Мистер Кейдж, мне что-то нехорошо: как рассыпается вселенная Detroit: Become Human

Вопросы, на которые игра так и не ответила.

Вышедшая 25 мая Detroit: Become Human мгновенно стала предметом споров среди игроков. Кто-то проникся историей андроидов, борющихся за свои права, а кто-то недоволен поверхностностью очередного «дырявого» сценария Дэвида Кейджа. И хотя впечатления от игры у всех разные, с одним поспорить сложно: после прохождения Detroit остаётся масса вопросов.

Игра позиционируется как научно-фантастическое произведение, затрагивающее острые социальные проблемы современного общества. Кроме того, формат «choice and consequence» предполагает: какой бы выбор игрок не совершил, Detroit всё равно сложится в логичное, стройное повествование.

К сожалению, сюжет и социальный посыл игры разваливаются на глазах, стоит только задать пару неудобных вопросов. Вспоминаем все недосказанности и пытаемся интерпретировать сюжет на основе того, что знаем.

Игра не даёт четкого объяснения тому, как устроены андроиды во вселенной Detroit. Чтобы попытаться понять, как они функционируют, нужно проявить немалое внимание к деталям и цепляться к каждой мелочи. Но в результате оказывается, что все старания внимательного игрока напрасны. Detroit не вознаграждает за тщательное изучение своего лора, поскольку создатели, похоже, сами плохо понимают, как устроены андроиды в их вселенной.

В самом начале игры из статьи в журнале мы узнаём, что андроиды специально были созданы по образу и подобию людей, чтобы хозяевам было комфортно с ними общаться. У них даже есть свои внешние особенности и недостатки: андроиды реалистично моргают, имитируют дыхание и вообще стараются вести себя максимально человечно.

Но внешней схожестью дело не ограничивается: андроиды умеют заботиться о людях и поддерживать с ними разговор. У некоторых роботов даже есть функция «семейный психолог» — профессия, которую сложно было бы выполнить, не будь андроид способен имитировать эмпатию.

Также существуют андроиды-дети с целым набором «очеловечивающих» функций: предполагается, что они полностью имитируют поведение живого ребёнка. Алиса — андроид-ребёнок — на протяжении всего повествования показывает, что ей знакома концепция семьи и любви к родителям.

Даже просто посмотрев на отношения Маркуса и его хозяина-художника, мы видим: андроид — не просто машина, а компаньон и соратник. Он фактически заменяет Карлу сына: андроид не просто заботится о нём, как прислуга, но общается с ним на равных. А ещё он умеет создавать собственные произведения искусства: Маркус рисует для Карла оригинальную картину. Всё это — прекрасное доказательство того, что андроиды умеют имитировать человеческие чувства: привязанность, дружбу, любовь. Очевидно, они специально запрограммированы таким образом.

Играя за Коннора, мы узнаём, как «Киберлайф» отличает девиантов от других андроидов: девианты проявляют признаки эмпатии и имитируют человеческое поведение. Это плохо сочетается с теми фактами, которые игра предоставляет нам изначально: андроидов ведь программируют имитировать эмпатию.

Допустим речь идёт о том, что, имитация зашла слишком далеко и андроиды во всём стали копировать людей: обрели собственную религию, стали ценить свою «жизнь» и бояться смерти. Это, конечно, мешает роботам выполнять свои функции и заботиться о людях: они ведь ценят свою «жизнь» превыше человеческой. Отбросим в сторону законы робототехники, о которых людям во вселенной Detroit похоже вообще ничего неизвестно, и представим, что это возможно. В таком случае перед нами проблема обретения компьютером самосознания.

Имитация искусственным интеллектом поведения человека — тема далеко не новая и достаточно часто затрагиваемая в поп-культуре. Detroit явно претендовал на свежий взгляд на проблему обретения андроидами самосознания, но подошёл к ней слишком поверхностно.

Когда речь заходит о зарождении у андроидов самосознания, первое, что приходит в голову — тест Тьюринга. О нём, очевидно, вспомнил и Дэвид Кейдж.

Задача теста достаточно проста: узнать, может ли искусственный интеллект мыслить так же, как человек. В ходе эксперимента человек общается с компьютером и задаёт ему ряд вопросов с целью понять: перед ним программа или другой человек. Речь, конечно, идёт не о внешнем сходстве: при проведении теста человек не видит, с кем он разговаривает. По утверждению Алана Тьюринга искусственный интеллект научится мыслить тогда, когда люди перестанут отличать его от человека.

Тест Тьюринга не раз упоминается в Detroit: андроиды во вселенной игры смогли его пройти. При этом корпорация «Киберлайф» утверждает: андроиды — просто имитация человека, они не обладают чувствами и разумом. Они выглядят как люди и могут легко сойти за человека в общении, но людьми не являются. Таким образом, игра невольно задаёт довольно амбициозный вопрос: если машина прошла тест Тьюринга, значит ли это, что она обладает собственным мышлением? Сценарий игры мог бы пойти в интересном направлении, если бы создатели углубились в эту тему.

Где проходит граница между подражанием человеку и человечностью? Этим же вопросом задался Джон Сёрл — создатель другого эксперимента, цель которого — проиллюстрировать разницу между сознанием человека и имитацией сознания у машины. В каком-то смысле этот эксперимент — «китайская комната» — ответ на тест Тьюринга и его утверждение, что компьютер, который невозможно в общении отличить от человека, обладает сознанием.

Для опровержения теории Тьюринга Сёрл описал следующую ситуацию: человек, не знающий китайского, сидит в закрытой комнате, где у него есть список китайских иероглифов и указания, как эти символы использовать. Участнику эксперимента передают записку на китайском, на которую он должен ответить. Следуя всем инструкциям, он пишет абсолютно грамотный ответ, неотличимый от обычного ответа носителя китайского языка. На основе этого ответа отправитель записки решит, что испытуемый знает китайский, хотя это не так: он всего ли следовал данным ему указаниям, не осознавая своих действий.

Такую же логику Сёрл применяет к проблеме обретения искусственным интеллектом сознания. Тот факт, что машина прошла тест Тьюринга, «обманув» человека, не значит, что она на самом деле обладает человеческим разумом. Она просто следует заложенным в неё инструкциям и идеально копирует поведение людей.

Судя по устройству мира в Detroit, создание андроидов — это эксперимент «китайская комната», достигший пугающих масштабов. Андроиды имитируют людей во всём настолько реалистично, что научились бороться за свои права, предавать, обманывать и убивать вопреки всем законам робототехники.

Эта интерпретация сюжета игры была бы очень логичной. Однако, Detroit никак не отвечает на вопрос: где проходит граница между имитацией наличия самосознания и его обретением? Мы даже не знаем, что в мире игры называется «сознанием» — концепт, который до сих пор является предметом споров. Detroit не показывает момент зарождения в искусственном интеллекте разума или же эмпатии: во вселенной игры девианты — это уже не имитация людей, а самые настоящие люди.

Полностью игнорируя теорию Сёрла, противопоставленную тесту Тьюринга, игра выбирает другую альтернативу: вместо концепции «сознания» она фокусируется на концепции «души». «Киберлайф» считает, что у андроидов её нет: в этом их основное отличие от людей. Конечно, что такое душа и какова её природа, Detroit нам не сообщает.

Глава корпорации «Киберлайф» — Элайджа Камски — не раз говорит о том, что андроиды — послушные машины, но при этом не отрицает, что они могут испытывать эмпатию к себе подобным. Эксцентричный гений даже разработал собственный тест для андроидов, который, конечно, называется «тест Камски» и подаётся игрой, как усовершенствованный тест Тьюринга. Задача его — узнать, могут ли андроиды обладать эмпатией.

Этот тест проходит Коннор: Камски предлагает ему застрелить другого андроида в обмен на информацию. Если Коннор отказывается, это служит доказательством наличия у него эмпатии. К сожалению, в реальности такой тест вряд ли можно назвать объективным, а его результат — доказательством наличия у андроида сострадания. Существует масса причин, по которой Коннор может отказаться выполнять приказание Камски. Тест выглядит скорее как попытка создать для игрока очередную дилемму и заставить лишний раз сопереживать персонажам.

Что немаловажно, в эпизоде встречи с Камски игра вновь противоречит сама себе. До этого официальное заявление «Киберлайф» о том, что девианты имитируют эмпатию, превращается в недвусмысленное заявление эксцентричного гения о наличии у них эмпатии. Таким рассуждением сюжет невольно сам загоняет себя в тупик: если девианты способны испытывать эмпатию к себе подобным и воспринимают себя, как живых существ, то по логике вселенной игры это значит, что они обладают «душой».

Но ведь в этом основное отличие андроидов и людей. Как соотносятся понятия «эмпатия» и «душа» в данном контексте? Значит ли это, что тест Камски направлен на то чтобы узнать: есть ли у андроидов душа?

И тут Detroit погружает нас в «зловещую долину»: создание искусственного объекта во всём идентичного человеку — ужасающая концепция. Как пробуждается самосознание андроидов? Это вирус, сбой системы или нечто другое? Почему роботы во всём ведут себя идентично людям? Откуда им известна человеческая мораль и что заставляет их действовать в соответствии с её принципами? Где проходит граница между подражанием человеку и человечностью? Наконец, что такое «душа» и как андроиды её обретают?

Даже после нескольких прохождений игра не ответит ни на один из этих вопросов: тема самосознания андроидов в Detroit совершенно не затрагивается. Игроку просто нужно принять на веру: андроиды — это такие же люди, что и мы, только с синей кровью.

Даже отбросив обсуждения о природе сознания андроидов в Detroit, вопросы об их устройстве не иссякают. Игра крайне размыто и очень мало сообщает нам о строении разумных роботов и об их функциях.

Мы знаем: андроиды состоят из биокомпонентов (аналог органов людей) и вещества Тириум 310 — аналога крови, позволяющего телу роботов функционировать подобно человеческому. В игре утверждается, что «голубую кровь» изобрёл сам Элайджа Камски, у которого даже нет химического образования. Этот факт тоже никак не «выстрелит» в сюжете: просто Камски — гений, вот и всё.

Хоть нам и известно, из чего состоят андроиды, мы всё же не знаем, насколько их сила сопоставима с человеческой. Было бы логично предположить, что андроиды должны быть сильнее среднестатистического человека: так им проще выполнять возложенные на них обязанности. Мы знаем, что в мире Detroit андроиды воюют вместо людей, выполняют почти весь тяжёлый труд и помогают по дому: всё это требует физической силы.

Некоторые модели — например, Лютер — даже специально предназначены для переноса тяжестей. Видимо, это отражается на его внешнем виде: он — мускулистый высокий мужчина. Но сложно представить, что физическая сила такой совершенной машины связана с её размером. Многие андроиды иногда проявляют несвойственную им силу: девушки из клуба «Рай», которых разыскивает Коннор, вполне могут дать отпор андроиду-детективу, который создавался специально для поимки преступников. Выходит, о силе андроидов игрок может только догадываться.

Ещё один непродуманный аспект вселенной — умение андроидов сражаться и управляться с оружием. В случае с Коннором всё логично: задача полицейского — поймать и обезвредить преступника. Однако, для Маркуса такие способности необязательны, но он всё равно ими обладает. А Кара — домашний робот-помощник — в первый же день после полного перезапуска системы понимает, как держать пистолет и как им пользоваться. Стрелять умеет даже Алиса: зачем такие знания андроиду-ребёнку?

Можно предположить, что каждый андроид умеет сражаться и пользоваться оружием, чтобы защищать своего хозяина. Это частично объясняет, почему даже Маркус и Кара могут постоять за себя. Но тут появляется ещё одна несостыковка: Кара практически никогда не сражается с людьми, предпочитая убегать при каждом удобном случае. Может дело в том, что андроиды-женщины обладают меньшей физической силой, чтобы больше походить на людей? Но девушки-девианты в клубе «Рай» вступают в рукопашный бой с Коннором без всяких промедлений. И Коннор даже может проиграть! Кара же с трудом противостоит даже Тодду.

Вероятно, Кейдж намеренно хотел подчеркнуть хрупкость и беспомощность Кары: она — «мать», защищающая своего «ребёнка», поэтому и ведёт она себя соответствующе. Однако, в угоду этому трогательному образу, сценарий заставляет Кару постоянно пренебрегать встроенными в неё функциями. Даже если Кара по каким-то причинам действительно слабее других андроидов и большинства людей, то логичного объяснения этому нет.

Кара даже не знает собственных функций до конца: она удивляется, когда аферист Златко говорит ей, что в её тело встроен датчик, сообщающий о её местоположении в «Киберлайф». Зато Кара обладает уникальной способностью восстанавливать утраченную память. Если Златко удаётся стереть воспоминания Кары, она может вернуть их всего лишь взглянув на несколько объектов, напоминающих о её прошлой идентичности. Как это возможно и как устроена память андроидов, мы в итоге так и не поймём.

Почти обо всех функциях андроидов игрок узнаёт из контекста или самого интерфейса игры, однако, некоторые из них включаются и выключаются, когда это удобно по сюжету. Например, в самом начале мы узнаём: андроиды умеют сканировать окружение в особом режиме, в котором время для них останавливается. Коннор всегда пользуется им для расследования места преступления. Можно часами пребывать в этом режиме, а в реальности при этом не пройдёт ни секунды.

Конечно же ради остросюжетных моментов вроде погони за девиантом у Коннора эту способность отбирают: вместо этого игроку даётся несколько секунд на анализ ситуации и принятие решения в реальном времени. Но это — уже другая функция андроидов.

Впервые эту способность нам демонстрирует Маркус в миссии по поиску Иерихона: он умеет просчитывать вероятность успеха своих действий и предугадывать исход некоторых событий. Какое-то время этой функцией по сюжету пользуется только он. Также из полицейского отчёта, прочтённого Коннором, мы узнаём: Маркус — модель-прототип, которую подарил художнику сам глава корпорации «Киберлайф».

Это невольно наталкивает на мысль о том, что робот-революционер — андроид с уникальными функциями. И действительно: очень долго Маркус единолично пользуется не только сканированием, но и продумыванием своих действий в реальном времени, выбирая на ходу лучший вариант развития событий, а также умеет «пробуждать» других андроидов, или даже направлять их действия. Однако, к концу игры становится понятно: другие андроиды умеют всё то же самое. Когда Коннор «пробуждает» армию андроидов, ему достаточно коснуться одного, а они затем сами «пробуждают» друг друга. В чём уникальность Маркуса игрок так и не узнаёт.

Сама способность «пробуждать» других андроидов тоже вызывает массу вопросов: чаще всего Маркус просто касается андроида, говорит что-то пафосное вроде «теперь ты свободен» и андроид уходит, «просветлённый». Иногда Маркус даже даёт андроиду какое-то задание, которое тот беспрекословно выполняет. Что этот процесс из себя представляет и как может один андроид заставить другого обрести самосознание и эмпатию — не понятно.

На природу «пробуждения» намекает сцена, где Маркус и Норт прикасаются друг другу, чтобы обменяться воспоминаниями. Этот опыт сильно впечатляет обоих андроидов. Возможно, Маркус просто показывает андроидам, что он пережил: несправедливое обвинение и отправление на свалку. Но почему эти видения пробуждают в андроидах собственную волю или заставить их выполнять его действия — всё равно остаётся загадкой.

Впоследствии оказывается, что Маркус может «пробуждать» других андроидов дистанционно, даже не прикасаясь к ним. При этом, когда Коннор наставляет на него оружие, Маркус даже не пытается заставить его стать девиантом и подчиниться его воле. Видимо, Коннор обязательно должен сделать этот выбор сам, потому что он — протагонист.

А вот Кара своими способностями почти не пользуется. Она вроде бы тоже умеет сканировать пространство вокруг себя и высчитывать вероятность успеха своих действий, однако делает она это далеко не всегда. Почти в каждой сцене с переговорами или допросом андроидов Коннор всегда видит, как его действия влияют на поведение преступника. Если Кара решает ограбить магазин и наставить на продавца пистолет, ей и в голову не приходит просчитать вероятность успеха её рискованной затеи: игроку нужно полагаться на свои инстинкты.

После этого в голову невольно закрадывается мысль: может у Кары просто нет такой функции? Это логично, ведь Коннор — продвинутая модель андроида-детектива, которая обладает соответствующим инструментарием, а Кара — лишь домашний андроид-помощник. Но на деле всё проще: у Кары такая функция есть, просто игра об этом «забыла». Буквально в следующей сцене, когда Кара и Алиса скрываются от полиции, она автоматически просчитывает уровень угрозы, исходящий от рыскающих по уровню полицейских.

Такое невнимание разработчиков к деталям не просто портит общее впечатление от игры, но и серьёзно нарушает логику повествования. Detroit постоянно делает акцент на том, что существует несколько разных моделей андроидов, при этом на деле оказывается, что они все обладают одним и тем же набором функций. Даже если между ними есть какие-то различия, то игра об этом нигде не сообщает: игрок должен всё додумывать сам.

Кара компенсирует отсутствие у неё по какой-либо причине части функций пониманием человеческой морали. Несмотря на то, что она прожила в мире людей всего день, она не просто сама становится образцом нравственности, но и может осознанно апеллировать к совести людей. Она прекрасно понимает, как можно «надавить на жалость», и знает, что жизнь ребёнка (пусть даже андроида) важнее, чем жизнь взрослого. Откуда у Кары такие чёткие моральные установки и умение выбирать, чья жизнь ценнее, неизвестно.

Судя по интерфейсу игры, андроиды понимают, доверяют ли им люди и другие роботы. Нам часто показывают статус отношений с ключевыми персонажами, но очень выборочно. Игрок всегда знает, как к Каре относится Алиса или Лютер, но не понимает, что о ней думает Тодд. Значит ли это, что Каре всё равно, какие у неё отношения со своим хозяином? Почему она не может просчитать: насколько высок уровень опасности исходящий от Тодда? Ведь от этого зависит жизнь ребёнка, которого она так стремится защитить. Тодд — антагонист, и поэтому Кара даже не пытается наладить с ним отношения? Возможно, она сразу воспринимает его как угрозу, но и этому объяснений в игре нет.

Когда Алиса показывает Каре рисунки, на которых Тодд избивает девочку и ломает Кару, андроид как будто не делает из этого никаких выводов. Видимо, игрок должен интерпретировать ситуацию сам: Кара, обладающая человеческой эмпатией, сразу понимает, что Тодд сделал что-то аморальное и решает, что должна защитить ребёнка от домашнего тирана. Но такое мышление свойственно людям, а Кара на тот момент ещё даже не превратилась в девианта.

Как бы навязчиво игра не старалась доказать, что роботы ничем не отличаются от людей, это не так. Андроиды в Detroit не чувствуют боли, могут останавливать время, мгновенно сканировать окружение, обладают знаниями, накопленными человечеством на протяжении многих столетий, не приложив к этому никаких усилий. Даже если андроиды обрели разум, сложно представить, что практически всесильные существа во всём превосходящие людей, предпочтут следовать правилам человеческой морали, а не изобретут новую, более совершенную концепцию.

Поверить в то, что андроид научился соблюдать моральные установки уже достаточно сложно, но во вселенной Detroit это ещё сложнее, поскольку подавляющая часть персонажей-людей здесь ведут себя как настоящие подлецы. Практически единственные герои, которые действую по совести, это андроиды. Игра почти всегда пытается преподнести насилие против людей как вынужденную необходимость, а насилие против роботов — как бессмысленную жестокость.

Помимо того, что концепция нравственности сложна, она ещё и не универсальна. Но только в реальной жизни. В Detroit все персонажи живут в соответствии с одним негласным законом. Например, каждый знает о ценности жизни ребёнка и ставит её на первый план: Кара, Лютер, Роуз, продавец в магазине, который Каре приходится ограбить, и контроллёр на границе. Последний пропустит девочку даже, если общественное мнение об андроидах крайне негативное. Даже видя по телевизору, как машины уничтожают людей по всему городу, таможенник пропускает ребёнка или даже целую «семью» андроидов просто из жалости к ним.

Чтобы таможенник смягчился, нужно пожертвовать другим андроидом: мученик выйдет вперед и позволит полицейским хладнокровно расстрелять себя прямо у всех на глазах (очень реалистичный сценарий). Как андроиды понимают, что их жертва поможет остальным безопасно пересечь границу? Андроиды сознательно прибегают к эмоциональной манипуляции и хотят заставить таможенника испытывать к ним жалость? Почему абсолютно все девианты готовы пожертвовать своей «жизнью», которую они так ценят, ради ребёнка-андроида?

Важно отметить, что люди в Detroit в основном вяло реагируют на смерть себе подобных. Если в сюжетной ветке Маркуса пойти по пути войны и уничтожать всё на своём пути, люди всё равно продолжат помогать андроидам и жалеть их. Роуз и её сын в любом случае помогут Каре, лениво отметив мимоходом, что не одобряют действий Маркуса, который убил сотни людей и парочку андроидов за компанию. С моральной точки зрения Маркус должен казаться монстром не только людям, но и совестливым андроидам вроде Кары, но она всё равно на прощание завещает революционеру спасти их народ.

Detroit постулирует: насилие — не выход, оно лишь порождает насилие. При этом, если кровавая революция Маркуса побеждает, андроиды радуются приобретённым правам как ни в чём не бывало: никакого вывода о вреде насилия они так и не сделали. Наоборот, насилие для них — эффективный способ добиться цели.

Из-за шаткости лора Detroit постоянно пренебрегает фактами и здравым смыслом ради драматического сюжета. Поднятые игрой социальные проблемы можно было бы сформулировать более комплексно нежели топорное «фашизм и рабство — это плохо». Где-то в кусочках диалогов и обрывках газетных заметок видны задуманные Дэвидом Кейджем амбициозные социальные темы, которые в конечном итоге растворились в потоке бессмысленных драматических сцен.

Игра часто подбрасывает игроку интересные идеи для размышления, но моментально сама забывает о них. В Detroit раскрывается тема домашнего насилия: оно, конечно, показано сурово, но недостаточно реалистично. Тодд покупает Алису и Кару, чтобы те заменили ему жену и дочь. Какие у Тодда отношения с Карой, никак не объясняется. Спит ли Тодд с Карой? Относится ли он к ней как к прислуге, или как к замене своей жены?

То же самое можно сказать и о теме проституции: игра делает попытку высказаться о сексуальном рабстве, но не доводит дело до конца. Наличие во вселенной Detroit андроидов-детей — прекрасный повод затронуть проблему педофилии и детской проституции. Но игра предпочитает игнорировать и её: очевидно такие темы оказались разработчикам не по зубам. Зато из игрока при каждом удобном случае выжимают слезу, подменяя реальную драму пустым пафосом или дешёвым шок-контентом.

Созданные чтобы помогать людям, андроиды во вселенной Detroit на деле очень неудобны в использовании. У них нет функций, которые наверняка были бы востребованы потребителями. Почему нет простого управления андроидами: например, через мобильное приложение? Почему нельзя связаться с ними на расстоянии? Андроид может позвонить в полицию и общаться с другими андроидами «силой мысли». Почему ему не может позвонить человек? Почему андроиды могут делать заказы и оплачивать их онлайн, но не могут сами зайти в интернет? Почему у андроида-сиделки нет какого-нибудь аналога функции видеоняни?

В самом начале игры мы узнаём: андроида-девианта невозможно деактивировать. Это не только нелогично, но и небезопасно. Вряд ли бы таким андроидам поручили работу с людьми. Даже не беря в расчёт девиантное поведение, любая поломка может стать поводом временно отключить андроида, чтобы тот случайно никому не навредил. Вместо отключения через какую-то стороннюю программу или хотя бы кнопкой людям приходится расстреливать андроидов или отправлять в лагеря для массовой деактивации.

Похоже, что единственная на то причина — желание Дэвида Кейджа шокировать игроков и заставить их сопереживать героям. Андроидов сгоняют в лагеря, как евреев во времена нацистской Германии, чтобы заставить нас их пожалеть. Это обесценивает потенциальную метафору, потому что Detroit пытается с помощью неё выжать слезу из игрока на пустом месте.

Помимо невозможности отключить девиантов, у них пропадает и ряд других функций: например, они больше не сообщают о своём местонахождении в «Киберлайф». Но из андроидов всё ещё можно извлечь память. Об этом мы узнаём, когда Коннор допрашивает одного из девиантов.

Тут же возникает вопрос: если есть возможность просто скачать из андроида память, чтобы помочь расследованию, то зачем тогда вообще его допрашивать?

Андроид — не человек, у него нет прав и он не может выступать фигурантом дела. Как только он признан неисправным, а его память изъята в качестве доказательств, его надо уничтожить. Но андроидов не просто допрашивают, как людей, но и держат после допроса в камере наравне с другими заключёнными. Отсюда возникает другой вопрос ко вселенной Detroit.

С самого начала повествования игроку поступает противоречивая информация о том, как устроено общество будущего и как в его правовую систему вписываются андроиды. Очевидно, в США существуют какие-то законы об андроидах, поскольку часто мелькает сравнение с Канадой: там таких законов нет. Что это за законы и как именно они ущемляют андроидов неизвестно, но в сюжете заметна явная параллель с политикой расовой сегрегации и дискриминацией темнокожего населения США.

Двигатель сюжета о борьбе андроидов за равные права — Маркус — оказывается несправедливо обвинён в покушении на убийство. Прибывший на место преступления полицейский без предупреждения, не разобравшись в ситуации стреляет в Маркуса, который даже и не думает сопротивляться или бежать. После этого андроида моментально выбрасывают на свалку, не изъяв его память и не допросив его.

Это странно, учитывая, что Коннор вместе с полицией очень тщательно расследуют все места преступления, связанные с андроидами, а самих девиантов допрашивают в полицейском участке. В одной из сцен допроса полицейские даже пытаются остановить андроида, когда тот решает самоуничтожиться. Судя по всему, поймать девианта «живым» и допросить его — один из приоритетов как полиции, так и «Киберлайф». Но Маркус почему-то под общие правила не попадает: его сразу выбрасывают, хотя его память даже не была повреждена.

Отношение людей к андроидам и их противостояние тоже слабо мотивированы. Если общественное мнение об андроидах негативное, правительство готово пойти на всё, лишь бы не давать им права. Но как только отряды революции Маркуса пополнятся несколькими тысячами новых андроидов, президент мгновенно пойдёт на попятную. Никаких промежуточных переговоров о том, какие именно права хотят андроиды, не будет. Попыток уничтожить девиантов оружием массового поражения правительство тоже не предпринимает. Андроиды просто получают некие абстрактные права и радуются победе.

Скрытые намерения «Киберлайф» в этой схеме остаются загадкой: они посылают Коннора на поиски девиантов с некой миссией. Суть его миссии меняется и несколько раз заново «раскрывается» на протяжении сюжета.

В одной из сюжетных веток это доходит до абсурда: задача Коннора — стать девиантом и завоевать доверие Маркуса, после чего убить его. В решающий момент обучающая программа, заложенные в Коннора, — Аманда — берёт на себя управление телом детектива и стреляет в Маркуса. Проблема в том, что происходит это когда андроидам уже дали права. Почему Аманда не могла забрать контроль над телом Коннора, когда тот держал Маркуса на мушке днём ранее, перед финальным столкновением андроидов и полиции?

Возникает ещё один вопрос: если Маркус добивается своих целей кровавыми методами, то значит ли это, что всех девиантов должны тут же судить за убийства тысяч граждан США? Это было бы справедливо с точки зрения моральных установок, которыми обладают наши герои-андроиды.

Маркус постоянно твердит, что к андроидам относятся нечестно, но это не мешает ему убивать людей по поводу и без. Так или иначе дальнейшая судьба девиантов неизвестна, а Норт после кровавого восстания радостно заявляет, что теперь они свободны. Остаётся надеяться, что это ненадолго.

За амбициозной идеей Detroit стоит полный несостыковок и ошибок сценарий, мешающий наслаждаться прекрасной работой актёров, красотой локаций и потрясающей реалистичной графикой. Игра — всего лишь дешёвая попытка в очередной раз «заставить нас задуматься». Она призывает игрока стать человеком, но концепция человечности и обретения самосознания в ней и вовсе не рассматривается.

Безусловно, не каждый сюжет обязан отвечать игроку на все вопросы досконально: существуют сценарии, в которых энигматичность и недосказанность — важные элементы повествования. Однако в игре, в которой сюжет ставится во главу угла, отсутствие логики и целостности сильно мешают восприятию главной мысли. Сценаристы Detroit будто держат игрока за идиота: логика повествования отбрасывается в мгновение ока ради очередной эффектной сцены. Кажется, что устройство мира непостоянно и меняется на ходу только, чтобы лишний раз выдавить из зрителя эмоцию.

Дэвид Кейдж не раз говорил, что игры должны «повзрослеть», начать поднимать сложные социальные темы и выводить игроков из зоны комфорта. К сожалению, после выхода Detroit эти слова звучат по меньшей мере лицемерно.