого позорного зрелища. Консулы первыми были прогнаны под ярмом. Следом за ними этому бесчестью подвергся каждый офицер в порядке старшинства, и только потом пошли легионеры. В окружении ярма стояли самниты, осыпая римлян бранью и насмешками. Они даже пытались замахиваться мечами если кто-то из римлян выглядел, по их мнению, недостаточно жалостливо и стыдливо. Тогда побежденным наносили удары и даже убивали, и именно таким образом их провели под ярмом на глазах врагов, что являлось самым унизительным из всего действия.

Римляне (по рассказу Орозия (III, 15), римское войско ушло из Кавдинского ущелья «без оружия и даже без одежды, оставлено им было только самое дешевое тряпье, понемногу на каждого».), вышли из ущелья и, помня о своем позоре, не дошли даже до Капуи и легли на землю, чтобы переночевать. Кампанцы, когда узнали о том, что произошло с их союзниками, стали проявлять сочувствие к побежденным. Они забыли о своем высокомерном поведении и тотчас послали консулам все знаки их достоинства: фасции для ликторов и полное снабжение одеждой, оружием, продовольствием для воинов и лошадьми. Когда легионеры приблизились к Капуе, навстречу ему вышел сенат и весь народ города. Со стороны городских жителей были соблюдены все законы гостеприимства, однако, по словам Ливия, ни радушие союзников, ни приветливое обращение и ни ласковые речи не могли заставить римлян не то что слова проронить, но и глаза поднять и взглянуть в лицо утешавшим их друзьям.

Настолько стыд вкупе с унынием понуждал их избегать разговоров и людского общества, что на следующий день юноши, которых послали сопровождать римлян до границы Кампании, вернулись и на собрании рассказали о “шествии немых”. Легионеры ещё более были поддавленными, чем при первой встрече: на приветствие они не откликаются, на вопросы не отвечают, и никто не смеет рта раскрыть от стыда, будто все еще на шее несут то ярмо, под которым их прогнали. По мнению самих римлян самниты победили и взяли в плен даже не сам Рим, а именно доблесть и отвагу римлян, что являлось более яркой победой, чем захват галлами Рима.

На этом собрании Авл Калавий, который был известным и родовитым мужем города, заявил об этих признаках молчаливости и неразговорчивости как о зарождении в их душах гнева к самнитам. По его словам, жители Самния совершили фатальную ошибку, спровоцировав появление чудовищной ненависти в римлянах. Легионеры навсегда запомнят этот позор и никогда не смогут простить самнитов. Память об этом пронесётся у римлян через века и, маловероятно, что у Самния сможет повториться подобное Кавдинское ущелье.

В Риме уже знали о поражении своих соотечественников. До возвращения побежденных граждане пытались собрать войска в поддержку, но когда сведения о Кавдинском ущелье до них дошли, они прекратили все военные сборы. В городе начался траур: харчевни вокруг форума были закрыты, все дела в судах прекратились, исчезли широкие полосы на одеждах и золотые кольца. Граждане же пылали ненавистью не только к полководцам, которые завели в такую ситуацию все войско, но и к самим легионерам. Никого из пришедших не желали впускать ни в город, ни в дома.

Римляне, когда увидели своих униженных и опозоренных соотечественников, сменили гнев на милость. Шествие солдат произошло без торжеств под покровом темноты - ночью. В течение нескольких дней никто из них не желал выходить из своих домов на улицу или показаться на форуме. Консулы также отказались выполнять свои обязанности. Диктатором был назначен Квинт Фабий Амбуст, начальником конницы - Луций Валерий Флакк. Снова начался период междуцарствия из-за отсутствия возможности провести выборы (народ отказывался воспринимать магистратов). Интеррексами стали Квинт Фабий Максим и Марк Валерий Корв. Через некоторое время удалось избрать новых консулов. Ими стали: Квинт Публий Филон (в третий раз) и Луций Папирий Курсор (вторично). Замены этим полководцам в такое сложное время не было.

Исходя из вышесказанного следует сделать вывод, основываясь на ошибках как римлян, так и самнитов. Римляне:

1. Отсутствие разведки как на месте первого лагеря (Калатия), так и перед процессом входа в ущелье.

2. Отказ в проверке информации от пастухов и пленных в угоду скорости перемещения для расправы над соперником.

3. 1. Отсутствие приказов о сохранении построения при передвижении в ущелье, а также оставление входа в него без охраны и гонцов.

Самниты - отказ прислушаться к советам Понтия Старшего, который привел к дальнейшим поражениям и презрению со стороны римлян в плоть до Союзнических войн (91-88 гг. до н. э.).

Вскоре консулы 320 г. до н. э. вступили в должность. На собрании в Сенате слово дали Спурию Постумию - бывшему консулу, который согласился на сдачу войска в плен. Он говорил, что сложились обстоятельства, при которых они вынуждены были дать клятву об этом мире. Оба консула готовы быть переданными самнитам за это соглашение. С одной стороны они добились почти бескровной сдачи самнитам, с другой стороны, они предали Рим, так как без ведома Сената и народа пытались заключить мир. По его словам, их выдачу нужно было сделать до того, пока новые консулы не вступят на землю самнитов с новыми армиями. Он также пожелал удачи легионам и желал им с новой силой наносить удары самнитам, в том числе отомстить за это поражение.

Многие из слушавших загорелись восхищением и сочувствием к нему, даже не поверив, тот ли самый перед ними консул, который явился одним из виновников позорного мира. Только теперь граждане сожалели о том, что консулов подвергнут мучительной казни. Всё же они согласились со словами бывшего консула. Народные трибуны сумели наложить временный запрет на исполнение этого решения, объяснив тем, что заключенный союз недействителен и консулы, офицеры и солдаты на данный момент не несут никакого наказания и не заслуживают его. В том числе их нельзя будет выдать врагу и подвергать насилию.

Тогда же снова заговорил Постумий с просьбой о выдаче его и второго консула, так как клятва была дана только с их стороны, но никак не со стороны легатов, квесторов и военных трибунов. Он вместе с Витурием готов был отдать свою жизнь, чтобы исправить ошибку, ранее допущенную в Кавдинском ущелье. На всех присутствующих речь бывшего консула возымела очень сильный эффект. Даже народные трибуны отдали себя во власть сената и немедленно сложили с себя должностные полномочия, и были переданы фециалам для отправки в Кавдий. Сенат принял постановление о вышесказанном. С тех пор, в народе имя Спурия Постумия запомнилось наравне с именем Публия Деция Муса и с другими гражданами Рима, ранее совершившими подвиги.

Теперь у граждан был только один вопрос - когда будет возможность снова вступить в схватку с самнитами. Ненависть и гнев настолько сильно пылали в римлянах, что они собрали войско, состоящее почти только из одних добровольцев. Из прежних солдат также вторично составили новые легионы.

Бывших консулов вместе с послами отправили в Кавдий. Шедшие впереди фециалы, подойдя к городским воротам, дали указание снять с поручителей мира одежды и связать им руки за спиной. Послушник, который затягивал руки за спинами консулов, из уважению к Постумию старался не туго связывать руки, но бывший консул с негодованием воскликнул: “Затяни ремни, не то выдача будет незаконной”.

Войдя в собрание самнитов, фециал объявил, что эти двое, без веления римского народа, дали поручительство о мире и вина лежит только на них, и поэтому римский народ выдает обоих самнитам. При этих словах Постумий со всей силы ударил фециала коленом в бедро и громко заявил о принадлежности к самнитам, и что он только что нарушил международное право, оскорбив посла – фециала для обоснования войны Самния с Римом.

На это всё действие Гай Понтий ответил следующим: он не примет такой выдачи и стал укорял бывшего консула за то, что он мог либо объявить договор недействительным, либо остаться верным этому договору, но предпочёл уклониться и от того и от другого. Если считать этот договор недействительным, то пусть тогда римляне обратно вернут легионы в это ущелье и тогда не будет никакого обмана. Обе стороны будут считать, что ничего не было. Он также напомнил послам о выдаче царю Порсене пленных и об их тайном освобождении. У галлов Рим золотом выкупил свободу, а при передаче золота варваров умертвили. По мнению самнитского вождя сейчас происходит нечто подобное – был заключен мир только ради возможности вывести пленные легионы из ущелья. Про бывших консулов он сказал, чтобы их отпустили, и пусть они уходят туда, куда пожелают.

Только после этого самниты осознали то, что война продолжается, и она, вероятно, будет кровопролитной. Они вспомнили советы Понтия Старшего и запоздало стали хвалить его.

Примерно в это время на сторону Самния перешли сатриканцы. Они появились вместе с новыми союзниками около римского поселения у города Фрегеллы. Солдаты среди ночи вошли в город, но до утра ничего не предпринимали. С рассветом бои развернулись на самих улицах города. фрегелланцам удалось устоять, так как дрались они за свои алтари и очаги. С крыш им помогали толпы мирных жителей, сбрасывая брусчатку на головы врагов.

В этой битве верх одержал обман со стороны самнитов. Их глашатай объявил следующее - кто сложит оружие, тем дадут уйти невредимыми из города. Эта новость ослабила боевой пыл фрегелланцев. Часть из защитников города стала сдаваться, и только те, кто остались с оружием в руках, смогли выбраться с боем из города. Решившиеся сдать оружие были обмануты самнитами. Вокруг сдавшихся были построены баррикады, и всё вокруг них было предано огню.

В Риме консулы разделили между собой сферу военного влияния. Папирий (который ранее пощадил военного трибуна), поспешил в Апулию к Луцерии – к пленным римским всадникам. Публий встал лагерем в Самнии возле Кавдия. Маневры этих двух армий стали полной неожиданностью для самнитов и это привело их в замешательство. К Луцерии они идти не решались - боялись, что попадут в окружение. На месте также не могли стоять, опасаясь того, что могут потерять Луцерию. Было решено идти с боем на армию второго консула (Публия).

Их войска были построены для боя. Готовясь к сражению, консул Публий сначала решил обратиться к воинам с речью. Он дал приказ о созыве собрания. Солдаты тут же собрались возле консульского шатра. Не было слышно ободряющую речь полководца из-за того, что легионеры жаждали идти в бой, подтверждая свои намерения громкими возгласами. Двигаясь к месту битвы, римляне торопили знаменосцев – настолько они рвались вступить в схватку с самнитами. Было даже заранее оговорено, когда они бросают дротики (пилумы), и только после этого берутся за мечи. Всё должно произойти по условному знаку. Как говорит нам описание Ливия о ходе сражения - римляне с первого натиска прорвали ряды самнитов, заставив их бежать к своему лагерю. Противники римлян смогли собраться только у Луцерии, чтобы построиться для новой битвы. Но римская ярость оказалась сильнее холоднокровия солдат противника. Именно поэтому манипулы римлян снова пробили ряды самнитов и снова заставили их бежать в свой лагерь, где место битвы было перенесено в стан противника. В гневе римляне уничтожили большую часть своей добычи, совсем позабыв о ней.

Другая консульская армия (Папирия) двигалась по побережью до Арп - город в Апулии. Проходя, они не встречали сопротивления, так как местные жители были больше недовольны самнитами, чем помощью Рима. Эти прибрежные территории постоянно разорялись самнитами и жителями горных поселений. Если бы местные жители были против Рима, то римляне не только не смогли бы пройти по этой территории, но и оказались бы полностью отрезаны от снабжения продовольствием (по пути отсутствовали источники пропитания).

Стоило им дойти до Луцерии, голод стал в одинаковой степени мучать как осажденных, так и осаждавших. Продовольствие полностью зависело от поселений близ Арп, но этого было недостаточно. К доставке припасов были привлечены всадники, которые доставляли их в кожаных мешках. Периодически им приходилось сбрасывать эти мешки на землю для того, чтобы принять бой с самнитскими отрядами.

Подкрепление самнитов доставило припасы с гор для осаждённых ещё до прихода второго консула. Прибытие римских войск во главе с консулом Публием ещё сильнее сковало манёвренность самнитов. Сам полководец не остался осаждать город. Он разъезжал по полям, пресекая попытки противника добывать продовольствие. Жители и защитники Луцерии видели всю безвыходность их положения. Они не могли дальше терпеть голод и осаду, поэтому самниты собрали все свои силы и выставили их против римских легионов.

В конфликт внезапно решили вмешаться тарентийские послы. Они предлагали самнитам и римлянам прекратить войну. Если же кто-то из них откажется, то тарентийцы в первую очередь пойдут против него (боялись приближения римлян к Таренту). Выслушав послов, консул Папирий сделал вид, что внял их словам и сказал прежде о совещании со вторым консулом. Тянув время, он готовился к новой битве.

После переговоров он дал знак к началу сражения. Консулы в это время были заняты религиозными обрядами. К ним подошли ожидавшие ответ тарентийские послы, на что первый консул сказал:

После этого, Папирий отдал приказ выносить знамёна и отправил войска вперед. Самниты, напротив, остановили приготовления к битве, надеясь на то, что римляне всё же отменят атаку, и будет заключён мир. Увидев легионеров, самниты начали кричать о том, что, исходя из уважения к тарентийцам, они пока не собираются строить войска. Консулы видят в этом знамение от богов и стали надеяться на отсутствие активных действий со стороны противника при охране своего вала. Римские легионы были соразмерно распределены по длине вала, и начали атаку одновременно со всех сторон.

Закапывая рвы и вытаскивая из земли колья, они ворвались в лагерь с криками, что это самнитам не Кавдинское ущелье. Легионеры убивали всех без разбора, так как хотели отомстить за предыдущее поражение. Дело дошло до того, что консулам пришлось в принудительном порядке выводить войска из лагеря, иначе в нём бы ничего не осталось. Уже оба военачальника напомнили солдатам о 600 заложников, которых может постигнуть судьба тех людей, кто только что был в лагере.

У Квадригария (см.: Ав л Геллий, II, 19, 8) есть другая версия: «Когда об этом узнали близкие тех заложниках, что переданы были Понтию, как мы показали выше, то их родители и родственники, распустив в знак скорби волосы, бросились на дорогу». На этом фрагмент обрывается. По смыслу можно только предполагать, что Понтий угрожал казнью римским заложникам.

Собрание в лагере перешло в совет. Встал вопрос: всем вместе дальше осаждать Луцерию или только одному войску? Консул Публий решил отправиться в обход Апулии и потревожить окрестные народы, которые никак не могли определиться, к кому присоединиться. С первого раза ему удалось заключить союзный договор с теми народами, через которых пролегал его путь.

Папирий в это время держал осаду Луцерии, перекрыв все пути снабжения в город - он рассчитывал на добровольную сдачу. В итоге самниты отправили посла с предложением: римляне снимают осаду и уходят, самниты возвращают пленных. Римский консул послам ответил, что надо было раньше думать и спрашивать у Герения Понтия Старшего как правильно себя вести в данной ситуации. Помимо заложников римский консул потребовал, чтобы все защитники города без оружия, в полуголом виде прошли под ярмом. самниты приняли эти условия, и 7000 воинов в одних туниках прошли под ярмом также, как римляне в Кавдинском ущелье. Из Луцерии было взято довольно большое количество добычи. Были возвращены все знамёна и оружие, ранее отнятые у римлян.

По версии Тита Ливия консулами 319 г. до н. э. стали – Луций Папирий Курсор (в третий раз) и Квинт Авлий Церретин.

Следующим вражеским городом на пути римлян стал город Сатрик. Только легионы Рима появились около города, жители Сатрика сразу же отправили послов для мирного решения конфликта. На переговорах консул (Папирий) сразу поставил условие: либо сатриканцы перебьют всех самнитов у себя в городе, либо выдадут их римлянам. Послы пытались возразить, сказав, что их меньше, чем самнитов в городе. На это Папирий им ответил, что они должны были думать и сейчас спрашивать выхода из ситуации у тех, кто непосредственно впустил войска из Самния в город.

В самом Сатрике также действовал сенат. В нем правили две партии: одна из них была на стороне самнитов, вторая - верная Риму. Но в данной ситуации обе партии объединились и не желали разрушения и разграбления города. Сенаторы решили действовать так: те, кто были на стороне самнитов, просто скажут консулу когда их противники будут покидать город; другие, которые непосредственно поддерживали римлян, откроют ворота ночью для легионеров.

В итоге получилось двойное предательство со стороны сатриканцев. Отряд самнитов внезапно столкнулся с римскими солдатами, которые засели в лесу около дороги. Одновременно с этим, со стороны города раздался боевой клич. Город был захвачен всего за один час. Виновных - тех, кто заключал союз с Самнием Папирий приказал высечь розгами и обезглавить. Также он поставил в городе сильный гарнизон и лишил сатриканцев оружия. После всех этих событий Папирий Курсор отправился в Рим для празднования триумфа.

В это время Квинт Авлий всего одним удачным сражением смог закончить войну с ферентинцами. Он приказал им выдать заложников и принял сдачу самого города, который был переполнен сбежавшими с поля боя войсками противника.

Что касается Луция Папирия Курсора, носившего прозвище по наследству (Курсор – быстроногий), Тит Ливий описывает его как действительно быстроногого, более выносливого человека, который чрезвычайно много ел и пил. Его характеризует следующий случай.

Однажды к Папирию обратились всадники с просьбой освободить их от некоторых обязанностей (в награду за ранние успехи), на что он им ответил:

Тит Ливий сравнивает по силе духа его с Александром Македонским и проводит анализ между возможностью греческого полководца победить римлян при вторжении в Италию. Историк делает следующие выводы: грекам очень сложно будет победить римлян из-за различий в тактике и стратегии, а также наличия человеческих ресурсов (Рим на тот момент мог выставить до 10 легионов – 45 000 чел.). Греки же, по оценкам автора, могли выставить и переправить в Италию не более 30 000 македонских ветеранов и 4 000 всадников. Единственное, на наш взгляд, его упущение состоит в отсутствии упоминания союзников-греков из Великой Греции (Южная Италия) и Сицилии. Следует отметить, что анализ Ливия по данному вопросу носит скорее более патриотично настроенный характер, нежели научные изыскания. Но даже из этой информации можно почерпнуть много важных моментов для того, чтобы сделать выводы в наше время. Более подробно об этом будет сказано при рассмотрении конфликтов (3 войны) между Македонией и Римом.

Исходя из вышесказанного следует: Рим, ослепленный победой, попал в ловушку, сдался самнитам и подвергся унижению со стороны противника. В последствии, римлянам удалось быстро оправится и мобилизоваться для мести своим врагам за унижения. Легионерам удалось воспользоваться ошибкой, допущенной самнитами (оставить в живых опозоренных солдат), взять большинство городов без длительных осад и вернуть пленных. На этом завершается второй этап Второй войны Рима с Самнием.

Литература:

1. Тит Ливий. История Рима от основания города. Т.1

2. Диодор Сицилийский. Книги: VII-XVII,

3. Дионисий Галикарнасский. Римские древности.

4. Полибий. Всеобщая история.

5. Плутарх. Сравнительные жизнеописания.

6. Цицерон. О дивинации

7. Макиавелли Н. Рассуждение о первой декаде Тита Ливия.

8. Макиавелли Н. Трактат о военном искусстве.

9. Голицын Н. С. Всеобщая военная история. Древний мир. Часть 2. От Александра Великого до 2-ой Пунической войны (356-218 до Р.Х.)

10. Моммзен Т. История Рима в 5 томах. Том I. До битвы при Пидне.

11. Вильгельм Вегнер. Рим

12. Генрих Штоль. История древнего Рима в биографиях.

13. Зелинский Ф.Ф. Римская республика.

14. Виппер Р. Ю. Очерки истории Римской империи

15. Маяк И. Л. Римляне ранней Республики.

16. Немировский А. И. Ранняя Италия и Рим.

17. Тираспольский Г. И. Римские законы (предъюстинианская эпоха): словарь-справочник.

18. Токмаков В. Н. Армия и государство в Риме: от эпохи царей до Пунических войн.

http://www.sno.pro1.ru/lib/tokmakov_armiya_i_gosudarstvo_v_rime/index.htm

19. Панищев А. Л. Внешняя политика Древнего Рима в период царей и ранней республики.

20. Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории.

21. Вэрри Дж. Войны Античности. От греко-персидских войн до падения Рима.

22. Кембриджская история древнего мира. Том VII, книга 2. Возвышение Рима от основания до 220 г. до н. э.

23. Эдкок Ф. Военное искусство греков, римлян, македонцев.

24. Махлаюк А. В. Римские войны под знаком марса.

25. Козленко А. Участь поверженных https://warspot.ru/15781-uchast-poverzhennyh

26. Козленко А. На страже справедливой войны https://warspot.ru/17923-na-strazhe-spravedlivoy-voyny

27. Козленко А. В борьбе за Италию https://warspot.ru/21046-v-borbe-za-italiyu

28. Козленко А. Разделяй и властвуй. https://warspot.ru/17888-razdelyay-i-vlastvuy

29. Козленко А. Дети Марса и сыновья волка. https://warspot.ru/20385-deti-marsa-i-synovya-volka

30. Митюрин Д. Ярмо для гордого Рима. Военная История №14 2021

Первая часть

Вторая часть

Третья часть

Четвертая часть

Пятая часть

Шестая часть

Седьмая часть

Благодарю за внимание

#рим #Римскиелегионы #история #лонг